Ловцы трепанга - Сальгари Эмилио - Страница 19

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая

— Так оно и есть. Ах, если бы не было так темно! Да нет, уж лучше темень: это не фонарь корабля, конечно.

Через час огонек, действительно изменивший направление своего движения, оказался как раз за кормой шлюпки, но он держался еще далеко, не менее чем в шести—семи милях от шлюпки.

Еще через час горизонт осветился первыми лучами солнца. В неясном утреннем свете на севере открылись далекие, очень высокие горы, а на западе показались островки и группы рифов.

Капитан вскочил на ноги.

— Торресов пролив! — вскричал он. — Ван-Горн, Ханс, Корнелиус, вставайте! Мы вышли из залива!

Широкий Торресов пролив, отделяющий северное побережье австралийского материка — землю Арнема — от Новой Гвинеи, или Папуа, представляет собой один из самых опасных морских путей, какие только существуют.

Он был открыт испанцами Ортисом Ретесом и Бернардо де ла Торресом в 1545 году, но с тех пор в течение многих десятилетий был совершенно забыт, так как плавание в нем представляет большие трудности.4 Даже в настоящее время, несмотря на составленные английским адмиралтейством точнейшие карты, пролив по-прежнему мало посещается судами.

Ширина его всего около ста семидесяти километров, но как трудно его переплыть! Прежде всего, по всему проливу тянутся бесконечной лентой водяные ямы, к тому же постоянно перемещаемые течением; затем также по всему проливу, разбросав настоящий подводный лес коралловых рифов, непрерывно расширяемых полипами, следует нескончаемое количество островов и островков, хотя и хорошо видных, но крайне затрудняющих плавание судов и парусных, и паровых.

Коралловые острова и рифы настолько густо покрывают Торресов пролив, что долгое время, уже много десятилетий после плавания Торреса, европейские мореплаватели сомневались в существовании морского прохода между Австралией и Новой Гвинеей. Морские карты до вторичного открытия пролива Куком в 1770 г. изображали Австралию и Новую Гвинею как одну непрерывную землю.

Трудность плавания в Торресовом проливе была не единственной причиной забвения открытия Торреса. Об этом позаботилось главным образом испанское правительство: открытие пролива считалось государственной тайной, и оно было так тщательно погребено в Манильских архивах, что сами испанцы вскоре забыли о нем. Только в 1770 году капитан Кук переплыл пролив и тем положил предел сомнениям в существовании прохода между Австралией и Новой Гвинеей. А за несколько лет до этого из Манильских архивов было наконец извлечено донесение Торреса, в течение ста пятидесяти лет так ревниво охраняемое Испанией. С тех пор пролив носит имя первого мореплавателя, открывшего его.

Острова Торресова пролива невелики, но очень густо населены. Жители их принадлежат к расе, образовавшейся от скрещения папуасов и полинезийцев. Они по большей части высоки ростом и хорошо сложены; лоб у них широк, черты лица довольно правильны, волосы курчавы и обычно выкрашены в красный цвет. Они очень любят украшения: браслеты, ожерелья, серьги.

Племена эти крайне воинственны и очень недоброжелательно относятся к чужеземцам. Моряки, которые имели несчастье быть выброшенными на берега одного из этих островов, не только не нашли здесь убежища, но и встретили враждебное отношение со стороны населения.

В отличие от дикарей земли Арнема у этих племен есть большие лодки — до восьми метров в длину, хорошо оснащенные; паруса их сделаны из переплетения листьев и волокон деревьев. На этих лодках они плавают по проливу, воюя с племенами, живущими на берегах Австралии и Новой Гвинеи.

Как только Ван-Горн, Ханс и Корнелиус услышали возглас капитана: «Торресов пролив!», они разом вскочили на ноги.

— Как, — воскликнул Корнелиус, — мы вышли из залива? Значит, мы поплыли со скоростью большого парусника. А где же австралийский берег?

— Посмотри туда: направо от нас какие-то туманные громады. Это и есть земля Арнема, — ответил капитан.

— А что за горы прямо против нас?

— Это — горы Новой Гвинеи. Горы, которые ты видишь, образуют очень высокий горный хребет в глубине острова. Некоторые из его вершин достигают, говорят, трех тысяч метров, и большую часть года на них лежит снег.

— Мы далеко от Новой Гвинеи?

— Милях в сорока, я думаю.

— Ты собираешься пристать к острову?

— Нет, к южному побережью острова нет нужды приставать. Оно мало исследовано, а среди его жителей немало пиратов. Искать встречи с ними, вы сами понимаете, не очень-то благоразумно. Я предпочитаю пробраться к островам Ару у самого входа в Молуккское море. Там, я надеюсь, нам удастся встретить голландские суда с ловцами трепанга.

— Эй, капитан, — прервал разговор Ван-Горн, — вы тут беседуете и не замечаете, что нас преследуют две хищные птицы.

— Нас преследуют? — встревожился капитан.

— Если мы сейчас же не найдем, где бы нам укрыться, мирные беседы сменятся ружейной пальбой. Разве вы не видите на горизонте две маневрирующие лодки? Их движение очень подозрительно.

Капитан обернулся в ту сторону, куда указывал Ван-Горн. Жест гнева невольно вырвался у него.

— А, — воскликнул он, — так вот что означают вчерашние ночные огни! Ты прав, старина: это — в самом деле хищные птицы. Они могут быть очень опасны.

В пяти или шести милях к югу действительно показались не хищные птицы в буквальном смысле этого слова, но две большие лодки, плывшие в том же направлении, что и шлюпка. В них не трудно было узнать лодки островитян, которые нельзя не отличить от европейских судов.

Капитан схватил подзорную трубу и принялся разглядывать подозрительные лодка Теперь он убедился в том, что это были пироги островитян, в них находилось человек пятьдесят чернокожих дикарей.

— Если я не ошибаюсь, это — папуасы. Скверная встреча, дети мои.

— И, наверное, пираты, — прибавил Ван-Горн.

— Без сомнения. Ты видишь, они плывут прямо на нас.

— Их не менее пятидесяти человек, — добавил Корнелиус, взявший у капитана подзорную трубу. — Дядя, у папуасов есть ружья?

— Нет, — ответил Ван-Сталь. — Но они вооружены стрелами, отравленными соком упаса, копьями и родом сабель, очень тяжелых, которые туземцы называют парангами; одним ударом ими можно снести голову с плеч.

— Да, с ними шутки плохи…

— Поэтому-то и нужно избежать встреч с ними и попробовать улизнуть.

— Но куда бежать? — задумчиво сказал Ван-Горн. — С их громадными парусами они очень скоро догонят нас.

— Попробуем выброситься на берег, — предложил капитан.

— На берег какого-нибудь острова в проливе?

— Ну нет, там мы можем встретить дикарей еще опаснее этих.

— Тогда на берег Новой Гвинеи?

— Да, Горн. И давай не терять времени. Лодки развили такую скорость, что через час—два они, наверно, нагонят нас.

— Как же нам ускорить ход шлюпки?

— Надо добавить парусов. Установи один шест на корме, другой — на носу и натяни между ними полотно и одно из одеял. Так и мы наберем большую скорость. Ну, живее, ребята.

Все дружно взялись за работу, и вскоре два новых паруса, надувшись под свежим ветром, бросили шлюпку далеко вперед. К счастью, ветер дул с юга, и при попутном ветре лодка быстро понеслась, разрезая воды Торресова пролива.

Пираты, очевидно, скоро обнаружили, что шлюпка уходит от них, увеличивая свою скорость До голландцев издалека донеслись злобные крики, и почти одновременно треугольные паруса на обеих пирогах развернулись еще шире, а гребцы спустили в воду весла.

— Видите? Островитяне действительно преследуют нас, — сказал Ван-Горн. — Без злого умысла разве они стали бы так увеличивать свою скорость?

— Будем надеяться, что мы выбросимся на берег Новой Гвинеи до того, как пироги настигнут нас. Если ветер не переменится, мы дойдем часа за три.

— А как нам быть потом? Ведь, высадившись, мы навсегда потеряем нашу шлюпку.

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая