Наследники страны Ямато - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая

Однажды зимним утром, на исходе часа Лошади, в замок Адзути примчался гонец из Исиямы. Он лично предал господину Нобунаге послание, перевязанное золотым шнурком и увенчанное личной печатью сёгуна.

Даймё удивился, ибо золотой шнурок означал благородные намерения оппонента. Он вежливо, придерживаясь светского этикета, передал благодарность и всяческие пожелания здоровья господину сёгуну на словах через гонца, а также уверения непременно прочесть письмо.

Действительно Нобунага уединился в своих покоях, дабы прочесть «послание с благородными намерениями», написанное беглым фонетическим письмом. Оно гласило:

«Благородный даймё, Ода Нобунага!

Я, Тоётоми Хидэёси – сёгун Поднебесной, обращаюсь к вам в надежде обрести понимание и поддержку. Всем нам известно, что государь наш Гендзи Катахито вошёл в тот возраст, когда император становится самостоятельным правителем. Я же всего лишь – его слуга, как впрочем, и все мы…

Распри прежних лет, унёсшие многие жизни почтенных и уважаемых даймё и даже полностью их кланов, канули в лету – на что я искренне надеюсь, ибо новая вспышка приведёт в печальным последствиям. Гендзи-тенно слишком молод и неопытен, и мне как сёгуну, обличённому военной властью, придётся вмешаться, дабы восстановить покой на нашей многострадальной земле. Я желаю лишь мира.

После смерти Главного советника Фусю расстановка сил изменилась. Мне не хотелось бы говорить, в чью пользу, ибо вы могли счесть это неуважением к вашей персоне.

Поэтому я предлагаю вам, даймё, единственно мудрый выход, который позволит сохранить то хрупкое равновесие, которого я так долго добивался: нам следует скрепить союз кланов Тоётоми и Ода, поженив наших детей.

Не скрою, я наслышан о красоте и образованности вашей дочери Хитоми, ибо именно её я имею в виду, когда говорю о союзе между нашими кланами.

Мой сын Тория, достойный юноша во всех отношениях, – слово самурая. Не сомневаюсь, что наши дети полюбят друг друга и порадуют нас крепкими наследниками.

Жду вас в своей резиденции Исияма, дабы обговорить предстоящее торжество».

– Грязная свинья! – выругался Нобунага. – А каков тон письма, словно я уже согласился отдать Хитоми за его сына, который по слухам живёт с его же наложницей!

Даймё негодовал. В сердцах он бросил письмо на пол и начал топтать его ногами. Затем, немного остыв, он пригубил сливового вина – стало легче.

– Этот безродный поддонок забыл, кто возвысил его до нынешних высот! – негодовал Нобунага. – И теперь я должен отдать свою дочь, дабы породниться с человеком, который был Носильщиком моих сандалий, а его отец всего-то – асигару[79]!

Нобунага снова наполнил чашу вином и залпом осушил её, пытаясь заглушить неприятные воспоминания. Но, увы, избавиться от них было не так-то просто. Они грызли мозг, подобно огромному червю.

Даймё прекрасно помнил, что сёгун родился в семье асигару по имена Яэмон Накамура из провинции Овари, что говорило о его низком происхождении, ибо пехотинцы никогда не принадлежали к самураям, а считались чуть выше крестьян[80].

После смерти отца мать Хидэёси повторно вышла замуж. Отчим терпеть не мог своего пасынка и постоянно избивал его. Поэтому тот сбежал из дома, мечтая стать самураем.

Юный Хидэёси под именем Киносита Токитиро устроился на службу к самураю Мацусита Наганори, одному из вассалов влиятельного даймё Имагавы Ёсимото, объединившего усилия с опальным сёгуном Асикаги Ёсиаки, войска которого впоследствии разбил Ода Нобунага, дабы оказать поддержку императору Митихито.

Тут-то даймё и приметил предприимчивого Киносита-Хидэёси, земляка из Овари, сначала назначив на должность Носителя сандалий, а затем поручив сметливому асигаре ремонт обвалившихся укреплений своей резиденции. Киносита-Хидэёси, проявив удивительные способности, завершил ремонтно-строительные работы за три дня. Это так поразило Нобунагу, что он, несмотря на низкое происхождение своего подчинённого, назначил его управляющим небольшого замка Киёсу. Впоследствии Киносита-Хидэёси были поручены финансовые дела Нобунаги и тот с ними успешно справлялся.

Даймё всячески благоволил к новому управляющему и потому способствовал его выгодной женитьбе на девушке по имени Манами, дочери Асано Нагамасы, своего вассала. Наконец, мечта простого асигары сбылась и он, породнившись с родом Нагамаса, стал самураем, взяв имя Хидэёси.

Но и в дальнейшем Хидэёси проявлял чудеса предприимчивости. Во время войны между кланами Ода и Сайто за провинцию Мина, ему удалось быстро возвести укрепления на болотистой местности, которые стали плацдармом для штурма вражеской крепости. Кроме этого, Хидэёси удалось подкупить влиятельных военачальников противника, и ход войны изменился в пользу Нобунаги.

После выгодной женитьбы Хидэёси вошёл в состав армии Оды Нобунаги на вполне законных основаниях. И вскоре даймё предпринял поход против рода Асакура. Но не всё складывалось гладко. В разгар сражения один из союзников предал Нобунагу и тот решил спешно отступить к столице Киото, оставив Хидэёси командовать арьергардом, обрекая тем самым на верную смерть. Но новоиспечённый военачальник успешно отразил все вражеские атаки и возвратился в Киото целым и невредимым. После этого сражения начался стремительный взлёт Тоётоми Хидэёси…

…Нобунага усмехнулся, вспомнив, как трусил за ним Верховный сёгун, держа сандалии в руках. Он не удержался и рассмеялся, выказывая тем самым своё презрение к Тоётоми.

– Безродный выскочка… – прошипел Ода и, не удержавшись, плюнул на татами.

Нобунага понимал, что отказ отдать Хитоми за сына сёгуна повлечёт за собой непоправимые последствия: Тоётоми воспримет его, как личное оскорбление, и с огромным удовольствием осадит замок Адзути. Конечно, арсеналы замка полны оружия, помимо трёх португальских пушек, у даймё сохранились двадцать мушкетов – малая толика той партии, которую некогда закупил покойный император.

Но сколько продержится осаждённый замок, несмотря на то, что он располагает запасами провианта и воды? – два месяца, три, полгода? – а что же потом? Тоётоми привлечёт всех союзников и не посмотрит на потери лишь бы уничтожить ненавистный клан Оды. И выход один – харакири…

Даймё задумался: на кого он сможет рассчитывать? – судя по всему, только на себя и своих вассалов и вряд ли на Ходзё. Впрочем, неизвестно… Что станет с его дочерьми? Они в лучшем случае удостоятся чести стать наложницами одного из самураев Тоётоми. Разве этой судьбы он желал для них?!

Несколько дней Нобунага провёл в тяжёлых раздумьях, и как раз в эти дни стал замечать, что Хитоми часто обменивается многозначительными взглядами с Хисикава Моронобу, если тот находится поблизости.

Даймё умышленно наблюдал за дочерью и самураем. И в один из солнечных зимний дней проследил, как Хитоми вышла из Западного крыла замка, направившись в святилище. Вскоре и Моронобу пошёл той же тропинкой.

Нобунага, как ни прискорбно ему было признаться самому себе, выследил влюблённых.

– С отцом что-то происходит: он – сам не свой, вот уже несколько последних дней. Ума не приложу: что могло его так опечалить? Возможно, что-то случилось в Киото?

– Не знаю, – признался молодой самурай. – Но на днях из Исиямы прискакал гонец с письмом. Вероятнее всего, что послание содержало дурные вести…

– Надо молить Аматэрасу о помощи, она непременно услышит меня и даст знак…

Девушка опустилась на колени перед алтарём. Моронобу последовал её примеру и, склонившись, начал истово молиться.

У даймё защемило в груди: да, много жестокости, смертей, в том числе и своих сыновей, предательства повидал он на своём жизненном пути, много врагов погибло от его меча – и сердце зачерствело, но сейчас… Он внезапно представил, как передаёт Хитоми в руки Тоётоми, затем, как она возляжет на брачное ложе с Торией… От этого у Нобунаги перехватило дыхание, комок подкатил к горлу, слёзы наполнили глаза.

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая