Авторитет Писания и власть Бога - Райт Том - Страница 5

Этические вопросы всегда занимали важное место в спорах о Писании и его авторитете. Они непосредственно связаны со всеми уже затронутыми нами проблемами, или, вернее было бы сказать, логически вытекают из них. Очевидным примером служат участившиеся отчаянные попытки возобновить дебаты о войне и мире. Люди, никогда раньше не слышавшие о «справедливых войнах», внезапно ощутили острую необходимость задуматься об этом понятии, а также о библейских основаниях, а возможно, и евангельских заповедях пацифизма. Поддержал бы Иисус пацифистов? Если он отвергал насилие, то зачем опрокинул столы храмовых торговцев? Можно ли считать заявление Павла о том, что «существующие власти от Бога установлены» и имеют право «носить меч» (Рим. 13,1–7), разрешением для христиан служить в армии? Причем еще совсем недавно этот последний вопрос не вызывал сомнений у большинства западных христиан.

Кроме того, в современном культурном, политическом, философском и богословском контексте возникли и получили новую формулировку вопросы, связанные со взаимоотношениями полов. Подходящим примером в данном случае являются яростные споры между «эссенциалистами» и «конструктивистами» по поводу гомосексуализма. Первые занимают позицию, близкую к модернистской. По их мнению, объективная «сущность» человека выражается в его сексуальной «ориентации», или предпочтениях. Убежденные в этом, они ведут неустанные поиски «гена гомосексуальности». Шаткую позицию конструктивистов можно считать вполне постмодернистской» Человек делает свой выбор в конкретной ситуации, не будучи обязанным объяснять или оправдывать свое поведение в свете норм, навязываемых ему извне объективной реальностью или его предполагаемой «сущностью». В этих спорах перед нами по–новому открываются если не все, то, по крайней мере, некоторые более ранние столкновения между «природой» и «воспитанием». Но какое отношение все это имеет к Библии?

Необходимость решения спорных вопросов в пяти перечисленных нами областях отнюдь не означает, что христианское прочтение Библии должно принять ту или иную форму под давлением обстоятельств. Все как раз наоборот. Притчи Иисуса, свежим ветром ворвавшиеся в мир иудеев первого века, открыли перед ними возможность понимания Божьего царства и простор для толкования, подаривший людям новый взгляд и новое представления о жизни и молитве. Точно так же Писание обещает нам, что благодатное слово Божье будет вечно могущественно, живо и действенно (см. Ис. 40,8; 55,11; Евр. 4,12). Это должно вселять в нас надежду на то, что, по–новому читая и проповедуя Писание, мы сможем бросить вызов современной культуре и ее влиянию на мир, вместо того чтобы позволить ей выхолащивать это новое прочтение, загоняя его в установленные ею же рамки.

В ходе серьезных дискуссий недостаточно процитировать Рим. 13 для оправдания военных действий или Рим. 1 — для осуждения гомосексуализма, как будто ссылка на соответствующее место в Библии могла бы решить проблему. Ограничиться этим значило бы пренебречь не только давними спорами о контексте и значении каждого из отрывков, но и необходимостью ответа на три основных вопроса:

1)Какого рода авторитетом вообще обладает Библия?

2) Как правильно понимать и толковать Библию?

3)Обладая авторитетом, какое влияние, при условии правильного толкования, может оказывать Библия сначала на церковь, а затем и на весь мир?

Именно на эти вопросы и обращает внимание читателя моя книга.

Споры, разгоревшиеся вокруг Библии, порой напоминают дискуссии, которые велись в XVI веке по поводу авторитета Писания в отношении «предания» и «разума». Этот факт приводит многих в замешательство, поскольку христиане — как миряне, так и представителя священства, — принадлежащие к основным деноминациям, изучали богословие именно в рамках этих дискуссий, и потому чувствуют себя обязанными занять соответствующую позицию. Каждый считает своим долгом хранить верность той или иной партии. Протестанты, особенно те, что придерживаются консервативных взглядов, ратуют за авторитетность Писания. Католики отстаивают преимущественное право предания. Те же, кто считают себя либералами, выдвигают на передний план разум.

Однако и «писание», и «предание», и «разум», как и взаимоотношения между ними на протяжении последних четырехсот лет прошли определенный путь развития. Даже Писание, текст которого сохранился в относительной неприкосновенности, претерпев лишь незначительные изменения в связи с новыми археологическими находками, сегодня воспринимается совершенно по–иному в сравнении с XVI веком. Тогда оно считалось вместилищем истинного учения и нравственных принципов, а также наиболее «авторитетным» источником сведений по ранней истории человечества и в частности Израильского народа подобно тому, как Геродот и Фукидид считаются главными «авторитетами» во всем, что касается древнегреческой истории. В наши дни Библия рассматривается, с одной стороны, как неоднородное собрание письменных свидетельств, отражающих ход развития одного из направлений истории культуры и религии, и с совершенно иной точки зрения — как великое повествование, всеобъемлющая история отношений Бога с миром. Значение слова «предание» также значительно отличается от принятого ранее. Это связано, прежде всего, с работами Джона Генри Ньюмана, посвященными истории формирования церковной доктрины. «Разум», в свою очередь, который для Хукера и его современников означал главным образом способность к ясному и логичному мышлению, в наше время обрел независимость и автономию. Это слово, которое, кстати, зачастую пишется теперь с заглавной буквы, стало означать как отдельный источник, так и указание на предполагаемые результаты современных научных исследований. Все это приводит к убеждению о том, что представление о современных дискуссиях как о продолжении споров, начавшихся еще в XVI веке, вводит нас в заблуждение. Разумеется, нельзя сказать, что прежние разногласия не имеют значения или никак не связаны с вопросами современности. Степень их актуальности будет обсуждаться далее. Речь идет о том, чтобы, принимая в расчет возникающие трудности и оказываемое на нас давление, тем не менее, глубоко проникнуть в суть того, как быть верным христианином, а также мудрым и зрелым читателем и проповедником Писания в XXI веке. Опираясь на мудрость своих предшественников, мы не должны, однако, полагать, что перед нами встают те же вопросы, что приходилось решать Лютеру или Кальвину, Кранмеру или Хукеру и уж тем более Фоме Аквинскому или Игнатию Лойоле. В иных условиях находились и Джон Генри Ньюман, Карл Барт, Уильям Темпл, Майкл Рамсей и Джон Робинсон. Наше плавание проходит в неисследованных морях, которые намного глубже, чем это может показаться некоторым участникам современных дискуссий.

С грустью приходится признать, что значительная часть дискуссий сегодня ведется на поверхностном, банальном уровне. Это не может не удивлять, учитывая, какой объем исследований был проделан в интересующих нас областях. Мы все привыкли к утомительным перебранкам, цель которых —очернить противника (назвать его «фундаменталистом», «радикалом» и т. д.). Мало кто из нас не выносил приговор: «Виновен в сопричастности». Мы пытаемся определить, кто на чьей стороне, опираясь лишь на сходства, которые мы замечаем в чужих взглядах и убеждениях, хотя это могут быть точки зрения на совершенно разные вопросы. Упрощенческие заявления («В Библии сказано»), равно как и противоположные им («Ваш подход к тексту наивен. Мы читаем его в контексте, и это все меняет»), только мешают серьезному обсуждению. (См. далее, глава 9.)

Схожие проблемы возникают, когда люди откладывают Библию в сторону, потому что не желают слышать то, что в ней сказано. Это происходит, хотя и неявно, с так называемыми «консерваторами», которые предпочитают не замечать церковного, экуменического, обрядового и экологического измерений учения Павла о спасении. Они выдвигают на передний план учение об оправдании и личном спасении, обязанное своим происхождением смешению идей Реформации, Просвещения, романтизма и экзистенциализма. То же самое можно наблюдать в дерзком и бесцеремонном поведении так называемых «радикалов», которые в поисках дешевой популярности у противников традиционных взглядов с удовлетворением заявляют: «Павел писал то–то и то–то, но, как известно, он заблуждался». И если мы действительно стремимся к мудрости и пониманию, все это следует назвать своими именами и с позором изгнать из жизни церкви.