Жена на полставки (СИ) - Зимняя Кристина - Страница 20

• Предыдущая
• 20/75
• Следующая

Как раз танцевальный зал, выходивший окнами в сад, меня и интересовал. Вернее, один из шести балкончиков, что располагались по обе стороны от спускавшейся под сень деревьев лестницы. Перебраться через каменные перила крайнего справа балкона не составило труда — именно возле него уровень земли был почти на той же высоте, что и пол, а шикарные заросли лалий создавали прекрасную живую ширму, за которой можно было спрятаться в случае необходимости.

Забавно, я прекрасно помнила это укромное местечко, но вспомнить, с кем именно его «посещала» с полгода назад, никак не могла. С Родером? Или, может, с Дарэлом? Как бы там ни было, знание особенностей дома Дзи оказалось как нельзя кстати. И наблюдательный пост я заняла вовремя.

Тройка музыкантов в дальнем углу уже наигрывала какую- то мелодию, а две девушки в форменных платьях споро наполняли бокалы на высоких одноногих столиках и взбивали подушки кресел — значит, гости вот- вот должны были появиться. Тяжелая бархатная портьера на четверть прикрывала окно, за которым я устроилась, и полностью скрывала меня. Одна из девушек подошла и, повозившись с задвижками, распахнула две узкие стеклянные створки, доходящие до пола. Музыка тут же стала слышна вдвое громче. Я уселась на перила возле самой стены и заглянула в зал через узкую щелочку между шторой и оконной рамой. Лиловый бархат значительно ограничивал угол обзора, но, тем не менее, я имела возможность, оставаясь незамеченной, изучать почти половину зала. В том числе и арочные проемы, ведущие в столовую и холл.

Первым на мозаичный пол ступил именинник под руку с веснушчатой племянницей Мисталя. Девушка выглядела совсем юной, почти ребенком, и таращилась на спутника полными восторга глазами. Сам же Колейн вид имел не слишком довольный. Его неестественная улыбка вызвала у меня откровенное злорадство. Хотя девочку было жалко — ей бы куда больше подошло со сверстниками кокетничать, а не за взрослого, явно скучающего в ее обществе мужчину цепляться. А ведь наверняка уже и договоренность с ее семьей была достигнута. Невеселые размышления о браках по расчету прервало появление куда более интересующей меня пары — на локте моего мужа покоилась костлявая конечность Риады, украшенная синим узором.

Я дернулась, чуть не свалившись с перил, вцепилась в них обеими руками, подалась вперед, и буквально прильнула к стеклу, пытаясь рассмотреть детали. Ощущение было странным. Мне вдруг показалось, что я раздвоилась — одна часть изображает из себя птицу на жердочке, ютясь на узкой полосе камня, а другая занимает положенное ей место возле супруга. Костюм из черного бархата делал Риаду немного старше, а тщательно разглаженные волосы были переброшены через плечо и заколоты сверкающим гребнем над правым ухом, как часто делала я. Если не присматриваться к лицу, девчонка казалась моей копией. А еще эти синие плетения на кистях… Ладонь, лежавшая на сгибе локтя моего мужа, шевельнулась, привлекая его внимание, синева качнулась, и я поняла, что это всего лишь браслет.

Смуглый, темноволосый мужчина и белокожая брюнетка выглядели эффектно и гармонично. Вот только половина этой пары была всего лишь подделкой. Наглой, самонадеянной и,… к сожалению, слишком привлекательной, чтобы назвать ее жалкой. Очень захотелось выйти и, опрокинув на голову малышки Ри пару бокалов, устроить грандиозный скандал. Возможно, я так бы и поступила, но тут Грэгори окликнули и он, вежливо улыбнувшись спутнице, отошел на пару шагов в сторону. Неизвестного собеседника скрывала колонна, а вот супруга было прекрасно видно. На его лице попеременно отразились недовольство, удивление, а напоследок однобокая ухмылка — наполненная не то злостью, не то коварством, не то и тем, и другим сразу. Он кивнул и, что- то сказав, вернулся к заскучавшей девице и закружил ее по залу. А я закружилась в вихре неприятных мыслей.

Пора уходить, получив подтверждение самой неприятной версии, или все же дождаться чего- то, что не оставило бы места даже для тени сомнений? А может, отправиться прямиком в гостиницу, а утром в ратушу с требованием развода? Или дождаться совершеннолетия и уж тогда… А вдруг Грэг именно его и ждет, чтобы объявить… чтобы убрать… чтобы убить…

Но зачем ему выбирать ту, что столь явно подражает его жене? И зачем она это делает, если он ее выбрал? Вопросы, вопросы и ни одного ответа. А тот, кто мог бы ответить, счастливый проносился мимо, обнимая другую.

Мне вдруг стало неимоверно противно и обидно. А еще холодно. Пальцы, до боли вцепившиеся в камень ограждения, совсем окоченели. Я сползла с перил и, чтобы согреть руки, обхватила ладонями шею. Качнувшийся под рукавом ключик ледышкой скользнул по коже, а подвеска- паучок, коснувшаяся запястья, наоборот — показалась обжигающе горячей. Я посмотрела на пальцы, ожидая увидеть ожог, но кожа была целой — только брачная метка слегка засветилась.

Переведя взгляд с кисти на окно, замерла — Грэгори остановился буквально в двух шагах от меня, а Риада, поднявшись на цыпочки, что- то нашептывала ему на ухо.

— В сад? — долетел до меня голос мужа. Девица согласно закивала, и они, развернувшись, направились к выходу. Я же, перебросив ноги через ограждение, спрыгнула на землю и под прикрытием шпалер побежала по узкой тропинке. Я была уверена, что знаю, куда они пойдут.

Беседка влюбленных была в каждом парке. Этот неизменный атрибут любого облагороженного участка всегда располагался подальше от основных аллей и имел особую конструкцию, искажающую звуки. Сказанное в этом полусферическом сооружении, сплетенном, а вернее собранном, из гнутых пористых трубочек, не могло быть услышано никем за его пределами.

Зато происходящее в беседке превосходно просматривалось сквозь каменное кружево, позволяя соблюдать приличия, ровно до тех пор, пока кто- то из желавших уединиться не поворачивал специальный рычажок. После этого простого действия элементы стен приходили в движение, разворачивались и наглухо отрезали посетивших приют любви от окружающего мира. И если Грэг со своей «робкой крошкой», не стесняющейся виснуть на женатом мужчине, действительно направлялся сюда — это можно было рассматривать как чистосердечное признание.

Несколько пар, прогуливавшихся на свежем воздухе, предпочли подсвеченные широкие дорожки рядом с домом, а потому остаток пути я преодолела, уже не пытаясь перебегать от куста к кусту. Прямо за полусферой, поблескивающей белесыми, словно обглоданные кости, боками красовалась группа раскидистых деревьев с повисшими почти до земли ветвями. Я скользнула за одно из них и, прислонившись к стволу, приготовилась ждать. Пальцы бездумно скользили по шершавой коре, то и дело натыкаясь на странные, гладкие на ощупь участки. Эти дефекты что- то напоминали, что- то очень и очень знакомое, но мой мозг, сосредоточившись на ожидании ужасного разочарования или же воскрешения надежды, делиться данными о такой мелочи не спешил.

Из- за куста, мастерски обстриженного в виде пары сцепившихся шаер, вывернула пара мило воркующая. Наверное, можно было уже уходить, не дожидаясь совсем уж не предполагающего двоякой трактовки зрелища. И, быть может, я бы ушла, но тут, прижав мою голову к стволу, чужая рука зажала мне рот, и знакомый голос прошипел в самое ухо:

— Не вздумай орать!

Я отшвырнула мужскую ладонь и раздраженно прошипела:

— С ума сошел? Что ты здесь делаешь?

— Предполагаю, что то же, что и ты, дорогая кузина, — ответил Кардайл, приваливаясь рядом со мной к дереву.

— Наслаждаешься пейзажем? — осведомилась я.

— Звезды считаю! — отрезал родственник.

— В глазах после удара головой? — почему- то все разговоры между нами всегда скатывались к взаимным подколкам.

— Не поверишь, но с тех пор, как ты от нас съехала, обходился без травм, — криво улыбнувшись, опроверг кузен.

— Оно и видно, что мозги до сих пор на место не встали! Ты зачем дерево изуродовал? — наконец сообразив, откуда взялись изъяны, спросила я.

— Подумаешь, пара мелких ожогов — переживут.

• Предыдущая
• 20/75
• Следующая