Выбор богов - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 26

• Предыдущая
• 26/38
• Следующая

— Я думаю, — произнес Джейсон, поспешив сгладить впечатление от его слов, — нам нет нужды затруднять кого-либо еще. Насколько я понимаю, ты можешь говорить за остальных.

— Я говорил вам, — сказал робот, — что у нас нет секретов. И мы все придерживаемся единого мнения, или почти единого. Если понадобится, я смогу позвать других. Полагаю, не нужно вам говорить, что я знаю вас всех, за исключением джентльмена, который прибыл со звезд. Ваша слава вас опережает. Вождя мы знаем и восхищаемся им, хотя нам известно о той враждебности, которую он и его народ к нам питают. Мы понимаем истоки этого отношения, хотя искренне о нем сожалеем, и мы придавали большое значение, сэр, — обратился он к Красному Облаку, — тому, чтобы никоим образом себя вам не навязывать.

— Говоришь ты уж больно красно, — ответил старый вождь, — но я признаю, что вы не стояли у нас на дороге.

— Мистера Джейсона, — продолжал робот, — мы считали большим, добрым другом, и мы чрезвычайно гордились Езекией и той работой, которую он проделал.

— Если таковы были ваши чувства, — спросил Джейсон, — почему же вы ни разу нас не навестили?

— Мы полагали, что нам не приличествует так поступать. Возможно, вы понимаете, что мы пережили, когда вдруг не стало людей, которым мы служили, когда самая цель нашего существования была в мгновение ока у нас отобрана.

— Но другие же к нам приходят, — сказал Джейсон. — У нас целое море роботов, за что мы весьма благодарны. Они о нас великолепно заботятся.

— Это верно, — ответил Стэнли, — но вы их имели столько, сколько вам было нужно. Возможно, гораздо больше, чем нужно. Мы не желали вас беспокоить.

— Тогда, — проговорил Джон, — вы, видимо, были бы рады узнать, что Люди могут вернуться.

— Люди! — хрипло воскликнул робот, с которого разом слетела его спокойная самоуверенность. — Люди могут вернуться?

— Они всего лишь жили на других планетах, — ответил Джон. — Они установили местонахождение Земли и послали разведывательный корабль. Очень скоро он может быть здесь.

Стэнли пытался взять себя в руки. Они явственно видели, как он пытается. Когда он наконец заговорил, он снова стал самим собой.

— Вы в этом уверены? — спросил он.

— Совершенно уверен, — сказал Джон.

— Вы спрашиваете, были бы мы рады. Не думаю.

— Но ты говорил…

— Это было вначале. Пять тысяч лет назад. За такой промежуток времени кое-что должно измениться. Вы называете нас машинами, и я полагаю, что это так и есть. Но за пять тысяч лет даже машина может измениться. Не в своей структуре, конечно. Но вы дали нам ум, а ум может претерпевать изменения.

Могут смещаться точки зрения, появляться новые ценности. Когда-то мы работали для людей; это было наше предназначение и наша жизнь. Имея возможность выбирать, мы не стали бы менять это положение. Мы получали удовлетворение от своего рабства; мы были созданы, чтобы получать удовлетворение, живя в рабстве. Верность была той любовью, которую мы отдавали человечеству, и мы не ставим этого себе в заслугу, ибо верность была в нас заложена изначально.

— Однако теперь, — сказал Езекия, — вы работаете для себя.

— Ты, Езекия, можешь это понять. Ты со своими товарищами работаешь для себя.

— Нет, — возразил Езекия. — Мы по-прежнему работаем для Человека.

Робот Стэнли не обратил внимания на его слова.

— Поначалу мы были сбиты с толку и растеряны, — продолжал он. — Не мы, конечно, но каждый из нас, каждый в отдельности. Ибо мы никогда не были единым народом, у нас не существовало понятия «мы», просто каждый из нас сам по себе, выполнявший то, что от него ожидалось, для чего он был предназначен, и находивший в этом свое счастье. У нас не было своей собственной жизни, и думаю, именно это смутило нас так сильно, когда Люди исчезли. Ибо неожиданно, не мы, а каждый из нас в отдельности обнаружил, что у него все-таки есть своя собственная жизнь, что он может жить без своего хозяина-человека, что он по-прежнему может функционировать, если ему есть, что делать. Многие из нас какое-то время — в некоторых случаях очень долгое время — оставались в своих старых домах, занимаясь прежними делами, как если бы наши хозяева просто отправились в путешествие и должны были скоро вернуться. Хотя, полагаю, даже самые глупые из нас понимали, что это не так, поскольку не только наши собственные хозяева, но все, абсолютно все куда-то делись, что было в высшей степени странно, ибо никогда раньше не бывало, чтобы люди куда-то уезжали все разом. Я думаю, что большинство из нас поняли сразу, что случилось, но продолжи делать вид, что это не так, что со временем все Люди вернутся домой, и, в соответствии со своим назначением, мы продолжали выполнять задачи, которые задачами уже не являлись, а были просто бессмысленными движениями. Со временем мы оставили притворство, разумеется, не все сразу, но сперва немногие, потом другие, а после и все остальные. Мы принялись скитаться в поисках новых хозяев, в поисках задач, которые имели бы смысл. Мы не нашли Людей, но зато мы нашли самих себя, мы нашли друг друга. Мы разговаривали между собой; мы составляли свои мелкие, бессмысленные планы, советуясь с другими. Сперва мы искали людей, и наконец, когда поняли, что никому не нужны — ибо вы, мистер Джейсон, имели столько роботов, сколько вам требовалось, а ваш народ, вождь Красное Облако, не желал нас принимать, и еще были люди на Западе, на побережье, которые боялись всего на свете, даже нас, когда мы пытались им помочь…

Красное Облако обратился к Джейсону:

— Это, видимо, племя, из которого пришел твой странник. Чего, он говорил, они боялись? Темного Ходуна, правильно?

— Поначалу они работали на земле, — сказал Джейсон. — Он этого не говорил, возможно, он не знает, но это совершенно ясно из того, что он рассказывал. Земледельцы, все время работавшие на полях, сея, ухаживая, собирая урожай, погрязшие в нищете, кое-как сводившие концы с концами, они были столь тесно связаны с землей, что сами по сути своей стали ею. У них, конечно, не было никаких роботов. Если они вообще когда-нибудь роботов видели, то только мельком и вдалеке. Даже видя их, они могли толком не понимать, что это такое. Они бы и робота испугались.

— Они убегали от нас, — сказал Стэнли. — Не от меня — меня там не было, — но от других. Мы пытались им объяснить, пытались заставить их понять. Но они все равно убегали. В конце концов мы перестали следовать за ними, не желая их пугать.

— Как ты думаешь, что они видели? — спросил Красное Облако. — Этот их Темный Ходун…

— Может быть, ничего, — ответил Джейсон. — У них, я подозреваю, был древний и богатый фольклор. Множество суеверий. Для подобных людей суеверие являлось развлечением и, возможно, надеждой…

— Однако они все же могли что-то видеть, — настаивал Красное Облако.

— В ту ночь, когда это случилось, на Земле что-то могло быть. Могли быть те, кто забрал отсюда Людей. Во времена прошедшие у моего народа тоже было много преданий о том, что ступало по Земле, а мы, со своей нынешней умудренностью, слишком охотно сбрасываем их со счетов. Но когда живешь так близко к сердцу Земли, как мы, то начинаешь понимать, что в некоторых из старых сказок могут быть зерна истины. Мы, например, знаем, что инопланетяне теперь иногда посещают Землю, а кто возьмется утверждать, что раньше, до того, как сюда неистово и шумно явился белый человек, когда материк этот был спокойнее, их здесь не бывало?

Джейсон кивнул.

— Быть может, дружище, ты совершенно прав, — сказал он.

— Наконец настало время, — продолжал робот Стэнли, — когда мы поняли, что нет людей, которым мы могли бы служить, и мы остались не у дел, и нам нечем было занять свои руки. Но с течением веков, сперва медленно, а потом со все большей силой нами овладевала мысль, что если мы не можем работать на человека, то могли бы работать на самих себя. Но что может робот сделать для себя или для других роботов? Построить цивилизацию? Она не имела бы для нас никакого смысла. Скопить богатство? Но откуда его взять и зачем оно было нам нужно? У нас нет стремления к выгоде, мы не жаждем общественного положения. Мы могли бы заняться образованием и даже, возможно, извлечь из него определенное наслаждение, но это был тупик, поскольку за исключением сомнительного удовольствия, которое образование могло бы нам дать, оно было нам ни к чему. Люди использовали образование для самосовершенствования, для того, чтобы заработать себе на лучшую жизнь, чтобы внести некий вклад в развитие общества, чтобы лучше понимать и наслаждаться искусством. Они называли это самосовершенствованием, и это была достойная цель для любого человека, но как смог бы усовершенствовать себя робот? С какой целью и с каким результатом? Похоже, мы не могли себя совершенствовать. Ни один робот не в силах сделать себя значительно лучше того, какой он есть. Он имеет ограничения, заложенные в него создателями.

• Предыдущая
• 26/38
• Следующая