Вы сотворили нас - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 12

• Предыдущая
• 12/41
• Следующая

Стоило мне шагнуть в школьную дверь, как меня сразу же заметила Линда Бейли; похожая на важничающую курицу, она суетливо засеменила мне навстречу. Линда принадлежала к числу тех, кого я помнил, – впрочем, забыть ее было невозможно. Вместе с мужем и целым выводком чумазых детей она жила на соседней ферме, и нескольких дней не могло пройти без того, чтобы она не притащилась к нам по ведущей через поля дороге – занять чашку сахара, кусочек масла или что-нибудь еще, чего у нее постоянно не оказывалось и что она впоследствии неизменно забывала вернуть. В этой крупной, костлявой женщине было что-то лошадиное, и если она и состарилась, то, на мой взгляд, совсем немного.

– Хорас Смит! – протрубила она. – Маленький Хорас Смит! Я узнала бы вас где угодно!

Она успела облапить меня и гулко шлепнула по спине, пока я ошеломленно пытался вспомнить, какие же узы дружбы между нашими семьями оправдывают столь пылкое приветствие.

– Вот вы и вернулись! – пролаяла она. – Вы не могли не вернуться! Если уж Пайлот-Ноб вошел вам в кровь, вы не можете не вернуться. После всех этих мест, где побывали. После всех этих языческих стран. Вы были в Риме, не так ли?

– Я действительно пожил в Риме. Но это не языческая страна.

– Пурпурный ирис, что растет у меня возле свинарника, – объявила она, – из сада самого Папы. Но на вид он не слишком хорош. Я видывала ирисы и получше – куда получше. Я бы давно уже выкопала и вышвырнула свой ирис, но храню в память о том месте, откуда он ко мне попал. Не у всякого, скажу я вам, растет ирис из сада самого Папы. Не то чтобы я считалась с Папой и со всеми этими глупостями, но все-таки этот ирис – что-то вроде знака отличия, как по-вашему?

– Еще какого, – согласился я.

– Ради всего святого, – она ухватила меня за руку, – пойдемте сядем. У нас найдется о чем поговорить. – Она подтащила меня к ряду стульев, и мы уселись. – Вы говорите, что Рим не языческая страна, но ведь вы и в языческих бывали. Как насчет русских? Вы провели много времени в России?

– Не знаю, – отозвался я. – Некоторые русские продолжают верить в Бога. Это правительство…

– Вот тебе и раз! – воскликнула она. – Вы говорите так, будто вам нравятся русские.

– Некоторые из них.

– Я слышала, что вы побывали в Лоунсэм-Холлоу, а по дороге оттуда проехали сегодня утром мимо фермы Уильямса. Что вас туда занесло?

«Существует ли хоть что-нибудь, чего она не знает, – подумал я, – такое, чего не знает весь Пайлот-Ноб? Любая новость, всякая сплетня, каждое предположение мгновенно облетало общину – куда там племенным барабанам или даже радио!»

– Случайно свернул с дороги, – ответил я, лишь чуть-чуть покривив душой. – Мальчишкой я осенью охотился там на белок.

Линда Бейли подозрительно посмотрела на меня, но не стала больше расспрашивать, почему я оказался в тех местах.

– Может, при свете дня там и все в порядке, – заявила она. – Но ни за какие деньги я не осталась бы там после заката. – Она доверительно наклонилась ко мне, и ее лающий голос перешел в хриплый шепот. – Там логово собачьей своры – если их можно назвать собаками. Они носятся по холмам, лают, воют, а когда они проносятся мимо, вместе с ними прилетает холодный ветер. Такой, что замораживает душу…

– Вы слышали этих собак? – поинтересовался я.

– Слышала их? Много ночей слушала я, как они воют на холмах, но никогда не была к ним так близко, чтобы почувствовать этот ветер. Нетти Кемпбелл рассказывала мне. Вы помните Нетти Кемпбелл?

Я покачал головой.

– Конечно, вы и не можете помнить. До того, как выйти замуж за Кемпбелла, она звалась Нетти Грэхем. Они жили возле Лоунсэм-Холлоу, в самом конце дороги. А теперь их дом пустует. Они бросили его и уехали. Их выжили собаки. Может, вы его видели – их дом, я имею в виду.

Я кивнул, хотя и не слишком уверенно, поскольку дома не видел, а только слышал о нем прошлой ночью от Ловизии Смит.

– Странные дела творятся в этих холмах, – продолжала тем временем Линда Бейли. – Нормальному человеку в такое в жизни не поверить. Все из-за того, сдается, что места там дикие. В других местах все сплошь заселено – ни деревца не осталось, одни поля. А там все еще дикие места. И думаю, всегда такими останутся.

Школьный зал начал понемногу заполняться людьми; я заметил пробиравшегося ко мне Джорджа Дункана и поднялся навстречу ему, протягивая руку.

– Слышал, вы уже устроились, – проговорил он. – Я так и знал, что вам там понравится. Я позвонил Стритеру и попросил позаботиться о вас. А он сказал, что вы отправились на рыбалку. Поймали что-нибудь?

– Несколько окуней. Сперва надо получше познакомиться с рекой, а вот тогда…

– По-моему, они сейчас начнут. Так что позже увидимся. Кстати, здесь немало тех, кто хотел бы поприветствовать вас.

И действительно, вскоре начался концерт. Дети пели песенки под аккомпанемент старой, разбитой и расстроенной фисгармонии, за которой сидела учительница, Кэти Адамс, декламировали стихи, а группа восьмиклассников даже разыграла маленькую пьеску – собственного, как гордо объявила мисс Адамс, сочинения.

Невзирая на неизбежные накладки, все это было очаровательно, и мне вспомнились годы, когда я ходил в школу – в это же самое старое здание – и принимал участие в точно таких же вечерах. Я попытался припомнить имена своих учителей, но лишь к концу программы вспомнил одну из них, мисс Стайн – странную, угловатую, капризную женщину с пышными рыжими волосами, легко расстраивавшуюся из-за наших вечных проказ. Интересно, где она может быть сейчас и как обошлась с нею жизнь? Я от души надеялся, что лучше, чем обходились с нею в мое время многие ученики…

Линда Бейли потянула меня за руку и громко прошептала:

– Хорошие дети, правда?

Я кивнул.

– И мисс Адамс хорошая учительница, – все так же шепотом продолжала Линда Бейли. – Боюсь, она не задержится здесь надолго. Такая маленькая школа, как у нас, не может рассчитывать на хороших учителей.

Концерт подошел к концу, и Джордж Дункан протолкался ко мне, взял на буксир и потащил представлять. Кое-кого из тех, к кому он меня подводил, я помнил, других – нет, но все они, казалось, никогда меня не забывали, и я делал вид, что тоже.

Когда процедура была в самом разгаре, мисс Адамс взобралась на небольшое возвышение в передней части зала и позвала Дункана.

– Вы забыли, притворяетесь, что забыли, или хотите избавиться? Но ведь вы обещали быть сегодня нашим аукционером!

Джордж запротестовал, но я видел, что ему приятно. С первого взгляда было понятно, что в Пайлот-Нобе он – важная персона. Владелец магазина, почтмейстер, член школьного совета, он мог выполнять и многие другие маленькие гражданские обязанности – быть аукционером на благотворительной распродаже корзиночек, например. Он был тем, к кому жители Пайлот-Ноба всегда обращались, как только возникала необходимость.

Поднявшись на помост, он повернулся к столу, на котором было расставлено множество декоративных корзиночек и шкатулок, и поднял одну из них так, чтобы все могли получше рассмотреть. Но прежде чем открыть распродажу, он произнес маленькую речь.

– Все вы знаете, – начал он, – ради чего мы это устраиваем. Деньги, вырученные за корзиночки, пойдут на приобретение новых книг для школьной библиотеки, так что вы можете быть удовлетворены, зная, что потраченное вами будет израсходовано на доброе дело. Вы не просто приобретете корзиночку и право пообедать с леди, карточку с именем которой найдете внутри; вместе с тем вы исполните и свой почетный гражданский долг. И потому, друзья, я призываю вас тряхнуть кошельками и потратить часть денег, осевших у вас в карманах. – Он поднял корзиночку повыше. – Вот как раз одна из таких, и я рад предложить ее вам. Поверьте, друзья, она весьма увесиста. В ней скрыто немало отменных кушаний, а уж о том, как она украшена, я и не говорю. Леди, потрудившаяся над ней, уделяла равное внимание тому, что лежит внутри, и тому, как это смотрится снаружи. Может быть, вам любопытно будет узнать, что я, кажется, чую запах отлично зажаренной курицы. Итак, – спросил он, – что вы мне предложите?

• Предыдущая
• 12/41
• Следующая