Ангел в камуфляже - Серова Марина Сергеевна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/31
- Следующая
Или радушные, или равнодушные люди здесь хозяйствуют — меня не окликнули, даже когда я открыла дверь. Открыла и вошла вовнутрь. Пришлось крикнуть самой:
— Наташа, Борис, где вы?
Господи, уж не случилось ли что?
— Кто там? — недовольный голос человека, которому помешали заниматься делом.
— Наташка, встречай, а то я вспомню свою бесцеремонность, тогда узнаешь!
— Танька!
Наталья выскочила из-под лестницы, ведущей на второй этаж, сжимая в руке блестящий разделочный топорик, и бросилась ко мне, шлепая босыми ногами.
— Танечка приехала!
— А где Борис?
— В городе!
Наташа поправила передник, повязанный поверх скудного купальника, бросила топор в карман на животе.
— Ты знаешь, какую подлость они решили мне устроить? Заточить здесь на несколько дней! Пойдем!
Она схватила меня за руку и потащила на кухню, болтая на ходу без перерыва.
— И, главное, ничего не объясняют, а я чувствую, что дело нечисто! Неприятности у них, Татьяна, поверь моему слову. Вспомни, как мы с острова упорхнули, будто сбежали от кого! А потом сюда! Я ехать было отказалась, но Борька, предатель, набрал номер отца и молча отдал мне трубку. А папашка на мои вопросы выдал такое, что я на бычка моего после целый час дулась, ничего не могла с собой поделать, кошмар!
На кухне она усадила меня под открытое окно, в которое сквозь сетку приятно тянуло ветерком, достала из холодильника две коробочки мангового сока, распечатала и одну протянула мне.
— Помирились уже здесь, а вскоре и Андрей заявился. И когда они успели договориться?!
— Подожди, Наталья, — перебила я ее, и, надо сказать, это мне удалось с трудом. — А Андрей где?
— Рыбки пошел купить, да вот что-то задерживается!
— А Борис?
— В городе, я же говорила, за вещами поехал, которые не взяли впопыхах. Говорит, несколько дней нам здесь жить придется. Издевательство!
Издевательство! Будь у меня на голове волчьи уши, поставила бы их сейчас торчком и стала бы нюхать ветер. Хотя можно и без этого. Я и так учуяла запах опасности. Ею смердело здесь из каждого угла и из окна — тоже. Ладно, возмущаться будем потом. Хорошо я успела, вовремя!
— Наташенька! — обратилась я к ней как можно ласковей. — У тебя где одежда находится?
— Наверху! — пожала она недоуменно плечами. — Я тебя сейчас таким кофе угощу!
— Подруженька моя милая, подожди с кофе!
Что-то было в моем голосе, отчего она в лице изменилась, глянула испуганно.
— Сходи и быстренько оденься, мы сейчас поедем с тобой. А я выйду тем временем, вокруг гляну, нет ли чего неправильного.
— Да что случилось-то? Таньк, хоть ты не мурыжь!
Это прозвучало уже отчаянно.
— Все объясню, все расскажу, но по дороге. Сейчас на это времени нет!
И видя, как она, не двигаясь с места, опять раскрывает рот для очередного вопроса, гаркнула в полный голос, неожиданно для самой себя:
— Марш одеваться, кукла любопытная, хватит болтать!
Видно, чем-то родным на нее повеяло от такого обращения, шадовским, и побежала она наверх без промедления.
Я вышла из дома, покрутила носом, держа уши топориком. На дороге, совсем рядом с калиточкой, — и откуда взялась, пять минут назад ее здесь не было — стояла непонятная иномарочка. На покатом капоте неудобно сидел немолодой парень в адидасовских штанах и сланцах на босу ногу. «Да!» — гласила черная надпись на желтой футболке, а глаза, смотревшие на меня неотрывно, были тусклые и скучные.
— Наталья Владимировна! — окликнул он меня, когда я подошла поближе. — Я от Бориса!
Нахмурившись и придав взору бдительную зоркость, я открыла калитку.
— А в чем, собственно, дело?
— Борис сам не смог приехать, прислал меня. Я за вами. Вот записка.
Он лениво и мягко, как молодой кот, спрыгнул с капота и шагнул ко мне. У меня нога дрогнула — остановить его встречным ударом в живот. Сдержалась. Медленно развернула поданный мне бумажный квадратик.
«Натулька, солнышко, планы изменились, и дела загрызли. Приезжай с Серегой, он парень надежный. А Андрею скажи, встретимся завтра, он знает где. Твой Боб».
— Начинается! — скривилась я недовольно. — Семь пятниц на неделе!
Серега смотрел на меня бесстрастными, бледными глазами.
— Подожди, приятель, я скоро!
Он повернулся и, еле поднимая ноги, направился к машине, вихляясь на ходу, как резиновый, от жары и скуки.
Я, стиснув в кулаке записку Бориса, — а Бориса ли? — поспешила в дом, более всего сейчас опасаясь появления Натальи. Что это: новое покушение или действительно ее муж прислал за ней машину — гадать некогда. Действовать следовало быстро и решительно. Времени для анализа больше не было.
Я успела — перехватила Наташу почти в дверях, развернула ее, ничего не понимающую, и, подталкивая в спину, погнала в кухню, на ходу смеясь и уговаривая не возмущаться. Бросила ломать комедию, лишь когда плотно притворила за собой кухонную дверь.
— Натулька, солнышко, — повторила слова из записки и обрадовалась, увидев, что попала в точку — брови у нее полезли вверх, — ты как мужа наедине называешь?
— Ну, по-разному… — замялась она. — Неудобно как-то…
— Про неудобно мы с тобой позже потолкуем, а сейчас давай как на духу, какой из эпитетов ему больше всего нравится?
— Боб! — ответила она уверенно.
Ох как мне хотелось показать ей записку ее Боба, чтобы она смогла подтвердить почерк, но после этого я могла бы с ней и не справиться.
Подняла сумочку оттуда, где ее бросила, достала из нее сотовик, протянула ей.
— Мне нужна связь с Владимиром Степановичем Шадовым. Срочно!
— Мне в этом дурдоме кто-нибудь объяснит, что происходит? — завопила она со слезами в голосе.
— Ну кто же тебе сможет объяснить лучше родного отца! Набирай!
Ее нос покраснел и припух, но пока не хлюпал. Я грела ее горящими глазами, побуждала к действию, и она делала то, что от нее требовалось. Больше всего не хотелось появления сейчас Андрея со свежей рыбкой в руках. С двумя крепкими мужиками, настроенными сурово, справиться было бы непросто.
— Алло, папа? Папа!
Я отобрала у нее трубку решительно, почти грубо.
— Владимир Степанович, здесь Татьяна Иванова! Я на даче Синицыных, вместе с Наташей. Она сейчас к вам приедет. Да, сама, на моей машине. Положите этот «золотой подряд» не под сукно, нет, а в самый надежный сейф и держите его там до поры, но под рукой и так, чтобы никому, даже людям из самого близкого окружения, доступа к нему не было с гарантией! Да, это очередные «райские» заморочки!
Я передала ей телефон, и она, слушая жужжание голоса в нем, послушно кивала головой и вытирала ладошкой мокнущие от глаз щеки.
— Ой, Танюха! — только и смогла сказать, возвращая мне трубку.
Я забрала у нее ключи от их квартиры, отдала ей свои — от машины — и быстро, но очень доступно растолковала, как ее найти и когда ей следует выходить наружу. Наташка всегда была смышленой девчонкой. Понятливей многих.
Серега ждал меня за рулем, зевая от скуки, и даже не пошевелился, чтобы открыть даме дверь, хотя бы изнутри. Я постаралась двинуть ею покрепче, но — хороша машина — все равно получилось лишь негромкое чавканье. Набросил на себя ремень безопасности и дожидался, пока я не догадалась сделать то же самое. Только после этого мы плавно двинулись вперед, ныряя на колдобинах разбитой дороги. Что-то познабливало меня в прохладной, кондиционированной атмосфере шикарного салона. Обернувшись назад, насколько позволила шлейка, идущая наискосок по груди, я увидела-таки, как Наташа появилась из калиточки и бегом ударилась в противоположную нам сторону. Если это нечто, то, господа, вы ошибаетесь во второй раз!
Ремни безопасности были для Сереги не простой демонстрацией добросовестного отношения к правилам, а, при его манере езды, насущной необходимостью. Едва вывернув с объездной, идущей вокруг дачного массива, на асфальтированную, но не менее разбитую дорогу, извивавшуюся по краю крутого волжского берега, машина под дикий взвизг колес взяла такой старт, что мне стало не до пейзажных красот. Ухватившись за что-то прочное, я не знала, что мне делать — то ли скоростью наслаждаться, то ли Богу молиться, прося у Него милости и раскаиваясь в грехах. Оно и к лучшему — отвлек меня Серега от тяжелых предчувствий.
- Предыдущая
- 10/31
- Следующая