Рассказы для детей - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 74

• Предыдущая
• 74/80
• Следующая

Катя сказала задумчиво:

— А когда Аниска за неё капусту полола, что ж она тогда не смеялась?..

Хоть и ленивая у Кати была душа, но тут и она не смолчала.

9. АНИСКА УХОДИТ ИЗ ДОМУ

Давно перестали петь соловьи, и кукушка в лесу примолкла. Наступил богатый июль месяц, с жаркими днями, с ясными зорями, с лесной земляникой и красной смородиной...

На лугах созрели травы. Начался покос. Тётка Прасковья опять позвала ребятишек:

— На Дмитров луг сено ворошить!

Аниска схватилась за грабли, но мать сказала:

— Подожди, подожди. На луг тебе идти не придётся.

Аниска нахмурилась:

— Лиза пойдёт, да?

— Лиза с Николькой будет.

— А я?

— А ты пойдёшь в Корешки. К тёте Анне.

— Что?!

Оказалось, что тётка Анна, материна сестра, наказывала прислать к ней кого-нибудь из девочек — Лизу или Аниску — на время покоса. У них косьбы много, а тётке Анне от маленького Гришутки никуда отойти нельзя. У них в Корешках, на беду, детский сад закрыли — заболел кто-то из ребятишек, там теперь карантин. Так вот, пусть придёт кто-нибудь, поживёт у неё недельку, Лиза или Аниска, пока жаркие дни стоят...

— Вот ты и пойдёшь, — закончила мать, — а то совсем одичала, дома не знаешь, в доме ничего делать не хочешь...

— Только и знает — в лес да в лес, — ввернула Лиза.

Аниска молча глядела на мать. Косые серые глаза её с большими ресницами были похожи на цветы.

Матери стало жаль Аниску, но сделать ничего было нельзя, она уже обещала тётке Анне. А чтобы скрыть слабость сердца, она сказала сурово:

— Ну, что глядишь? Собирайся. Авось не в чужое царство-государство уходишь! Вон они Корешки-то, с горы на гору видно!

— Я не буду из дому убегать, — сказала Аниска, — я боюсь в чужую деревню...

— Авось не съедят.

— Я буду с нашими девчонками... на покосе. Мамка, не посылай меня в Корешки!

Аниска отвернулась.

— Ну вот ещё — теперь слёзы! — сказала мать. — Как будто её из дому гонят. Через неделю опять со своими девчонками будешь, никуда они не денутся. На вот чистый платок, повяжись да и отправляйся. Вон уж и на работу звонят...

Мать с рук на руки отдала Лизе Никольку и поспешно вышла из избы. Глупая какая девка — плачет, будто на век из дому уходит! И не послала бы, да ведь обещано!

Лиза молча поглядывала на Аниску. Конечно, не очень-то хорошо, что Аниска уйдёт — Николька теперь так и будет на Лизиных руках.

— Мам, — сказала Лиза, — а почему это мы Никольку в ясли не отдадим? Отдали бы в ясли, да и всё!

— А что, у нас дома с Николькой посидеть некому, что ли? Пускай в ясли несут, кому ребёнка оставить не с кем. А у нас своих нянек хватает. Нечего в яслях место зря занимать!

Аниска повязалась белым платком с каёмочкой и со слезами на ресницах вышла на крыльцо. Девочки шли мимо с граблями на плечах. Светлана тоже была с ними и тоже, как настоящая колхозница, несла грабли на плече.

Аниска выбежала к дороге:

— Светлана!

Девочки остановились, обернулись.

— Что тебе? — спросила Светлана.

— Я в Корешки ухожу.

Светлана приподняла тонкие бровки:

— Ну, а я что? Я же не бригадир...

— Я ведь на все дни ухожу...

— Ну что ж, счастливо! — улыбнулась Светлана. — Приходи скорее! — И помахала рукой: — До свиданья!

Девочки пошли дальше. Верка затянула песню. Аниска постояла, посмотрела им вслед. Но видела она только одну Светлану, её светлую голову, её голубое платье.

Потом повернулась и молча, с тяжелым сердцем пошла по дороге в Корешки.

Неожиданно, уже под горой, её догнала Катя.

Аниска оглянулась на её голос и хмуро ждала, что она скажет.

Катя, запыхавшись, подбежала к ней и протянула ей книжку в пёстрой обложке. Это была любимая Катина книжка сказок, которую она берегла и никогда никому не давала.

— Возьми с собой, — сказала она Аниске каким-то незнакомым тёплым голосом, — а то, может, тебе скучно будет! Потом отдашь.

У Аниски посветлели глаза. Она взяла книгу и в изумлении смотрела на Катю, не зная, что сказать.

Но Катя и не стала ждать её слов. Она повернулась и побежала по тропочке на гору сквозь кусты, подпираясь граблями.

10. ЦАРСТВО-ГОСУДАРСТВО

Толстоногий Гришутка был непоседа. То он старался влезть на подоконник и сваливался оттуда, то застревал где-нибудь в щели забора, то забредал в крапиву и ревел там на всю деревню. Аниске часто хотелось нашлёпать ему хорошенько, но Гришутка был ябеда, живо всё матери расскажет. А тётка Анна сердитая, долго думать не будет, сейчас и даст подзатыльник.

Аниске казалось, что нет ни одной деревни хуже, чем Корешки, — улица бугристая, избы неприветливые, пруд совсем зелёный, набитый тиной и ряской... А лес так далеко, что, пока дойдёшь, тебя солнцем испечёт, как картофелину.

Тётка Анна целые дни проводила на покосе. Крепкий запах сена доносился и в деревню. В деревне стояла сонная скучная тишина.

Аниске представлялось, как в Зелёных Горках весёлая бригада работает на сенокосе — ворошат, подгребают, складывают скирдушки... Поспевает ли за ними Светлана? Наверно, нет — ведь она и охапки-то таскать не умеет.

Издали всё кажется хорошо. Аниска забыла, как девчонки дразнили её Косулей, как не принимали играть, как Светлана убегала от неё... А если когда и вспоминала об этом, то не сердилась. И кроме того, там были субботы и воскресенья, когда приходил отец домой!

Знойные тягучие дни были безнадёжно тоскливы. Аниске казалось, что она уж так давно ушла из дому, что, пожалуй, теперь даже и дорогу забыла в Зелёные Горки. А до конца покоса было ещё очень далеко. И, если бы не Катина книжка — неизвестно, как Аниска терпела бы эту тоску.

Однажды утром Гришутка разбил чайную чашку. Аниска собрала черепки и закинула в крапиву. А после обеда, только ушла тётка Анна, Гришутка залез в шкаф и рассыпал крупу.

— У, баловник! — рассердилась Аниска. — Вот убегу от тебя!

Она собрала крупу, закрыла шкаф и взяла Гришутку за руку:

— Пойдем. Ты в избе только бедокуришь.

Они вышли на скошенные усадьбы. Эти усадьбы лежали светлые, пустые и немножко печальные. Аниска потащила Гришутку дальше по тропочке — в поле. Тропочка привела их в рожь. Бледно-жёлтые блестящие стебли густо и высоко поднимались по сторонам, колосья ласково шуршали над головой, задевали волосы, а вверху синела жаркая полоска неба.

— Мы куда? — спросил Гришутка.

Аниска не ответила. Гришутка дёрнул её за платье.

— Куда мы? — закричал он. — Я не хочу! Жарко!

— Не кричи, — сказала Аниска, — я тебе царство-государство покажу.

Гришутке сразу стало интересно.

— Какое царство?

— Вот придём, увидишь.

Гришутка прибавил шагу.

Они долго шли через ржаное поле. Голым пяткам было горячо ступать по твёрдой белой дорожке. Рожь дышала им в лицо жарким запахом созревающих колосьев. Сладко пахли васильки и розовая кашка, которая густо цвела в зелёной меже... У Гришутки пот каплями сбегал от висков по щекам, оставляя тёмные полоски. Но он щурил глаза и упрямо шагал вперёд — уж очень хотелось посмотреть, какое это царство-государство.

Наконец поле кончилось. Гришутка поглядел на Аниску:

— Ну скоро?

— Скоро. За рощицей.

Рощицу, всю белую от молодых берёзок, миновали незаметно и вышли на высокий, ещё не кошенный бугор. Аниска опустилась на колени, обняла Гришутку за плечи:

— Смотри. Вон за полями... И за тем лесочком. Видишь?

Гришутка даже шею вытянул, чтобы увидеть царство.

— А где же? Ну, а где же?..

И вдруг увидел. За светло-зелёными льнами, за клеверами, подёрнутыми красным цветом, за тёмными острыми ёлками на солнечной горе виднелись коньки крыш...

— Вижу! Царство-государство вижу!

— Ну вот же... — ласково сказала Аниска, — говорила же тебе!

И будто забыла о Гришутке. Подперлась руками и загляделась на далёкие крыши. Наконец Гришутка спросил:

• Предыдущая
• 74/80
• Следующая