Рассказы для детей - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 57

• Предыдущая
• 57/80
• Следующая

— Э, иди-ка ты отсюда! — сказала мать. — Так, матушка моя, за скотиной не ходят. Ступай-ка лучше принеси им свежей соломки да сенца клочок позеленее выбери.

— Вот и хорошо! — пробурчала Таиска.

И побежала за сеном.

ТАИСКА УВОДИТ ВАЛЕНТИНКУ НА УЛИЦУ

И НЕОЖИДАННО ПОЛУЧАЕТ СИНЯК

Перед вечером прояснело, снова ударил лёгкий морозец. Но снег почернел и подёрнулся настом. Зажурчали невидимые подснежные ручьи. Таиска пристала к Валентинке:

— Пойдём к девчонкам! Ну что ты всё дома да дома? Только и сидишь в углу, как мышь.

— Ступай, ступай, — подхватила мать, — пускай тебя ветерком обдует.

— В овраг пойдём! Помнишь, где глина?

Интересно посмотреть, какой это овраг. А может, там уж и снега нет, и пещерки видно.

Валентинка оделась. Вместо худых ботиков мать дала ей старые Грушины валенки с галошами. Девочки отправились. Романок тащился сзади. Зернистый снег проваливался и крепко хрустел под ногами. По дороге зашли за Варей, постучали в окно Алёнке. Девочки немножко сторонились Валентинки: они ещё не привыкли к ней.

Дошли до прогона и свернули на узкую тропочку, которая вела вниз, к реке. Тут, возле тропочки, и был овраг. Края его обнажились и ярко желтели под солнцем.

— Смотрите, вербушка! — вдруг сказала Варя. — Барашки вылезли!

— Где?

На самом краю оврага среди ольховых кустов стояла молодая верба. Её тёмно-красные ветки были украшены белыми шелковистыми комочками. Это было самое весёлое, самое нарядное деревце во всём перелеске.

Девочки стали думать, как бы достать вербушку. На дне оврага лежал глубокий снег. Только Таиска долго думать не стала — полезла прямо через сугроб. Местами наст выдерживал её, местами нет, и тогда Таиска проваливалась выше колен и барахталась в жёстком снегу. Снег набился ей в рукава и в валенки.

Но Таиска всё-таки добралась до вербы.

— Эй, вербушка!

Девчонки, видя такую удачу, тоже полезли через сугроб. И Валентинка полезла. Ей было и страшно — а вдруг провалишься с головой — и интересно: ей ещё никогда не приходилось перелезать через такой сугроб. Будто она моряк, который отправляется в широкое море и не знает, переплывёт его или нет. Когда ноги скользили по блестящей корочке наста, ей казалось, что она идёт, не касаясь земли. Когда вдруг с хрустом ломался наст, ей чудилось, что она стремглав летит куда-то в пропасть... Она выкарабкивалась, отряхивала снег и смеялась вместе с девчонками.

Вот и верба! Какая она пушистая, как она расправила свои ветви, даже ломать её жалко!

Но Валентинке жалко, а Таиске не жалко — она уже целый пук наломала. И Варе с Алёнкой не жалко — они тоже ломали и кромсали тёмно-красные ветки. И Романку не жалко. Он стоит на тропинке и кричит, чтоб Таиска ломала больше — на его долю. Но не идти же Валентинке домой с пустыми руками! Она отломила одну пушистую ветку. Какая сочная и как остро пахнет, когда отломишь!

«Ещё зима, а она цветёт», — подумалось Валентинке. Но, оглянувшись кругом, она среди чёрных деревьев увидела кусты, увешанные красно-бурыми серёжками. Что такое? Кругом блестит снег, а кусты стоят и красуются, будто уже май наступил на улице. Красные серёжки над снегом! А вот и ещё чудеснее: низенькие кустики внизу оврага подёрнулись, словно туманом, лёгкой зеленью. Ещё зима кругом, ещё спят ёлки и большие деревья стоят совсем голые и безмолвные.

Но что же волшебное случилось здесь? Может, сама Весна была этой ночью в перелеске и дотронулась до этих кустов?..

— Валентинка, ты что же? — крикнула Таиска. — Чего стоишь?

Валентинка встрепенулась. Девчонки с охапками вербы уже выбрались на тропинку. Валентинка пустилась в обратное путешествие через сугробы. Когда все собрались на тропинке, девочки удивились:

— Что же ты, Валентинка, лазила, а ничего не наломала?

— На вот, я тебе дам, — сказала Варя.

— Я сама дам, — вмешалась Таиска, — у меня хватит!

Вдруг откуда-то из-за кустов вылетел снежный комок и — бах! — прямо Таиске в спину.

— Ай! Кто это?

Послышался негромкий смех. Из-за кустов вылетело сразу несколько жёстких снежков — и кому в затылок, кому в грудь, кому прямо в лоб...

— Мальчишки! — крикнула Варя. — Вербу отнимут! Бежим!

Девочки пустились домой. Таиска самая первая, Валентинка самая последняя — очень большие и тяжёлые были у неё валенки. Даже Романок обогнал её.

— Догоняй, догоняй их! — кричали сзади мальчишки. — Верба хлёст, бьёт до слёз! Верба бела, бьёт за дело! Э-э!.. А-а!..

Мальчишек было только двое, но Валентинке показалось, что сзади налетает какая-то дикая орда.

Снежки так и летели через голову и то и дело больно стукали в спину. Видя, что Валентинка отстаёт, они сосредоточили весь свой снежный огонь на её синем капоре.

Девчонки всё дальше, даже Романок прыгает, как заяц, а Валентинка спотыкается, скользит, и ноги её отказываются бежать. Что ей делать? Как ей спастись?

И тогда она закричала пронзительно, изо всех сил:

— Таиска! Таиска!..

Таиска была уже на горе. Она остановилась и оглянулась. Мальчишки настигали Валентинку и, весело выкрикивая «вербу», с двух сторон забивали её снегом. Валентинка уже не пыталась бежать — она стояла согнувшись и закрыв руками лицо.

Таиска сунула свою вербу Романку в руки и, словно коршун с высоты, устремилась обратно вниз. Она с разбегу налетела на Андрюшку — он стоял ближе — и сцепилась с ним. Она сбила с него шапку и старалась схватить за волосы. Андрюшка дал ей тумака, а сам нагнулся за шапкой. Таиска уловила момент и запустила руку в его вихры. Другой мальчишка, Колька Сошкин, сначала растерялся, но потом снова схватился за снежки. Бой начался не на жизнь, а на смерть. Таиска царапалась и налетала на мальчишек, словно разъярённый петух.

— Беги! — кричала она Валентинке. — Беги! Я с ними... сейчас... расправ... расправлюсь!

Но Валентинка не побежала. Она неожиданно подскочила к Андрюшке и начала хлестать его своей вербой.

— Ой, ой! — закричал Андрюшка. — Ты ещё глаз выстегнешь! — и закрыл руками лицо.

Таиска схватила Валентинку за рукав:

— Пойдём! Хватит с них. Они теперь будут знать, какая верба хлёст!

Домой явились прямо к уборке. Валентинка всё ещё дрожала после боевой схватки. Только возле ягняток, возле жёлтого тёплого Огонька она успокоилась.

— Эх ты, лизун! — сказала она, поглаживая его нежную шею. — Стоишь тут и ничего не знаешь. А в овраге что делается!

Большой букет вербы красовался на столе в горнице. Тонкий аромат леса бродил по избе. Валентинка подсела к деду:

— Дедушка, ты знаешь... Ты не поверишь, наверно, но это правда, я сама видела!

— Что видела?

— В овраге! Кругом снег, а на кустах зелёные листики. Мелкие-мелкие, но всё-таки листики! А на другом кусте, на большом, красные серёжки... Хочешь, пойдём, покажу?

Но дед и не думал не верить.

— Вот так чудо! — усмехнулся он. — Да это ольха зацвела. Она всегда так торопится. Это чтоб листья ей цвести не мешали. Она любит цвести на просторе, чтоб ей цветы ветерок обдувал. А те зелёные — так это ивняк. Деревце не гордое — солнышко греет, и ладно.

За ужином все увидели, что у Таиски заплывает глаз и веко почернело. Первая заметила Груша:

— Глядите, глаз-то у Таиски!

— Вот так фонарь! — сказал дед. — Теперь нам и лампы не нужно, и так светло.

— Батюшки! — удивилась мать. — Это где же тебя угораздило? Стукнулась, что ли?

— Небось с мальчишками подралась, — сказала Груша.

Таиска молча уплетала щи, будто не о ней шла речь. Но последнее замечание её задело.

— А вот и да, — ответила она, — вот и подралась! И ещё подерусь!

— Таиска, — с упрёком сказала мать, — ну неужто это хорошо — с мальчишками драться?

— А если они нашу Валентинку бьют? — крикнула Таиска. — Это хорошо, да?

— Они нашу Валентинку снегом! — сердито сказал Романок.

— Нашу Валентинку... — вполголоса повторила Груша, словно прислушиваясь к этим словам. — Нашу...

• Предыдущая
• 57/80
• Следующая