Выпуск 1. Том 9 - Кристи Агата - Страница 9

• Предыдущая
• 9/84
• Следующая

— …Ну как же, дело Ситона! — вспоминал Армстронг. — Приговор тогда удивил всех. Накануне он встретил в ресторане адвоката Маттьюза. «Оправдательный приговор у нас в кармане — никаких сомнений тут быть не может», — уверил он Армстронга. Потом до Армстронга стали доходить слухи, будто судья был настроен против Ситона, сумел обвести присяжных, и они признали Ситона виновным. Сделано все было по закону: ведь старый Уоргрейв знает закон как свои пять пальцев. Похоже, что у него были личные счеты с этим парнем. Воспоминания молниеносно пронеслись в мозгу доктора.

— А вы встречались с Ситоном? Я имею в виду-до процесса, — вырвался у него вопрос; если б он дал себе труд подумать, он никогда бы его не задал.

Прикрытые складчатыми, как у ящера, веками, глаза остановились на его лице.

— Я никогда не встречал Ситона до процесса, — невозмутимо сказал судья.

«Как пить дать врет», — подумал Армстронг.

— Я хочу вам рассказать про этого мальчика — Сирила Хамилтона, — сказала Вера. Голос у нее дрожал. — Я была его гувернанткой. Ему запрещали заплывать далеко. Однажды я отвлеклась, и он уплыл. Я кинулась за ним… Но опоздала… Это был такой ужас… Но моей вины в этом нет. Следователь полностью оправдал меня. И мать Сирила была ко мне очень добра. Если даже она ни в чем меня не упрекала, кому… кому могло понадобиться предъявить мне такое обвинение? Это чудовищная несправедливость… — она зарыдала.

Генерал Макартур потрепал ее по плечу.

— Успокойтесь, милочка, успокойтесь, — сказал он. — Мы вам верим. Да он просто ненормальный, этот тип. Ему место в сумасшедшем доме. Мало ли что может прийти в голову сумасшедшему. — Генерал приосанился, расправил плечи. — На подобные обвинения лучше всего просто не обращать внимания. И все же я считаю своим долгом сказать, что в этой истории про молодого Ричмонда нет ни слова правды. Ричмонд был офицером в моем полку. Я послал его в разведку. Он был убит. На войне это случается сплошь и рядом. Больше всего меня огорчает попытка бросить тень на мою жену. Во всех отношениях безупречная женщина. Словом, жена Цезаря…

Генерал сел. Трясущейся рукой пощипывал усики. Видно, эта речь стоила ему немалых усилий.

Следующим взял слово Ломбард. В глазах его прыгали чертики.

— Так вот, насчет этих туземцев… — начал он.

— Да, так как же с туземцами? — сказал Марстон.

Ломбард ухмыльнулся.

— Все — чистая правда! Я их бросил на произвол судьбы. Вопрос самосохранения. Мы заблудились в буше. И тогда я с товарищами смылся, а оставшийся провиант прихватил с собой.

— Вы покинули ваших людей? — возмутился генерал Макартур. — Обрекли их на голодную смерть?

— Конечно, поступок не вполне достойный представителя белой расы, но самосохранение — наш первый долг. И потом, туземцы не боятся умереть — не то что мы, европейцы.

Вера подняла глаза на Ломбарда.

— И вы оставили их умирать с голоду?

— Вот именно, — ответил Ломбард, и его смеющиеся глаза прямо посмотрели в испуганные глаза девушки.

— Я все пытаюсь вспомнить — Джон и Люси Комбс, — протянул Антони Марстон. — Это, наверное, те ребятишки, которых я задавил неподалеку от Кембриджа. Жутко не повезло.

— Кому не повезло — им или вам? — ехидно спросил судья Уоргрейв.

— По правде говоря, я думал, что мне, но вы, разумеется, правы, не повезло им. Хотя это был просто несчастный случай. Они выбежали прямо на дорогу. У меня на год отобрали права. Нешуточная неприятность.

Доктор Армстронг вспылил:

— Недопустимо ездить с такой скоростью — за это следует наказывать. Молодые люди вроде вас представляют опасность для общества.

Антони пожал плечами:

— Но мы живем в век больших скоростей! И потом дело не в скорости, а в наших отвратительных дорогах. На них толком не разгонишься. — Он поискал глазами свой бокал, подошел к столику с напитками, налил себе еще виски с содовой. — Во всяком случае, моей вины тут не было. Это просто несчастный случай, — бросил он через плечо.

Дворецкий Роджерс, ломая руки, то и дело облизывал пересохшие губы.

— С вашего позволения, господа, мне бы тоже хотелось кое-что добавить, — сказал он почтительно.

— Валяйте, — сказал Ломбард.

Роджерс откашлялся, еще раз провел языком по губам:

— Тут упоминалось обо мне и миссис Роджерс. Ну и о мисс Брейди. Во всем этом нет ни слова правды. Мы с женой были с мисс Брейди, пока она не отдала Богу душу. Она всегда была хворая, вечно недомогала. В ту ночь, сэр, когда у нее начался приступ, разыгралась настоящая буря. Телефон не работал, и мы не могли позвать доктора. Я пошел за ним пешком. Но врач подоспел слишком поздно. Мы сделали все, чтобы ее спасти, сэр. Мы ее любили, это все кругом знали. Никто о нас худого слова не мог сказать. Святой истинный крест.

Ломбард задумчиво посмотрел на дворецкого — дергающиеся пересохшие губы, испуганные глаза. Вспомнил, как тот уронил поднос. Подумал: «Верится с трудом», — но вслух ничего не сказал.

— А после ее смерти вы, конечно, получили маленькое наследство? — спросил Блор нагло, нахраписто, как и подобает бывшему полицейскому.

— Мисс Брейди оставила нам наследство в награду за верную службу. А почему бы и нет, хотел бы я знать? — вспылил Роджерс.

— А что вы скажете, мистер Блор? — спросил Ломбард.

— Я?

— Ваше имя числилось в списке.

Блор побагровел.

— Вы имеете в виду дело Ландора? Это дело об ограблении Лондонского коммерческого банка.

— Ну как же, помню, помню, хоть я и не участвовал в этом процессе, — зашевелился в кресле судья Уоргрейв. — Ландора осудили на основании ваших показаний, Блор.

Вы тогда служили в полиции и занимались этим делом.

— Верно, — согласился Блор.

— Ландора приговорили к пожизненной каторге, и он умер в Дартмуре через год. Он был слабого здоровья.

— Ландор был преступник, — сказал Блор. — Ночного сторожа ухлопал он — это доказано.

— Если я не ошибаюсь, вы получили благодарность за умелое ведение дела, — процедил Уоргрейв.

— И даже повышение, — огрызнулся Блор. И добавил неожиданно севшим голосом: — Я только выполнил свой долг.

— Однако какая подобралась компания! — расхохотался Ломбард. — Все, как один, законопослушные, верные своему долгу граждане. За исключением меня, конечно. Ну, а вы, доктор, что нам скажете вы? Нашалили по врачебной части? Запрещенная операция? Не так ли?

Эмили Брент метнула на Ломбарда презрительный взгляд и отодвинулась подальше от него.

Доктор Армстронг отлично владел собой — он только добродушно покачал головой.

— Признаюсь, я в полном замешательстве, — сказал он, — имя моей жертвы ни о чем мне не говорит. Как там ее называли: Клис? Клоуз? Не помню пациентки с такой фамилией, да и вообще не помню, чтобы кто-нибудь из моих пациентов умер по моей вине. Правда, дело давнее. Может быть, речь идет о какой-нибудь операции в больнице? Многие больные обращаются к нам слишком поздно. А когда пациент умирает, их родные обвиняют хирурга.

Он вздохнул и покачал головой.

«Я был пьян, — думал он, — мертвецки пьян… Оперировал спьяну. Нервы ни к черту, руки трясутся. Конечно, я убил ее. Бедняге — она была уже на возрасте — ужасно не повезло: сделать эту операцию — пара пустяков. В трезвом виде, конечно. Хорошо еще, что существует такая вещь, как профессиональная тайна. Сестра знала, но держала язык за зубами. Меня тогда сильно тряхануло. И я сразу взял себя в руки. Но кто мог это раскопать — после стольких лет?»

В комнате опять наступило молчание. Все — кто прямо, кто исподтишка — глядели на мисс Брент. Прошла одна минута, другая, прежде чем она заметила нацеленные на нее взгляды. Брови се взлетели, узкий лобик пошел морщинами.

— Вы ждете моих признаний? — сказала она. — Но мне нечего сказать. — Решительно нечего? — переспросил судья. — Да, нечего, — поджала губы старая дева. Судья провел рукой по лицу.

— Вы откладываете свою защиту? — вежливо осведомился он.

— Ни о какой защите не может быть и речи, — отрезала мисс Брент. — Я всегда следовала велению своей совести. Мне не в чем себя упрекнуть.

• Предыдущая
• 9/84
• Следующая