Выпуск 1. Том 1 - Кристи Агата - Страница 37
- Предыдущая
- 37/90
- Следующая
Однако именно это и происходит.
Миссис Инглторп узнает, что ее муж и мисс Ховард замышляют убийство, но не знает, с какой стороны ждать опасность. Решив пока ничего не говорить мужу, она сжигает только что составленное завещание и пишет нотариусу, чтобы тот назавтра приехал в Стайлз. Записку она оставляет у себя.
— Так значит, Альфред взломал замок розовой папки, чтобы извлечь оттуда записку?
— Да, и раз Инглторп шел на такой риск, значит, он понимал важность этой — по сути дела единственной улики.
— Но почему же он не уничтожил письмо?
— Потому что боялся держать его при себе.
— Вот бы и уничтожил его сразу!
— Не так все просто. У него имелось всего пять минут, как раз перед нашим приходом, ведь до этого Анни мыла лестницу и могла заметить, что кто-то прошел в правое крыло здания. Представьте, как Инглторп дрожащими руками пробует различные ключи, наконец, один подходит, и он вбегает в комнату. Но папка заперта! Если он взломает замок, то тем самым выдаст свой приход. Однако выбора нет — письмо оставлять нельзя.
Инглторп ломает замок и лихорадочно перебирает бумаги. Вот и письмо! Но куда его деть? Оставлять при себе нельзя, если заметят, что он выходит из комнаты покойной, его могут обыскать. Наверное, в этот момент снизу доносятся голоса Джона и Уэллса, поднимающихся по лестнице. В распоряжении Альфреда всего несколько секунд. Куда же девать это чертово письмо?! В корзину? Нельзя, ее содержимое наверняка проверят! Сжечь? Нет времени! Он растерянно озирается по сторонам и видит… как вы думаете, что?
Я пожал плечами.
— Он видит вазу, стоящую на каминной полке. В мгновение ока Инглторп разрывает письмо и, скрутив поплотнее три тонкие полоски, бросает их в вазу.
От удивления я не мог вымолвить ни слова.
— Никому не придет в голову, — продолжал Пуаро, — искать улики в вазе, стоящей, на самом виду. При первом же удобном случае он сюда возвратится и уничтожит эту единственную улику.
— Неужели письмо все время находилось в вазе?
— Да, друг мой, именно там я и отыскал «недостающее звено». И это место подсказали мне вы.
— Я?
— Представьте себе — да! Помните, вы говорили, как я трясущимися руками выравнивал безделушки на каминной полке?
— Помню, но при чем тут…
— Хастингс, я вдруг вспомнил, что когда мы в то утро заходили в комнату, я тоже машинально выравнивал эти безделушки. Но через некоторое время мне пришлось их выравнивать заново. Вывод напрашивается сам собой!
— Так вот почему вы как угорелый выскочили из комнаты и помчались в Стайлз!
— Совершенно верно, главное было не опоздать.
— Но я все равно не понимаю, почему Инглторп не уничтожил письмо. Возможностей у него было предостаточно.
— Ошибаетесь, друг мой. Я позаботился, чтобы он не смог этого сделать.
— Но каким образом?
— Помните, как я бегал по дому и рассказывал каждому встречному о пропаже документа?
— Да, я вас еще упрекнул за это.
— И напрасно. Я понимал, что убийца (неважно, Инглторп или кто-то другой) спрятал украденный документ. После того, как я рассказал о пропаже, у меня появилась дюжина добросовестных помощников. Инглторпа и так подозревал весь дом, теперь же с него вообще не спускали глаз, он даже близко не мог подойти к комнате покойной. Альфреду ничего не оставалось, как уехать из Стайлз, так и не уничтожив злополучное письмо.
— Но почему это не сделала мисс Ховард?
— Мисс Ховард? Да она и не подозревала о существовании письма. За Инглторпом постоянно следили, к тому же, они разыгрывали взаимную ненависть, поэтому уединиться для разговоров было очень рискованно. Инглторп надеялся, что сможет в конце концов сам уничтожить письмо. Но я не спускал с него глаз, и Альфред решил не рисковать. Ведь несколько недель в вазу никто не заглядывал, вряд ли заглянет и впредь.
— Понятно. А когда вы начали подозревать мисс Ховард?
— Когда понял, что она лгала на дознании. Помните, она говорила о письме, полученном от миссис Инглторп?
— Да.
— А теперь вспомните, как выглядело письмо.
— Ничего особенного я не заметил. Письмо как письмо.
— Не совсем, друг мой. Как известно, почерк у миссис Инглторп был очень размашистый, и она оставляла большие промежутки между словами. Однако дата на письме — «июль, 17» — выглядела несколько иначе. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Честно говоря, нет.
— Хастингс, письмо было отправлено седьмого июля, то есть на следующий день после отъезда Эвелин, а мисс Ховард поставила перед семеркой единицу.
— Но зачем?
— Я тоже задавал себе этот вопрос. Зачем мисс Ховард понадобилось подделывать дату? Может быть, она не хотела показывать настоящее письмо от 17 июля? Но по какой причине? И тут мне в голову пришла любопытная мысль. Помните, я говорил, что надо остерегаться людей, которые скрывают правду?
— Да, но вы же сами указывали на две причины, по которым мисс Ховард не может быть убийцей.
— Хастингс, я тоже долгое время не мог в это поверить, пока не вспомнил, что мисс Ховард — троюродная сестра Инглторпа. И что, если она не убийца, а сообщница убийцы? Если предположить, что преступников двое, то становится понятной ее бешеная ненависть к Инглторпу: под ней Эвелин скрывала совсем иные чувства! Думаю, их роман начался задолго до приезда Инглторпа в Стайлз. Тогда же в голове у мисс Ховард созрел коварный план: Инглторп женится на богатой, но недалекой хозяйке поместья, глупая старуха делает его своим наследником, затем ей помогают отправиться на тот свет, а влюбленная парочка отправляется на континент, где до конца своих дней ведет безбедное существование.
Казалось, все предусмотрено. Пока Инглторп отмалчивался на дознании, она возвращается из Миддлинхэма с полным набором улик против Джона Кавендиша. Никто за ней не следит, и мисс Ховард спокойно подкидывает стрихнин и пенсне в комнату Джона, затем кладет черную бороду на дно сундука, справедливо полагая, что рано или поздно эти улики будут обнаружены.
— Не понимаю, почему они решили сделать своей жертвой Джона? По-моему, было бы гораздо легче все валить на Лоуренса.
— Правильно, но так получилось, что подозревать стали именно Джона Кавендиша. Поэтому нашей парочке выбирать не пришлось и, чтобы у следствия отпали последние сомнения, мисс Ховард подкидывает яд и пенсне в комнату Джона.
— И все равно, я думаю, легче было бы обвинить Лоуренса. Он вел себя очень странно.
— Не уверен. Кстати, вы поняли причину его необычного поведения?
— Нет.
— Все очень просто: Лоуренс был уверен, что убийца — мадемуазель Цинция.
— Цинция?
— Да-да, Хастингс, именно Цинция. Я тоже ее сначала подозревал и даже спрашивал Уэллса, не могла ли миссис Инглторп объявить наследником не члена своей семьи. А вспомните, кто приготовил порошки бромида? А ее появление в мужском костюме на маскараде! Тут было над чем призадуматься, Хастингс!
— Пуаро, мне решительно надоели ваши шутки!
— Я вовсе не шучу. Помните, как стоя у кровати умирающей миссис Инглторп, вы заметили, что Лоуренс страшно побледнел?
— Да, он не мог оторвать взгляд от чего-то.
— Совершенно верно, Лоуренс заметил, что дверь в комнату мадемуазель Цинции не была закрыта на засов!
— Но ведь на дознании он утверждал обратное.
— Это и показалось мне подозрительным. Как выяснилось, мсье Лоуренс просто выгораживал мисс Мердок.
— Но зачем?
— Потому что он в нее влюблен.
Я рассмеялся.
— Вот здесь вы ошибаетесь. Я знаю точно, что Лоуренс не любит Цинцию, более того, он ее старательно избегает.
— Кто вам сказал?
— Сама мисс Мердок.
— Бедняжка! Наверное, она была сильно расстроена?
— Напротив, Цинция сказала, что это ее не волнует.
— В таком случае, друг мой, вы плохо знаете женщин. Можете быть уверены, что и она влюблена в Лоуренса.
Я снисходительно посмотрел на Пуаро, но промолчал.
— Странно, что вы не заметили этого сами. Каждый раз, когда мисс Мердок разговаривала с его братом, на лице Лоуренса появлялась кислая мина. Он сам себя убедил, что Цинция влюблена в Джона. Увидев незапертую дверь, мсье Лоуренс заподозрил самое худшее. Миссис Инглторп была явно отравлена, а ведь именно Цинция накануне провожала ее наверх. Чтобы предотвратить анализ остатков кофе, он наступает на чашку каблуком и позже, на дознании, пытается убедить присяжных, что никакого отравления не было.
- Предыдущая
- 37/90
- Следующая
