Голубые люди розовой земли (Рис. М. Скобелева и А. Елисеева) - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 47
- Предыдущая
- 47/52
- Следующая
Но космонавты смотрели на дело несколько по-иному. Они переглянулись, и Тэн сказал:
— Да, Квач устал. Принимаю командование.
Все-таки очень просто делается у голубых людей. Никто не лезет командовать без нужды, но и никто не боится делать это. Раз нужно, значит, нужно — и все.
Квач и Тэн поменялись местами, и Тэн включил связь с кораблем. И сейчас же раздался внятный голос роботов:
— Передаем телеграммы Центрального Совета Космических Исследований. Положение трудное. Проявляйте мужество и стойкость. Все ваши решения признаны правильными. Вы оправдываете звание космонавтов. Рецепт антибиостимулятора, который бы позволил довести рост вашего нового спутника Шарика до первоначального, еще только испытывается, рисковать мы не имеем права. О результатах сообщим особо. Однако уже сейчас нужно принять меры для прекращения роста. Химическим анализаторам и синтезаторам переданы команды на изготовление препарата. Химическая формула следующая…
Роботы называли много всяких пока еще совершенно неизвестных Юрию химических веществ, но одно из них показалось ему знакомым. Оно называлось никотином. Это было очень странно. В кино, перед настоящим сеансом, не раз показывались популярные киноочерки о вреде курения. Они наглядно и доходчиво показывали, что лошадь можно убить одной пачкой папирос. Если, конечно, из папирос собрать весь никотин. Никотин мог убивать также голубей и кроликов.
Одним словом, никотин был известен Юрию как очень страшный и коварный яд. И хотя сам он еще не курил, но он не мог не удивляться тем, кто после таких доходчивых фильмов вынимал папиросы или сигареты да еще и шутил:
— Ну, мы не лошади. Нас не отравишь!
Тут все было понятно: народ смелый и его пропагандой не возьмешь. И все-таки, что никотин — яд, Юрий знал и насторожился. А вдруг этот самый Центральный Совет попросту решил отравить Шарика?
Но, с другой стороны, ученые из Центрального Совета утверждали, что настоящее вещество, которое может помочь Шарику стать самим собой, еще только проверяется. Так что бояться за него вроде бы и нет особых оснований. И Юрий успокоился. А тут как раз приплелся Шарик и сразу же заскулил:
— Есть хочу… Очень хочу есть…
Тэн сразу принял решение. Он запросил главный пост химической кухни, и ему сообщили, что ограничитель роста уже готов и ждет не дождется пациента.
Втаскивать Шарика в корабль, чтобы проделать ему дыру в комбинезоне и дать лекарство, было очень сложно. Поэтому внутрь корабля вошел только Зет. Его дезинфицировали и пропустили в химическую кухню. От корабля к машине подключили систему внутреннего обзора и тогда, расширив дверь, попросили Шарика вставить в нее голову. А когда он выполнил команду, стены корабля осторожно сомкнулись и зажали голову собаки.
На экране внутреннего обзора было видно, как Зет, пыхтя, притащил огромную прозрачную бутыль, стал разрезать ткань собачьего комбинезона тем самым, похожим на паяльник, прибором. Потом он вставил горлышко бутыли прямо в рот Шарика.
Несмотря на усталость, Шарик от удовольствия и нетерпения переступал с ноги на ногу. Живот у него вздувался и опадал. Он быстро вылакал первую бутыль, и Зет притащил вторую. Потом третью и, наконец, четвертую. После пятой он взмолился:
— Может, хватит, Шарик?
— Ну, еще немножечко, — заскулил гигант. — Ну еще хотя бы ведерочко…
И уставший Зет притащил еще четыре бутыли. Только вылакав и их, Шарик скромно сообщил, что он большего пока не просит.
До сих пор никто не видел, сколько и как ел и пил Шарик. То гравитация, то всякие трудности мешали наблюдать за собакой. А теперь все впервые увидели, сколько нужно гиганту только для того, чтобы утолить жажду. А сколько же он ел? Ужас! Нет, контролирующие и следящие роботы были правы, когда сообщали о катастрофическом положении с белками. Шарик их бессовестно слопал. Теперь в этом не было ни малейшего сомнения.
— Трудное положение, — многозначительно произнес Миро. — Мы правы, и недаром Центральный Совет одобрил наши действия.
— А что им оставалось делать? Это же всегда так бывает в полетах: когда космонавт принимает решение, Центральному Совету вначале это не нравится. Им кажется, что они заранее все предусмотрели и космонавту остается только выполнять их команды, как подопытному животному. А когда происходит что-нибудь необычное и космонавту самому нужно решать сложнейшие вопросы, да еще в считанные минуты, тогда ученые из Совета вначале ставят эксперимент.
— А чего ты ворчишь? — удивился Тэн. — Иначе и не может быть! Ведь только космонавт может принять решение. Совет лишь помогает ему. Да и то не сразу. Недаром же космонавтов и готовят столько лет.
Не согласиться с этим было невозможно. Только тот, кто не летал в космосе или хотя бы в самолете за штурвалом — да что там в самолете! — кто не ездил на велосипеде, тот не может понять, что такое самому принять решение, самое простое: что лучше, объехать выбоину или подскочить на ней и, может быть, погнуть обод колеса? И если ты примешь неправильное решение и все-таки погнешь этот самый обод, те же самые взрослые, а особенно родители, обязательно начнут читать нотации и доказывать, что ездил ты неправильно, что, если бы ты поступал, как они тебя учили, все было бы распрекрасно. Вообще всякий, кто смотрит на дело со стороны, всегда кажется умнее того, кто его делает. А вот если сам возьмет… Вот тогда…
— Ну ладно, ребята, нечего обсуждать то, что каждому ясно, — сказал Тэн. — Нужно приступать к выполнению программы и начинать заготовку белковых молекул.
— Может, заберем ящеров? — спросил Квач.
— Лично я против! — вдруг решительно ответил Миро, — Они такие противные, что всякий раз, когда я буду есть что-нибудь приготовленное из их молекул, меня затошнит.
— Согласен. Меня тоже… Но тогда на кого будем охотиться?
— Давайте проедемся. Разведаем.
— А куда денем Шарика? Опять на растерзание ящерам? Мы уверены, что эти летающие черти — единственные хищники на планете?
В это самое время Шарик, с уже запаянной прорезью в комбинезоне, высвободился из плена бортов космического корабля и устало повалился на траву. Он сразу смежил глаза и уснул.
— Ты смотри, как действует лекарство, — с уважением сказал Квач.
— Кстати, из чего делается никотин? — спросил Юрий.
— Как — из чего? — привычно задиристо удивился Квач, но сейчас же сник: — Наверно… это… синтетически.
Юрий промолчал, хотя ему и хотелось спросить, курят ли на Розовой земле или не курят, но он сдержался. Представить себе, что космонавты курят, даже на Голубой земле, было просто невозможно. А уж на Розовой и подавно. Но он сейчас же вспомнил, как в прошлом году они пошли с соседом-девятиклассником по грибы и доходились до того, что заблудились. Очень хотелось есть, и сосед посоветовал:
— А ты закури. Не так будет хотеться есть.
Девятиклассник знал, что советовал, потому что курил чуть ли не с пятого класса. И хотя он сейчас учится в десятом, но Юрка уже почти догнал его в росте. Значит, все правильно. Никотин действительно приостанавливает рост. И если ты не хочешь расти, а хочешь всю жизнь прожить маломерком — кури. Кури, и хоть и не будешь лошадью, но зато и не вырастешь. И представить себе, что такие умные люди Розовой земли не знают этого, невозможно. Поэтому и так ясно, что там не курят. А вот никотин для таких особых случаев делают. А может быть, и еще для чего-нибудь.
— Решаю! — сказал Тэн. — Поесть, отдохнуть по очереди, а потом выезжать на разведку.
— А вдруг на нас или на Шарика кто-нибудь нападет? — спросил Юра.
— Ничего. Мы включили наблюдающих роботов, и они нас предупредят.
Шарик спал и даже во сне не просил есть: никотин действовал. Космонавты, не выходя из машины, поели и тоже соснули. Когда проснулись, солнце стояло уже в зените и в машине стало жарковато.
Тэн прежде всего включил запись наблюдения роботов, и они сообщили, что в том самом направлении, где происходила битва с ящерами, наблюдалось усиленное движение каких-то огромных существ. Роботы все еще не достигли совершенства и поэтому не смогли точно описать, что это за существа и зачем они пожаловали. Пришлось включать запись телевизионного наблюдения.
- Предыдущая
- 47/52
- Следующая
