Неоспоримая любовь (ЛП) - Шиэн Мэдэлин - Страница 3
- Предыдущая
- 3/49
- Следующая
— Спасибо, дорогая, — его голос был сиплым.
— Увижу ли я тебя снова? — она склонила голову в сторону, глаза расширены, ожидая его ответа. Он не отрывался от ее глаз. От ее охрененно необычных глаз, слишком больших для ее лица. Большие, дымчато-серые, как грозовое небо. Охуенно красивые.
— Надеюсь, так и будет, милая, — он улыбнулся.
Она ответила ему убийственно милой улыбочкой и пошла обратно к ее старику и дяде, впившимися в него взглядами и в негодовании трясущими хвостами на их затылках.
Запихнув орешки в карман, он ушел. В первом же увиденном уличном таксофоне он написал цель. Понадобился час, чтобы нашелся покупатель. Тремя днями позже его старик истек кровью на полу душевой.
Глава 2
Прошло семь лет, прежде чем наши с Дьюсом пути снова пересеклись.
В течение этих лет мой отец вышел из тюрьмы, и я получила старшего брата и занозу в заднице — Фрэнки.
Фрэнклин Дэлува-старший был Дорожным Капитаном моего отца. Он погиб в лобовом столкновении с грузовиком-тяжеловозом несколько лет назад, а его подруга умерла несколькими годами раньше от рака груди. Как и в случае со многими другими детьми байкеров, у Фрэнки не было другой семьи, готовой позаботиться о нем. Поскольку у моего отца не было сына, он взял Фрэнки под свое крыло и планировал его будущее, как байкера из Серебряных Демонов. Мой отец дал ясно ему понять: если Фрэнки не собьется с курса и не выкинет что-нибудь, то однажды он передаст ему власть в клубе. Это все было замечательно, просто обалденно, правда была одна большая проблема — Фрэнки был зол. Все время.
Разъярен настолько, что все, что он делал, вело к дракам. В школе, в клубе, на улице, в бакалейной лавке. Фрэнки стал бы драться даже с кирпичной стеной, если бы она вывела его из себя. И вы не поверите, сколько раз стены выводили Фрэнки из себя.
Его худое пятнадцатилетнее тело было покрыто шрамами от уличных драк. С того момента, как он жил с нами, он был шестнадцать раз госпитализирован по самым разным причинам: переломы, ножевые раны и бесчисленные сотрясения.
У Фрэнки были и другие серьезные заброшенные проблемы.
Когда он только въехал к нам с отцом, у него были жуткие ночные кошмары. Он просыпался в ужасе, покрытый потом, крича во всю мощь легких. Кошмары оборачивались ночными приступами, в которых Фрэнки метался во сне, бил себя по голове кулаками, крича и плача. Мой отец удерживал его, пока он не успокаивался или не приходил в себя.
Однажды, когда отец отсутствовал ночью по своим делам, Фрэнки пробрался в мою комнату и залез ко мне в кровать. Впервые с того момента, как он жил с нами, Фрэнки спал крепко. С тех пор он всегда был в моей кровати.
И жизнь шла дальше.
Через две недели после моего двенадцатого дня рождения отец решил, что для Фрэнки настало время ехать в колонне клуба на своем байке. Когда Фрэнки узнал, что я не поеду, он был в ярости и срывался до тех пор, пока отец не прогнулся. Когда дело доходило до Фрэнки, отец всегда сдавал.
Сидя за спиной Фрэнки, на его байке, я покидала Манхэттен, следуя в Северный Иллинойс. Нашей первой остановкой должна была стать тыквенная ферма. Если твой отец и его когорта вовлечены в нелегальный бизнес и нуждаются в неприметных местах для встреч, уголовные посиделки на тыквенных фермах — дело намного более распространенное, чем можно было бы подумать.
Такие встречи обычно занимали пару дней. Взрослые оставались внутри, дети снаружи. Всегда было много криков, много драк и много выпивки. И много распутных женщин.
Я начала развиваться рано и выглядела неуклюжей — тощая и высокая, с острыми локтями и коленками. Несколько мальчишек, сопровождавших своих отцов на встречах, болтались за мной по округе, дергая меня за лямки бюстгальтера и называя меня «Пуш-аперша»[5]. Вот так я и оказалась спрятавшейся на дереве, воткнув наушники и слушая Роллинг Стоунз, болтая ногами, качая головой и распевая.
Я почувствовала, что меня тянут за носок чаксов и отдернула ногу.
— Вали отсюда, Фрэнки!
Фрэнки снова потянул меня за чаксы, я сняла наушники и посмотрела вниз на него.
Это был не Фрэнки.
Не считая его волос, которые теперь были густыми, светло песочного оттенка, спускавшимися на его плечи, он выглядел точно также. По-прежнему убийственно красив.
Он ухмылялся, и я снова увидела эти ямочки.
— Слышал, что ты где-то здесь, дорогая. Помнишь меня?
— Дьюс, — прошептала я, глядя на него, — из Рикерс.
Он захохотал.
— Вообще я не оттуда. «Дом, любимый дом» у меня в Монтане. Я просто навещал своего старика, как и ты. Помнишь?
— Потрошитель, он мне понравился, — кивнула я.
Его улыбка исчезла.
— Он умер.
Никогда не знала, что говорить людям, которые потеряли близких. Никакие слова не будут звучать правильно.
Видя отсутствующий взгляд в синих глазах Дьюса, я обязана была что-нибудь сказать.
— У него была потрясающая улыбка, — сказала я мягко, — совсем, как твоя.
Его глаза сфокусировались на мне, и он улыбнулся.
И я улыбнулась.
— Знаешь, — сказал он, вытаскивая тонкую золотую цепочку из-под грязной белой футболки и снимая ее через голову, — ты должна носить это.
Он взял мою руку и положил в нее цепочку.
— Она принадлежала моему старику. Никто и никогда не сказал ничего хорошего об этом ублюдке. Ни разу. Даже его собственная мать. До этого момента. Думаю, это теперь твое.
Я держала цепочку и рассматривала маленький круглый медальон, висящий на ней. Эмблема Всадников была на одной стороне. Слова «Всадники Ада» окружали мрачную фигуру в капюшоне, оседлавшую Харлей и сжимавшую косу в руке.
На обороте значилось «Потрошитель».
— В этот день, семь лет назад, я впервые увидел, как этот мудак улыбается. Это же был и последний раз.
Я не знала, что сказать. Поэтому ничего не ответила, просто надела цепочку на шею.
— Спасибо, — сказала я и спрятала медальон под мою футболку с Джимми Хендриксом, — мне нравится.
Кивнув, он посмотрел вдаль.
— Прогуляюсь по ферме, дорогая. Присоединишься?
Я повесила наушники вокруг шеи, засунула свой Walkman[6] в карман джинсов и спрыгнула вниз.
Не слишком задумываясь, я просто положила свою руку в его, как если бы это был отец или Фрэнки. Он посмотрел на меня сверху вниз, но не отдернул руку, его большие теплые пальцы охватили мои, и мы пошли.
Пока мы шли, Дьюс смотрел на облачное серое небо, выкуривая одну за другой сигареты, ничего не говоря.
— Тебе грустно? — спросила я.
Он взглянул на меня, нахмурившись. Я прикусила губу. Я сказала что-то не то? Может, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что ему грустно. Мое сердце начало биться быстрее и быстрее, я чувствовала, как моя ладонь становится влажной, и, поскольку, моя рука была в руке Дьюса, я смутилась, и пот выступил еще сильнее.
— Младший брат умер, дорогая. Несколько дней назад.
Я остановилась и обняла его за талию так крепко, как могла.
— Мне очень, очень жаль, — прошептала я.
— Дорогая, — Дьюс отрывисто вздохнул.
Затем он опустился на колени и обнял меня так, что стало тяжело дышать, но мне было все равно, это было так здорово, и я знала — он нуждался в этом.
— Ты славный ребенок, дорогая. Славный, милый ребенок, — он прошептал мне на ухо.
Он отодвинулся и посмотрел мне в глаза.
— Обещай, что такой и останешься, хорошо? В этой гребаной жизни ты и я, малыш, были взращены дорогой и колесами. Это то, что мы знаем и то, чему мы принадлежим, но это еще не значит, что такая жизнь не возьмет с нас своё. Обещай мне! Неважно с чем ты столкнешься, неважно какая херня случится с тобой, не дай этой жизни сломать тебя и озлобить.
Я смотрела в его ледяные синие глаза, очарованная, чувствуя себя в безопасности и комфорте, окутывавшем меня, согревавшем меня. Я не могла оторваться. Хотелось спрятать это чувство в задний карман, принести домой и спрятать под подушкой, пока не наступит момент, когда я буду в нем нуждаться.
5
Видимо, мальчики предполагали, что не по годам развитая грудь Евы — лишь визуальный эффект от ношения пуш-ап бюстгальтера (push up).
6
Марка плеера Walkman
- Предыдущая
- 3/49
- Следующая