Неоспоримая любовь (ЛП) - Шиэн Мэдэлин - Страница 13

• Предыдущая
• 13/49
• Следующая

— Твой старик, детка, ранил его дважды, он почти истек кровью. Был в сраной хирургии, нуждался в переливании, пробыл в госпитале несколько недель.

Я моргнула, пытаясь осознать все, что он мне сказал. Дважды подстрелен? Потерял кровь почти до смерти. Операция. Переливание.

— Из-за меня? — я могла только шептать. Мой голос дрогнул, глаза наполнились слезами. Я не знала. Если бы кто-нибудь сказал мне, я бы не приблизилась больше к нему. Я бы никогда не подвергла Дьюса опасности, Боже, какой глупой я была. Глупо было подталкивать его к сексу со мной. Еще глупей было думать, что мой отец не узнает. Он всегда знал, он все знал.

***

— Езжай, — скомандовал Дьюс, заталкивая жену в ее машину. — Сейчас.

— Кто она? — взвизгнула Кристин. Он закрыл глаза, морщась от этого звука. Господи, эта ебанутая женщина.

— Это не твое ебаное дело, кто она, сука. Теперь блять уезжай.

— Я же блять видела, как ты смотрел на нее! Ты никогда так не смотрел на меня! Никогда!

— Никогда не смотрел на тебя, как на нечто особенное, потому что ты никогда и не была ничем особенным, разве что редкостной чокнутой сукой.

Она вцепилась в него, обламывая накладные ногти. Схватив ее за плечи, он швырнул жену к машине.

— Давай блять выметайся, — крикнул он.

— Что блять не так со мной? — она требовала ответа. — Что есть у нее такого, чего нет у меня?

Он отпустил ее и отошел.

— Что не так с тобой? — он усмехнулся. — Ты не она, вот что с тобой не так. Что есть у нее такого, чего не достает тебе? Сука, у нее есть я. Вот чего блять у тебя никогда не было.

Он наблюдал, как она тяжело вдыхала. Она быстро моргала, пытаясь сдержать слезы, которые, он знал, вот-вот появятся. Ему хотелось бы переживать из-за этого, действительно хотелось бы. Но он не переживал. Больше не переживал.

Слишком много мерзкого дерьма случилось между ними за все эти годы, слишком много гребаных лет потрачено зря. Встретил ее в двадцать пять, женился, когда она залетела, жил в мучении с ней с того момента. Только нытье, крики и слезы. Терпел столько, сколько мужчина может терпеть это. Он перестал трахать ее годы назад, и сейчас он едва мог переварить ее на вид.

— Кристин, я оставляю тебя, переберусь куда-нибудь пока, — он говорил тихо. — Больше не могу выносить это дерьмо. Я не спал дома больше года, ты появляешься здесь, требуя деньги, предъявляя претензии и продолжая бесить меня своими ебаными угрозами. Я больше так не могу.

Она положила руку себе на горло, и ее обручальное кольцо с огромным бриллиантом сверкнуло на солнце. Он годы не носил свое. Не для того, чтобы цеплять женщин, это никогда не было проблемой. Его тошнило видеть это кольцо на своей руке.

— Ты дал ей жетон, — хрипло прошептала она. — Ты никому из своих парней не позволяешь давать их своим женщинам.

Он смотрел на нее.

— Она никому из моих парней не принадлежит, она блять моя.

Он поразился, как легко и правильно это звучало. Четыре года прошло с момента, когда он был в ней, четыре года, думая о ней, гадая, чем она занималась, с кем она была.

Всегда думал о ней.

— Коул, — прошептала она, — не делай этого. Мы сможем все исправить, мы уже проходили это.

— Езжай, — рявкнул он. — И никаких ебаных камбэков![15]

Он оставил ее в слезах и направился обратно внутрь. Едва дойдя до офиса, он услышал то, что заставило его кровь вскипеть.

— Да, детка. Он почти умер. Из-за тебя. И вот я стою здесь, смотрю на тебя, и мне интересно, почему он блять решил, что ты стоишь ебаных пуль, потому что я блять уверен, что ничего особенного не вижу. У тебя киска позолочена или как? Или это была ебаная невинная случайность, которая ему так понравилась?

— Что за нахуй? — взорвался он.

Мик обернулся. Одного взгляда на Еву было достаточно, чтобы привести его в еще большую ярость. Ее трясло, слезы лились по ее лицу.

Мик встретил его взгляд.

— Она должна была знать, через какой пиздец ты прошел, просто чтобы получить какую-то несовершеннолетнюю киску из Демонов, которая при любом раскладе того не стоит.

Тореадор махнул красным плащом. Ебаным, мать его, красным плащом.

Он сделал взмах, сначала его правый кулак, потом левый и снова правый. Мик отлетал назад с каждым ударом, пока не столкнулся со стеной. Хватая Мика за воротник, он смотрел ему в лицо.

— Снимай свой ебаный жилет и пошел нахуй из моего клуба.[16]

Мик вытаращил глаза.

— Ты не можешь…

Он врезал Мику по челюсти, и его брат[17] съехал направо, задев стену.

— Могу блять. Ты себе не представляешь, во что ты сейчас вляпался. Ни одной ебаной догадки. Думаешь, ты знаешь? Но ты нахуй и представить не можешь, потому что я ни черта тебе не рассказывал, это не твое ебаное дело. Так что ты снимаешь свой ебаный жилет и сваливаешь нахер домой, и когда я блять сочту нужным, я отправлю Кокса вернуть тебя обратно.

Все еще держа Мика за футболку, он поднял его и вытолкнул из офиса. Мик упал, потом, качаясь, пересек комнату. Джейз увернулся с его пути, и Мик врезался в бильярдный стол.

— Выведите его отсюда, — прорычал он, конкретно ни к кому не обращаясь. — Если еще у кого-нибудь есть желание поговорить с Евой или сказать что-нибудь о ней, имейте ввиду, вы будете разговаривать с моим кулаком. Мы пришли к ебаному взаимопониманию?

Он получил в ответ кивки и согласное мычание, но уже захлопывал и закрывал на ключ дверь за собой.

— Ева, малыш, посмотри на меня.

Она покачала головой.

— Я должна уехать, — горько прошептала она. Все в его груди напряглось. Ни при каком раскладе он не позволит ей уйти.

— Ева, — сказал он жестче, — посмотри блять на меня!

Обхватив свои плечи, она отвернулась.

— Из-за меня в тебя стреляли, — прошептала она.

Блять.

— ЕВА, БЛЯТЬ! ПОСМОТРИ НАХУЙ НА МЕНЯ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я ВЫБЬЮ ЭТУ ДУРЬ ИЗ ТЕБЯ!

Она подняла голову, ее глаза сфокусировались на нем. Он ухмыльнулся.

— Малыш, не смей блять думать, будто что-то из этого дерьма случилось по твоей вине. Все очень просто и очевидно — это была моя вина, дорогая. Я должен был оставить тебя, но ничего блять не смог поделать с собой. В браке уже все было плохо, и там я увидел тебя с твоими великолепными сиськами, ты постукивала чаксами в ритм песни и болтала головой, подпевая сраным Зеппелинам. И ты выглядела так чертовски невинно, так охуенно мило. Не заботясь о сраном мире вокруг, только об этом моменте, здесь и сейчас. И, блять, как я завидовал, я бы руку отдал, чтобы жизнь снова была такой простой и понятной.

И потом, когда этот мелкий говнюк появился, я уже знал — он блять боготворит тебя. Когда он вывалил все это дерьмо на тебя, я понял, что он не отступится, пока не получит твою сладкую киску, и я поцеловал тебя, малыш. Потому что я эгоист, я хотел попробовать тебя, сладкую, прежде чем он получит всё это. И, детка, когда я поцеловал тебя, и ты ответила, не понимая, что ты делаешь, но все равно, делая это, не задумываясь, просто отдаваясь чувствам… Блять, я потерял себя в этом поцелуе. Не помню, чтобы когда-то поцелуй вот так лишал меня разума. Этот ебаный поцелуй, Ева, он вытащил меня из нескольких самых дерьмовых ночей. Этот ебаный поцелуй напоминает мне, что жизнь не так уж плоха.

Твой старик не знает о случившемся в переулке за клубом. Мне похуй, если он узнает, пусть я и расплачусь своей жизнью, потому что когда речь идет о тебе, дорогая, все остальное не имеет значения. Ты втягивала меня в это по самое охуенное «не могу», пока не стала всем, что я блять мог видеть, и мое гребаное дыхание покидало меня, когда я смотрел на тебя. Но мне плевать, потому что ты, малыш… ты — это ты, и ты — ебаное совершенство, прежде ни в ком мне не встречавшееся.

• Предыдущая
• 13/49
• Следующая