Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 73
- Предыдущая
- 73/225
- Следующая
Пятнадцатого февраля была скромно сыграна свадьба, без обычного чина и при запертом Кремле. Супружеское общение с пятнадцатилетней девушкой, вдобавок к бремени реформ и государственного управления, оказалось непосильной ношей. Царь слег, и только 21 -го сумел принять придворных с Поздравлениями, а 23-го царь и царица дали свадебные «столы».
Отход царя от непосредственного управления взволновал столицу. На посаде, особенно в стрелецких и солдатских полках, ширился ропот против «налогов начальнических и неправедных обид", против „временщиков“, с которыми стакнулось мелкое начальство. Видно, Федору так и не удалось наладить государственную машину, способную „мирствовать многое множество людей“ справедливостью и правосудием без бдительного ока самодержца.
Даже больной, царь продолжал принимать важные государственные решения. Так, получив известия об опасности угрожавшей русским поселениям в Приамурье со стороны Цинской империи, он резко потребовал от патриарха назначить епископов в Даурские, Нерчинские и Албазинские остроги «для исправления и спасения людей, пребывающих в тех градех».
Одновременно он двинул войска Казанского округа под командой П.В. Большого Шереметева в Симбирск, а с «Сибирским полком на китайцы" велел идти К.О. Хлопову. Федор Алексеевич не желал позорно жертвовать Амуром, как это сделало правительство Софьи и подтвердило правительство Натальи Кирилловны. Однако царь не знал, что совсем рядом, в кольце стрелецких слобод вокруг Москвы, закипает гнев на „бояр и думных людей“, приказавших высечь челобитчика; обратившегося в Стрелецкий приказ с жалобой на особенно свирепого полковника.
В этой «неправде» многие обвиняли И. М. Языкова — невеликого политика, только с 1680 года возглавившего Оружейную, Золотую и Серебряную палаты и получившего боярство, но близкого к царю комнатного человека, значение которого увеличивалось при болезни государя. Говорили также, что Языков, Лихачевы и Апраксины стакнулись со сторонниками царевича Петра и именно они уговорили Федора облегчить ссылку Матвеева и Нарышкиных. Предвидя кончину государя, многие видные роды во главе с патриархом Иоакимом уже готовили переворот с целью отстранения от законного наследства шестнадцатилетнего царевича Ивана в пользу десятилетнего Петра.
Двадцать третьего апреля знать пировала в палатах патриарха: были даже друзья Федора Алексеевича — В.В. Голицын и В.Д. Долгоруков. А на окраинах Москвы и в Бутырках лучшие полки русской армии, собравшись «в круги" по казачьему обычаю, приняли решение о совместном выступлении против „тяжелоносия“ полковников. В тот же день два десятка стрелецких полков и дивизия выборных солдат направили во дворец представителей с жалобой на одного полковника — Семена Грибоедова.
Ни Языков, никто другой не посмели отказать в передаче этой челобитной царю, который сразу понял значение объединения всей гвардии против одного начальника. Двадцать четвертого апреля 1682 года Федор Алексеевич указал: «Семена послать в Тотьму, и вотчины отнять, и ис полковников отставить». Это был самый последний указ государя, лишившегося сил и неотвратимо близившегося к могиле. Он мог бы остановить назревавшее вооруженное восстание, но «верхи» уже не боялись царского контроля. Полковник был посажен в тюрьму — и через сутки выпушен, а 27 апреля 1682 года, «сей же час" по смерти Федора Алексеевича, на престол был посажен малолетний Петр.
Известие о смерти Федора, «иже име леты довольны, и разум совершен, и бе милосерд», и воцарении Петра, «иже млад сый и Российскаго царствия на управление не доволен», означало для подданных, что бояре и приказные люди, «не имея над собою довольнаго… правителя и от неправды воздержателя, яко волки имут нас, бедных овец, по своей воли во свое насыщение и утешение пожирати». Это известие означало также, что подданные «лучше избрали смерть, нежели бедственный живот», и что те, кто в эти дни беспечно плетет интриги во дворце, вскоре полетят на копья и будут «в мелочь» изрублены восставшими.
Восставшие, на несколько месяцев захватившие власть в Москве и успевшие даже поставить памятник своей победе над «изменниками-боярами и думными людьми», исповедовали в своем понимании те же идеи, что и царь Федор: общей правды, равного правосудия, уважения государственных функций всех сословий и т. п. Поражение, нанесенное им «мужеумной» царевной Софьей, на долгое время определило трагическую судьбу русского либерализма. Царствование же Федора Алексеевича было на столетия вычеркнуто из истории.
А. БОГДАНОВ
- Предыдущая
- 73/225
- Следующая
