Азиатские христы - Морозов Николай Александрович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/153
- Следующая
Его встречает хан белых драконов, на белом коне, в шубе белого шелка и приглашает мальчика к себе. Царевич спрашивает:
«Почему вы меня приглашаете?»
Хан белых драконов отвечает:
«Давеча, как мы дрались с ханом черных драконов, ты нам обоим спас жизнь. Я владыка лесов — хан белых драконов, а тот — владыка водяных драконов, хан черных драконов, и вот мы, хвастаясь друг перед другом — он водами и я лесами — мы подрались, а ты нас рознял».
Царевич отправился к хану белых драконов, где был очень хорошо принят, поел чая и плодов и собрался уходить. Хан белых драконов дал ему четыре круглых белых камушка бирюзы и сказал:
«В дороге понадобятся. Будете возвращаться, заезжайте к нам чайку попить». Царевич отправился дальше.
На пути встречает его, преграждая ему дорогу, какой-то человек на черном как сажа коне, в шубе черного шелка. Царевич подъехал к нему, а тот пригласил его к себе.
«Зачем вы меня приглашаете?»
«Давеча, как мы дрались с ханом белых драконов, вы спасли нам обоим жизнь и развели нас на обе стороны».
Царевич заехал. Напившись у него чая, и будучи очень хорошо принят, он стал собираться уезжать. Хан черных драконов дал ему три круглых черных камушка бирюзы и сказал:
«На дороге пригодятся. Когда назад будете ехать, заезжайте к нам, откушать чаю». Царевич поехал дальше.
15-го числа подъехал он к восточным дверям дворца аракшаскского хана там стоит ужасно страшный аракшас с золотым мечом в правой руке и с железным посохом в левой. Царевич сказал аракшасу:
«Открывай дверь».
Тот открыл. Царевич въехал на коне в дом, а там живому существу не проехать: по всему полу натыканы шила. Но могучий конь-слон все шел и вошел в смоляной город, а там множество детей и женщин с маленькими ребятишками. У них он спросил:
«Где хан аракшасов»?
те наперерыв стали говорить:
«Здесь».
И вошел он к хану: сидит нечто о десяти головах, на львином престоле, с подостланным ковром из человечьей кожи, со спинкой из человечьей кожи и перебирает четки из человечьих голов. Хан указал царевичу на скамейку без спинки, и каждая из десяти голов его задала по вопросу.
Царевич отвечал без запинки на все вопросы, и затем сказал хану аракшасов: «Я пришел за твоей девицей Медок-гушань; если ты силен, то и я силен», и щелкнул пальцем. От этого щелчка вдруг спустилась с неба молния и разбила все горы. Но хан аракшасов даже не почуял этого. Царевич еще раз щелкнул пальцем и заставил молнию спуститься на дом. Только когда смоляной город начал растопляться и качаться, хан аракшасов спустился с львиного престола, поклонился в ноги царевичу и сказал:
«Смилуйтесь надо мной».
После этого он совершенно перестал есть человечину и сделался монахом, соблюдающим обеты учителя Будды.
Он сжег и коврик из человечьей кожи, спинку из человечьей кожи и сделал вместо них шелковый коврик и шелковую спинку.
Царевич взошел по лестнице на верх дома в верхний этаж, а там — золотое озеро; когда он поднялся выше него по 399 лестницам, то там оказались на высоте 2000 ступеней семь разных домов из семи драгоценностей.
На самом краю бирюзовый дом: у дверей бирюзового дома бирюзовая девица сидит и сучит бирюзовую нить. Царевич говорит:
«Открой дверь».
Девица сказала: «Что это такое? Кто это хочет войти сюда, сказав мне будто собаке, лежащей у входа — прочь».
Царевич ответил:
«Неужели, пройдя благополучно мимо многих аракшасов и их хана, стану я задерживаться из-за какой-то одной голубой девицы».
Тогда девица открыла дверь. Царевич дал ей один камушек бирюзы и вошел.
Внутри оказался серебряный дом; у дверей серебряного дома серебряная девица сучит серебряную нитку. Эта девица, смотря левым глазом на нитку, а правым на царевича, сделала ему правой рукой знак благоговения и сказала:
«Как хорошо было бы наедине провести ночь с эдаким красавцем перерожденцем бога», — и открыла дверь.
Царевич опять отдал один камушек бирюзы и вошел.
А там золотой дом, и сидит у дверей золотого дома золотая девица и сучит золотую нить. Эта девица, сказав то же, что говорила серебряная, открыла дверь. Царевич опять отдал один камушек бирюзы и вошел.
А там хрустальный дом, и сидит у дверей хрустальная девица и сучит хрустальную нить. Поступив как прежние, и эта открыла дверь. Царевич отдал ей один камушек бирюзы и вошел.
А там дом из рубина. У двери рубинового дома сидит рубиновая девица и сучит рубиновую нить. Она, сделав как предыдущие, тоже открыла дверь. Царевич отдал еще один камушек бирюзы и вошел.
А там дом из лазурика; у двери дома из лазурика сидит лазуриковая девица и сучит лазуриковую нить; и эта девица, сделав как прежние, открыла дверь. Царевич отдал еще один камушек бирюзы и вошел.
А там дом из исполняющего все желания камня зендамани; у двери сидит зендамани-девица и сучит нить зендамани. И эта девица, поступив как прежние, открыла дверь. Царевич отдал ей круглый камушек бирюзы и вошел.
А дальше — сорок девять девиц, все по семи. Семь держат жертвы, семь — кадильницу, еще семь распевают сладкозвучные священные напевы. Они, играя, хором повели его.
Посмотрел царевич и видит: от семи драгоценностей протянулись по дому лучи, а самый дом изнутри весь разукрашен зонтами, подвесками и шарами с душистыми травами. Но сам царевич, излучая из себя тысячу солнечных лучей, чуть ли не превзошел все это своим величием и прошел дальше.
Его отвели и посадили на золотой престол. Сорок девять девиц, стоя перед ним, затянули священную песнь. Во главе их была девица повыше; находясь на первом месте, она запевала священные песни, а остальные вторили ей. Украшения и наряды сорока девяти девиц были все с божественными признаками. Царевич подумал про главную девицу, что была повыше:
«Вероятно, это и есть моя девица Медок-гушана», — приветствовал ее.
«Дочь десятиголового хана аракшасов Медок-гушана, подлинное воплощение Дары эхе, как вы здравствуете?» — сказал он.
«Хорошо, а вы царевич бенгальской страны — подлинное воплощение Хоншим бодисати, благополучно ли прибыли?»
«Хорошо», — ответил он. Они много угощали царевича и уложили спать.
Вечером, перед сном, девица медок-гушана сказала:
«Пойду-ка я да послушаю, как наши аракшасы хотят с тобой поступить».
Наутро она пришла и сказала:
«Они говорят, что сегодня вас отведут на кладбище Сенгель[10], а там вас съедят». Она дала ему золотое зеркало и говорит: «если нападет на вас страх, то покажите это». Царевич взял золотое зеркало и ждет, что будет. Снизу пришло письмо:
«Пожалуйте сюда».
Царевич отправился, а аракшасы сказали:
«Идите на наше кладбище». Царевич говорит:
«Можно».
А вот один аракшас, не доведя его до самого места, указал:
«Вот, — говорит, — по этой дороге пойдете», и вернулся назад. Царевич пошел на кладбище. Там бегут мертвые лошади, обратившиеся в одни белые кости, и ржут:
«Съем, съем».
За ними мертвые тигры, львы и всяких родов звери и мертвецы бегом подступают к нему, крича: «съем, съем». Целая куча. Взглянул он наверх, а там осталась дырка величиной в дымовое отверстие юрты. Струхнув, он вынул зеркало и показал. Вдруг все исчезло.
Походив там немного, он вернулся обратно. Аракшасы расспрашивают его:
«Царевич, хорошо ли прогулялись?»
«Хорошо», — говорит он. Когда он снова подошел к хану, тот ему указал опять идти вверх. Когда же он поднялся в верхний этаж, сорок девять девиц снова встретили его у дверей лазурикового дома и с музыкой проводили его оттуда. Девица Медок-гушана спрашивает:
10
Рассказчик сам не понимал этого слова: очевидно, что Сингаля — т.е. Цейлон, местожительство аракшасов.
- Предыдущая
- 21/153
- Следующая
