Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 2

• Предыдущая
• 2/74
• Следующая

– Мой Ванька этот шрам получил, когда на медведя ходил. А откуда у городского такое, поди разбери, – не унималась любительница сериалов про «ментов».

– Гошка мой говорил, Ванька волка поймал?

– Поймал, да решил его с сучкой нашей вязать. – Ленивое раздражение. – Как раз сейчас с мужиками у старого дуба сбор устроил. Бутыль первача умыкнул, паразит такой.

Старый дуб – местная достопримечательность, стоящая на окраине деревни, мощное дерево с двумя раскидистыми стволами. Он символизирует собой конец цивилизации и начало диких лесов. Потому как буквально в пяти метрах от него, сразу за неглубоким оврагом начинается тайга.

В этот момент я умудрилась добраться до продавщицы в обход очереди. Женщины были настолько увлечены разговором, что не обратили на меня никакого внимания.

Выходя из магазина, чувствовала себя настоящим героем, выдержать продолжительное время рядом с закоренелыми любительницами сплетен, да за такое надо медаль давать. Или молоко за вредность. Идя домой, я размышляла о прибывшем незнакомце. В столь отдаленном населенном пункте, где жителей можно по пальцам перечесть, новые лица становятся событием, которое будут обсуждать еще несколько месяцев. Ведь в это богом забытое место обычно ездят только родственники. Меня в расчет не берем, потому как случай отдельный.

Вскоре я забыла про неизвестного мне мужика и вспомнила о другой теме дня. Всеобщее собрание народа и пойманный волк. А ведь самый короткий путь к дому бабы Клавы лежал именно мимо старого дуба.

Честно признаюсь, я пыталась привести веские аргументы против подобного сокращения дороги. Но тут же отметала их все, упрямо шагая к примечательному месту. Заодно взгляну на дикого зверя.

Я сама сделала выбор, никто не толкал меня под руку, но и предупредить было некому. Интересно, если бы я пошла по длинной дорожке, изменилось бы мое будущее? Что-то неудержимо тянуло меня к злосчастному дереву. Я не была любопытной, с интуицией тоже не дружила, но в этот раз ноги сами несли бедовую хозяйку к цели.

Ярко светило солнце, разогревая воздух, накаляя дорожную пыль, принося радость окружающей природе. То тут, то там мелькали куры, напоминая о пропущенном завтраке.

Толпу мужиков увидела издали. Раз десять напомнила себе, что не любительница большого скопления людей, но упорно продолжала шагать. Я слышала, что иногда домашних собак скрещивали с дикими волками, дабы получить злую мощную полукровку, которую в будущем называли хорошим волкодавом. Дикость, ставшая обыденностью в этих краях. Пережитки прошлого неискоренимы в подобных глухих уголках. Чем ближе я подходила к толпе, тем отчетливее слышала выкрики и гогот мужиков. По спине пробежался табун мурашек, здравый смысл задавал логичный вопрос: на фига я туда иду?

– Да что ты жмешься? – выкрик. – Смотри, какая красавица! Найда, а ты чего скромничаешь? Быстро задницу подставила, а то получишь поперек хребта!

Я тихо и незаметно подошла к месту событий. Надо же, здесь и дети есть. А потом мой взгляд упал на животных. И я пропала. Даже сейчас не жалею о своих дальнейших действиях.

Сучка была не из породистых, средних размеров, испуганно таращилась на людей и жалобно скулила. Рядом с ней словно юла вертелся мощный серый красавец. Тем, кто не видел волка вживую, не объяснить испытанных мною чувств. И не надо мне говорить про зверинцы с зоопарками. Вскормленные на человеческих харчах заморыши, сломленные духом животные и рядом не стояли с этим образчиком дикой мощи, грации и красоты. Он не скулил, хоть и был напуган не меньше. Его низкий рык, ощеренная пасть, глаза загнанного в угол, но еще не сдавшегося зверя, прижатые к голове уши, мощная грудная клетка, сильные лапы, на которых он припадал к земле, все это предупреждало об угрозе. Но людская свора, вооруженная вилами и ружьем, с гиканьем и диким смехом, этой угрозы не чувствовала. А ведь мужики не совсем трезвые, похоже, упомянутый ранее первач уже канул в недра мужских организмов. Нехорошо.

– А ну занялся делом, – ткнули в волка вилами.

Дикость какая! Он же не может защититься, он привязан к старому дереву крепкой веревкой, которая только и позволяет, что до сучки дотянуться. Еще ведь и лапа ранена. Лично я в подобном состоянии, да при стольких свидетелях, ни о каком размножении думать не смогла бы.

Волк отпрыгнул, и в этот момент я поймала его взгляд. Меня словно под дых ударили, столько там было обреченности и злобы. Ты тоже пойман, так же обречен, и ты понимаешь, что это конец. Желтые глаза не скрывают твоей гордой сущности. Тебя унижают, угрожают и хотят сломать, но даже сейчас ты будешь драться до последнего. И сучку ты не тронешь, люди не видят, но я заметила, как ты не подпускаешь к ней прямоходящих зверей. Мне, выросшей рядом с ними, не понять твоего благородства, для меня ты глуп, ведь попал к ним в руки, но почему ее жалеешь? На щеках я почувствовала влагу. Да, я тебя понимаю. Ты скован людьми, потому что ты не человек. Я скована обществом, потому что отличаюсь от них.

Неужели приступ? Забыла упомянуть, я страдаю легкой формой аутизма. Ничего серьезного, если забыть о нестабильности эмоционального фона, я словно прыгаю с места в карьер, могу подолгу стоять на месте и рассматривать заинтересовавшую меня вещь. У меня нет истерических припадков, если что-то не нравится. Аутизм почти не мешает мне жить. От него даже плюсы есть – обостренное зрение, слух, обоняние. Впрочем, последнее плюсом назвать нельзя, в наших-то городах.

Вновь я выпала из реальности. Но это не приступ, скорее пограничное состояние, если успокоиться, то приступа можно будет избежать. И не сказать, что ухожу в себя, наоборот, я все слышу, все вижу, все понимаю. Словно впитываю в себя информацию из окружающей среды, и пока не впитаю достаточно, обратно не вернусь. В свое время я натерпелась от рода человеческого, это превратило меня в черствого человека с налетом цинизма. Что, естественно, не прибавляло мне любви к окружающему миру.

А толпа все веселилась. И пойти бы мне своей дорогой, не оглядываясь на человеческое стадо и его жертву, но, вопреки приказам, тело мозгу не подчинялось.

– Прекратите! – крикнул кто-то.

И только спустя мгновение поняла, что голос подала я. Ой-ей.

Как ни странно, народ умолк. Наверное, это и называют неловким молчанием.

– Ты вообще кто такая? – всплыл резонный вопрос.

По-вашему, о чем я думала в этот момент? В книжках пишут о несправедливости бытия, о злобе и беспощадности рода человеческого, о благородном восприятии главных героев. А я вот думала, как бы по морде не получить. По наглой, крашеной морде.

– Отпустите волка, – прежде чем осознала, что несу, громко ляпнула я.

И нет чтобы просто высказаться, я еще и вперед выбежала.

«Где мой мозг?!» – только и успела подумать я. Судя по всему, этим вопросом задались и мужики. Не то чтобы я была ярым борцом за права животных, но сейчас… что это сейчас вообще было?!

– Слышь, малая, шла бы ты отсюда, – посоветовали мне.

– Кто вообще бабу пустил?! – начали возмущаться мужики.

– Отпустите волка, – более твердо повторила я, пятясь спиной в сторону животного, наблюдая за толпой.

– Э, девушка, не подходила бы ты к нему, смотри, щерится, а ну как покалечит? – обратился ко мне немолодой мужик с бородой.

– Я заплачу, отдайте волка мне, – не унималась я.

На кой черт он мне сдался? Но почему-то очень хотелось защитить серого красавца. Я не стала распинаться по поводу бесчеловечности происходящего. Для чего? Чтобы устыдить народ? Очень смешно. Человеческий азарт можно сбить лишь таким же азартом, а не чувством стыда.

– Девочка, включи свой куриный мозг и подумай хоть раз, что ты с этим зверем делать будешь? – спросил мужик с ружьем.

Толпа загоготала.

Действительно, почему бы не последовать умному совету? Вот только голова не включалась. А не все ли равно? Чудить, так по-крупному.

Под прицелом множества глаз мне стало неуютно, но отступать уже поздно.

• Предыдущая
• 2/74
• Следующая