Базовые формы монастыря Шаолинь - Красулин Игорь Авраамович - Страница 9

Грекор очнулся, услышав знакомые слова, послал всем по столу баночки с пивом. Рожа уже раскраснелась, налилась, он проревел довольно:

– Ломать, ломать, ломать!..

– Где нет ломки, – повторил культурный Зяма, – там не прорастет новое, точно сказано!

Валентин спросил вдруг:

– Кстати, как вы сами именуете себя?

Воцарилось молчание, мы себя никак не именуем, кроме как борцами за свободу и самовыражение, мы ломальщики системы, а я ответил за всех:

– Наша цель – как следует подосрать ненавистной системе угнетения! Мы, по сути, благородные сруны, это наш способ выразить протест бесчеловечному строю!

Валентин спросил несколько ошарашенно:

– Сруны?

– Да, – ответил я. – Разве это не здорово – подосрать противнику? Разве ваш Достоевский, что швырял из грязного подвала камни в чистый хрустальный дворец Чернышевского, не срун?..

Он проговорил замедленно:

– Вообще-то… если в этом смысле… то да… Хотя, если вспомнить Гаргантюа и Пантагрюэля… то они сруны в самом буквальном смысле, что засрали свой город так, что их говно переполняло улицы и вваливалось в дома через окна. И тем стали знаменитыми на весь мир и вошли в классику!

Данил спросил ошалело:

– Гаргантюа… Это кто?

Зяма сказал брезгливо:

– Погугли, придурок! Комп включить или сам как-то сумеешь?

А Валентин сказал вежливо:

– Данил… вас Данилом зовут? Красивое имя. Данил, самая знаменитая книга, дошедшая до нас из Средневековья и все еще издающаяся огромными тиражами, – это «Гаргантюа и Пантагрюэль». Гаргантюа и Пантагрюэль – это два великана, оба только и делают, что срут и ссут. Правда-правда! Целые три главы о том, как и чем Гаргантюа в детстве подтирал жопу, почитайте на досуге! Получите агромадное удовольствие. Эта книга стала суперклассикой, мировым шедевром первой величины!

Данил поднялся и пересел к столу, там Зяма развернул к нему монитор, а Данил сказал через плечо:

– Провер-р-рю!

– Класс! – восхитился Грекор. – Надо почитать. Картинки там есть?

– Есть, – заверил Валентин, только средневековые… Без спецэффектов. Не цепляют.

– Тогда кинуху надо снять, – сказал Грекор мечтательно. – В три дэ! Чтоб струя прямо в зал! Крупным планом. Чтоб как из шланга… га-га-га…

Валентин кивнул и обернулся к нам.

– И все потому, – сказал он, – что нормальному человеку, как вот я, а они всегда отыскиваются во все эпохи, осто… гм… осточертела пропаганда правильного образа жизни, проповедуемая церковью. И вот Рабле, который срал в подъездах, расписывал говном стены и разбивал зеркала в лифтах, написал этот роман, где все срут и ссут так, что говном, как я уже сказал, заваливают дома, а их ссанье вызывает наводнения, в которых тонут люди, сперва нахлебавшись дерьма так, что раздувало животы.

– Отлично, – сказал я. – Мы стоим на прочном фундаменте.

Данил прорычал, не оглядываясь:

– Да здравствуют сруны! Слава срунству!

Валентин сказал вежливо:

– Да-да, вы правы, слава и да здравствует… так как в этом могучий и еще нераскрытый потенциал. Сруны, срунство…. соил, споил, боч, рипульсы, насты… да, насты – самое… гм… подходящее…

Я промолчал, Данил спросил сердито:

– Что за хрень?

– Сруны, – объяснил Валентин, – если перевести на благородную латынь или английский, теперь все на нем, будет звучать как «насты»… Да, насты! А это вот стихийное стремление все официальное и навязываемое нам сверху обосрать, втоптать в грязь и вообще отвергнуть… правильнее называть настизмом. И будет это международным термином, что войдет во все словари!

Данил скривился:

– Проще срунством. Вон даже у Люськи любимая поговорка: вот такое я говно!

Валентин продолжал с заблестевшими глазами:

– Срунство, или, если терминологично, настизм, – самое яркое и честное проявление демократии! Можно с уверенностью утверждать, что истинная демократичность проявляется только в настизме… что пошло, можно сказать, с того момента, как было сорвано первое яблоко в саду Эдема! Насты – самые правильные демократы, самые чистые и незашоренные, без всяких комплексов и наносного мусора. Демократы старшего поколения, сказав «а», стесняются сказать «б», мямлят и топчутся на месте, изощряются в риторике, затемняя и заслоняя истинную сущность демократии, то есть нашего настизма.

Зяма сказал подчеркнуто гордо:

– А мы, молодые демократы, говорим это долгожданное «б», так? Говорим громко и открыто! Что скажешь, бугор?

Я сдвинул плечами, Валентин не сказал ничего нового, зато дал определение, выгранил некоторые фразы и заострил на некоторых моментах внимание.

– Девиз настоящего сруна, – сказал я веско, – принимайте меня таким, какой я есть! Или, как предпочитает говорить наш предельно корректный аспирант, девиз наста. Потому что человек всегда врет, нагло, много и постоянно. Это именуется культурой, хорошими манерами и прочей лабудой, что тщательно скрывает истинного человека под лживыми масками.

– Точно, – сказал Данил веско, как припечатал.

– Но мы, – продолжил я, – сруны, отбрасываем эту буржуазно-пролетарскую лживую культуру! Мы – новое поколение, чистое и честное, мы не желаем носить на себе клоунские тряпки «культуры», тем более – той, древней. Мы сами создадим свою культуру: искреннюю и честную. А пока, ребята, давайте по домам. Надо хоть немного поспать, а завтра созвонимся насчет… насчет будущего мира, который будет!

Моя работа фрилансера позволяет заниматься веб-дизайном в то время, когда сам изволю, а занятость в этой области пока что велика, так как многие фирмы основаны старичьем при деньгах, что ни уха ни рыла вообще в Интернете, пусть даже слышали насчет рекламы и рынка услуг через сеть.

Им тоже выгодно, мне платят только за выполненную работу, а не за протирание штанов в офисе, так что я зарабатываю пока что терпимо, хотя и не рву жилы. Моя мать вообще не представляет себе мою работу, а я не спешу ей объяснять, что это за.

Сейчас вот едва кликнул по браузеру, сразу же на весь экран развернулись самые важные новости: Аня Межелайтис «случайно» оголила грудь на светском рауте, у нее же часом спустя так же случайно соскользнули трусики прямо на пол в центре зала с гостями, видимо, кожа такая нежная и шелковистая, и последняя новость – знаменитый метатель тортов Ноэль Годэн запустил им точно в морду, хотя в новостях почему-то написали «в лицо», премьер-министру Камерону.

Это рекордный, семьдесят пятый бросок Годэна, до этого он метко попадал в Билла Гейтса, Буша, Клинтона, многих знаменитых политиков, писателей, финансистов, банкиров и прочих звезд.

В Буша, правда, еще раньше швыряли ботинком, это арабский обычай выказывать пренебрежение, и метнул его как раз араб Мунтазир аз-Зейди, хотя точно такой же ботинок полетел в китайского премьера Вэнь Цзибао в самом Кембридже от чинных англичан.

На Украине и вообще в Восточной Европе предпочитают швыряться яйцами, обязательно сырыми, чтобы не нанести жертве увечья. Янукович при виде летящего в него яйца решил, что бросили гранату, и потерял сознание, Зюганов в поездках по стране и Стив Балмер в Будапеште вели себя достойнее, красиво среагировали в подобных ситуациях Герхард Шредер и Арнольд Шварценеггер, не очень изящно – Касьянов, Михалков…

Россия – широкая душа, здесь забрасывают видных людей яйцами, помидорами, майонезом, ряженкой, сметаной, мороженым, и только Раймонду Паулсу влепили тортом, уважая его западный статус.

Но еще нигде в мире не забрасывают дерьмом, но именно это был бы настоящий и знаковый вызов, дескать, дерьмовым политикам – дерьмо! Или: дерьмовым режиссерам – дерьмо!

Видимо, это придется сделать нам, мы же радикалы, в самом этом слове звучит нечто нашенское, и сразу вспоминается: «Дорогая, вы сможете полюбить радикала?» – «Простите… ради чего-чего?»

На моем мобильнике высветилась аватара Зямы, я уменьшил звук, чтобы не услышала мать, сказал тихонько: