Человек-Берсеркер - Саберхаген Фред - Страница 10
- Предыдущая
- 10/36
- Следующая
– Да. Хорошо, Анджело. Если ты считаешь, что так лучше.
* * *
Микелю казалось, что все вокруг меняется слишком быстро.
На Мунбейз он провел всего один день, но его уже дважды подключали к “Ланселоту”. И сейчас на нем был скафандр. Увидев себя в зеркало, Микель отметил, что он надет как влитой.
Как и любой мальчишка, Микель радовался этой возможности. Пока испытания приносили ему только удовольствие. Огромная платформа, на которой находился Микель, при помощи специальной аппаратуры создавала особую зону, имитирующую безвоздушное космическое пространство. Она могла выйти в открытый космос и там продолжать свои испытания. Вместе с мальчиком на платформе было более сотни взрослых – военные, ученые, инженеры. На всех – надеты космические костюмы. Почти на всех...
Справа от Микеля – сооружение из ящиков Фрэнка, справа – стоит Эдмонд Иайнари, руководитель научной группы, чьи неприятные глаза внимательно изучают Микеля, посверкивая под стеклом шлема.
– Все в порядке, Микель? – спросил доктор Иайнари.
– Да, вроде.
– Я был уверен в этом.
Микель улыбнулся. Ему говорили, что “Ланселот” обеспечит ему воздух, насыщенный кислородом. Так оно и было. Микель чувствовал себя хорошо. С понижением давления прослойка “Ланселота” начинала потрескивать – раздавался легкий шорох, похожий на ветер, рвущий бумагу. Энергетические поля почти не видны. У Микеля не было ощущения, что он в какой-либо оболочке.
Один из медиков, следивших за Микелем, сказал с нотками вопросительной интонации:
– Вы еще продолжаете дышать?
– Да, – ответил Микель, отметив, что так оно и есть. Давление воздуха или его подобие было практически прежним. Легкие, нос, рот Микеля продолжали пропускать воздух. Ему еще до теста объясняли, хотя он не все понял, как поля “Ланселота” сквозь тысячи пор его кожи безболезненно осуществляют весь обмен веществ организма. Микель обнаружил, что может без усилия перестать дышать, если только пожелает этого.
Через минуту он забыл о своих ощущениях. Открылся огромный люк, в небе засветились звезды.
На Элиайне очень редко можно было увидеть звезду. Иногда – раз в неделю, иногда – в месяц открывались свободные участки неба над поверхностью планеты, и тогда люди выходили на улицы и смотрели на светящиеся точки на темном небосклоне.
Во время путешествия с Элиайна на Мунбейз Микелю впервые представился шанс увидеть то, что до сих пор называли Млечным Путем. Но все же тогда это было на мониторе...
Грузовая платформа остановилась, достигнув поверхности Луны. Земля и Солнце были не видны, находясь с другой стороны, и небо, казалось, было залито звездами.
Микель поднял правую руку. Переведя дыхание, прежде чем что-либо сказать, он четко произнес:
– Что это?
Радиотранслятор “Ланселота” донес его ясный голос до наушников сопровождающих Микеля людей.
– Вы имеете в виду вон те три звезды? – переспросил Иайнари. – Это пояс Ориона, .или иногда мы называем его “Охотник”. Ты знаешь, что такое созвездие?
– Нет, – палец Микеля прочертил параболу, – а вон то, дальше?
То, на что он указывал, слепило глаза. Таких сочетаний цветов он еще никогда не видел. Трудно было найти слова, чтобы описать это сияние.
– Таурус? Или?..
Неожиданно Микель осознал, что остальные люди, скорее всего, ничего этого не видели. Сверкание излучало короткие волны, и только “Ланселот” мог позволить ему все увидеть. Пока шли приготовления к тесту, Микель время от времени поглядывал на небо. Постепенно он понял, как уменьшить сияние или как усилить его. Неровные облака каких-то газов, казалось, неподвижно застыли в небесах. Как далеко они отсюда? Несколько сотен световых лет, не меньше.
Платформа находилась посреди застывших базальтовых пород, тянущихся на несколько километров. Плоские участки перемежались с кратерами, очень похожими на лунные. На расстоянии восьмидесяти километров поверхность вздымалась, чтобы образовать кромку огромного кратера, названия которого Микель не знал.
На платформе во многих местах высились столбы, на них на высоте нескольких метров была натянута частая проволока. Отверстия были столь малы, что даже тело Микеля, вряд ли, смогло бы протиснуться сквозь условную крышу. Не исключено, что, как подумал Микель, конструкция была позаимствована у изобретателей какой-то игры с мячом, который не должен отлетать слишком далеко.
Вокруг Микеля нарастал шум. Сотни космических скафандров гудели, адаптируясь к холоду и вакууму. Но облаченные в них люди, занятые своими делами, этого не замечали. Когда Микель двигался, он тоже ощущал легкие шумы “Ланселота”.
– Почему происходит этот шум, доктор Иайнари, и почему другие люди его не слышат?
– Ну, Микель, понимаешь... – И Иайнари пустился в объяснения сложнейших физических формул, из которых Микель ровным счетом ничего не понял.
– Очевидно, их проходят в старших классах, – подумал Микель, но вслух сказал: “Спасибо, доктор!”
– Ты готов? – спросил Тупелоф мальчика. Его высокая фигура в скафандре возвышалась над другими. Секретарь обращался к Микелю всегда вежливо.
– Да.
Ученые пустились в краткое обсуждение программы на сегодня, эта программа ограничивалась пока свободным полетом в космосе. К Микелю вновь пришла мысль, что все как-то торопятся.
В этот момент яркие огни залили базальтовое плоскогорье. Микель на несколько мгновений ослеп, но потом “Ланселот” смягчил радиационное свечение.
– Они явно торопятся, но ни Тупелоф, ни его люди не хотят, чтобы основному участнику эксперимента был причинен вред, – мелькнула мысль у Микеля.
Теперь Микеля вновь окружили техники, чтобы подключить дополнительные приборы. Какие-то вытянутые трубки, коробочки яйцевидной формы, множество проводов... Все это быстро поглотилось энергополями “Ланселота”. Никакого увеличения веса или размера Микель не ощутил и не заметил.
Микель позволил себе перенестись мысленно в другое место. Где-то далеко внизу, на восток по лунному компасу, его мать оживленно беседовала с еще одной женщиной – вице-президентом Академии. Его мать явно считала, что это просто совпадение: официальный представитель Академии оказался здесь в то же самое время, что и Микель с матерью...
Раздался голос доктора Иайнари. Наверняка ученый чувствовал, что его, возможно, записывают:
– Сегодня мы хотели бы начать с использования простого приливного коллектора по модулю силовой энергии. Он будет постоянно подавать питание, маневрировать. Для первого испытания – только примитивные маневры. Испытуемый поднимается над землей на высоту двух-трех метров, не выходя за пределы сетки, затем под контролем спустится. Если все пройдет успешно, мы попробуем усложнить задачу.
Микель знал, что у “Ланселота” есть тоже источник питания, есть водородная лампа – по размеру намного больше, чем, вроде бы, требовалось, но уж такова была задумка создателей. Лампа маячила в полутора метрах позади плечевого покрытия в скафандре Микеля. Она существует (так пояснили инженеры) только в квазиматерии; молекулы когда-то твердого тела были представлены перекрещиванием силовых траекторий. Но лампа работала! Конечно, как говорил один из ученых, твердая материя – это не более, чем модель, сочетание неощутимых частиц, существование которых Микель осознавал с помощью новых чувствительнейших приборов.
Ощутив возможность использовать энергию лампы, но не очень еще понимая, как именно это сделать, Микель в скорости совсем позабыл о ней. Медленно поворачиваясь на месте, как его учили во время подготовки, он заметил, что на отдаленных склонах кратера мелькают люди в скафандрах. Некоторые из них – исследователи. Судя по звукам и ощущениям, которые доносились до каждой его клеточки, Микель понял, что многие люди несли здесь службу наблюдения.
– Иди сюда, Микель!
Его повели по участку, обозначенному огромной желтой буквой “X”. Микель остановился в центре участка. Откуда-то неожиданно донесся голос его матери, голос пробивался сквозь различные шумы. Где-то там, внизу, она продолжала оживленно беседовать об искусстве...
- Предыдущая
- 10/36
- Следующая
