Берсеркер - Саберхаген Фред - Страница 23

• Предыдущая
• 23/43
• Следующая

Он протиснулся в лаз, потом, мимо ниш внутренней охраны, в воздушный шлюз. Ему тут же поспешили на помощь.

Я еще жив, подумал Митч. Вокруг суетились люди, вспыхивали какие-то яркие огни. Обрубок ладони замотали в белые бинты. И еще одну вещь он заметил: призрачные волны космических залпов больше не тревожили пространство. Потом, совершенно внезапно, он понял, что его вывозят из операционной, мимо спешили радостно оживленные люди. Митч был так слаб, что не мог даже собраться с мыслями и задать кому-нибудь вопрос, хотя он успел сообразить (судя по доносившимся до него обрывкам фраз), что к атаке на берсеркера присоединился еще один корабль.

Носилки с Митчем были оставлены в помещении возле мостика, наскоро переделанном в палату для раненых. Раненых было много. Все были надежно привязаны, у всех имелись дыхательные шланги, на случай повреждения систем гравитации и снабжения воздухом. Повсюду Митч замечал признаки боя. Откуда? Здесь, в глубине корабля, возле мостика? Ведь они отстояли абордажные лазы...

Корпус флагмана завибрировал.

— Мы вырвались, — сказал кто-то рядом.

На какое-то время Митч потерял сознание. Когда он пришел в себя, то увидел множество входящих на мостик людей. У всех были такие лица, словно они явились на какой-то торжественный зов. У многих было с собой оружие, другие несли самые странные с точки зрения Митча предметы: книги, шлемы, аптечки, бутылки, подносы с едой. Здесь даже были дети, спасенные, очевидно, из плена берсеркеров.

Митч приподнялся на правом локте, не обращая внимания на тупую боль в забинтованной груди и на волдыри ожогов на правой руке. И все же за спинами людей он не видел кресел управления мостика.

По всем коридорам шли мужчины и женщины, счастливые, залитые включенным на полную яркость освещением.

Примерно час спустя Митч проснулся опять. На этот раз он обнаружил переносную сферу-демонстратор, установленную неподалеку. На фоне угольно-черной туманности Каменный Край тускло светилась новая туманность: облако остывающих металлических газов. Кое-где рубиново мерцали более горячие сгустки-ядра.

Рядом с Митчем кто-то усталым голосом диктовал в рекордер:

—... мы потеряли пятнадцать кораблей и около восьми тысяч человек. Повреждения получили практически все наши корабли. Мы оцениваем потери берсеркеров в девяносто, повторяю, девяносто кораблей. По последним данным, на абордаж было успешно взято сто семьдесят шесть. В это до сих пор трудно поверить. В этот исторический момент... мы не должны забывать, что около тридцати берсеркеров смогли бежать и продолжают оставаться так же смертельно опасными, как и всегда. Нам еще долго придется выслеживать и уничтожать их. Но флота берсеркеров больше не существует. И можно надеяться, что взятые в плен машины прольют наконец свет на их происхождение. И самое главное, освобождено около двенадцати тысяч людей, взятых берсеркерами в плен... Как объяснить наш успех? Неверующие скажут, что победу нам принесли новые, более прочные корпуса, более мощное и более дальнобойное сверхсветовое оружие, новая, неожиданная для врага тактика боя. И наши десантники оказались сильнее всех тех боевых машин, которые выслали против них монстры-берсеркеры. А главное — стоит отдать должное главнокомандующему Карлсену. Он принял решение атаковать в момент, когда его примирение с венерианами объединило и усилило флот многократно. Главнокомандующий сейчас здесь, он посещает раненых, которые лежат рядами в импровизированной палате...

Карлсен выглядел таким усталым, двигался так медленно, что Митч решил сначала, что главнокомандующий сам был ранен. Сутулясь, он медленно шел вдоль носилок, кивая, обмениваясь короткими фразами с ранеными. Возле носилок Митча он остановился, словно наткнулся на стену.

— Она погибла, поэт. — Это было первое, что он сказал.

Митчу показалось, что палуба флагмана провалилась под ним, потом вернулась на место. И он был спокоен, как если бы ожидал такого конца. Сражение опустошило его.

Устало шевеля губами, Карлсен тихо рассказал о том, что произошло. Берсеркеру удалось прогрызть корпус флагмана, и в отверстие была впущена дьявольская машина, нечто вроде ядерной торпеды с самонаводкой, запрограммированной пробить все палубы в направлении мостика и каюты главнокомандующего. Торпеду успели остановить у самого мостика и обезвредить. Но перед этим кибернетический ядерный факел прошил насквозь каюту Карлсена.

Признаки отчаянного боя, кипевшего здесь, могли бы уже заранее многое сказать Митчу. Но думать он был не в состоянии. Сначала шок, потом транквилизаторы притупили его сознание. Он практически ничего не чувствовал, только видел лицо Крис, на каком-то сером фоне, как в тот первый раз, когда он спас ее из капсулы.

Спас ее.

— Я слабый, глупый человек, — говорил Карлсен. — Но я никогда не был твоим врагом. А ты?

— Нет. И ты прощаешь всех врагов. Это лучший способ от них избавиться. Теперь у тебя долго их не будет. Галактический герой. Но я тебе не завидую.

— Не завидуешь... Боже, прими и успокой ее душу. Несмотря на горе и колоссальное напряжение последних часов искра жизни горела в Карлсене так же спокойно и сильно, как и всегда. Только смерть была способна сокрушить этого человека. Карлсен даже пытался улыбнуться.

— Вот и сбылась вторая половина пророчества, да? Я погибну, лишившись всего, что имел. Словно умирая, человек забирает собственность с собой.

— Все будет нормально, Карлсен. Ты переживешь собственный успех. И умрешь в мире и покое, с надеждой попасть в обещанный рай.

— Когда я буду умирать... — Карлсен медленно обвел взглядом всех собравшихся, — я буду помнить этот день. Славу и победу всех людей.

Несмотря на усталость и боль потери, он сохранял колоссальную силу убежденности. Не в собственной правоте, понял Митч, а в собственной преданности правому делу.

— Поэт, если захочешь, будешь со мной работать.

— Может быть, наступит такой день. Пока что мне хватит на жизнь премии. И меня ждет книга. Если руку восстановить не смогут, буду писать одной рукой. — Митч вдруг почувствовал страшную усталость.

Ладонь коснулась правого плеча. Голос главнокомандующего сказал:

— Храни тебя Бог.

Иохан Карлсен ушел.

Митчу хотелось только одного: отдохнуть. И взяться за работу. Мир был устроен плохо, несправедливо, и все люди — глупцы. Но были среди них и те, кого невозможно было раздавить. И об этом стоило написать.

"После любой, даже выигранной битвы, остаются раненые. Поврежденная плоть восстанавливается. Руку можно заменить. Можно пересадить глаз и даже поврежденный мозг можно в известной степени восстановить. Но есть раны, недоступные скальпелю хирурга. Есть двери, которые нельзя открыть снаружи.

Я нашел человека, расщепленного надвое."

Первое, что я начинаю сознавать: я нахожусь в большой комнате, похожей на перевернутую воронку, внутри огромного космического аппарата, мчащегося в пространстве. Окружающий мир мне знаком, хотя я и чувствую себя совершенно обновленным.

— Он проснулся! — говорит черноволосая молодая женщина, испуганно глядя на меня.

В моем поле зрения появляются полдюжины человек. Трое из них мужчины, они давно не брились. Все люди в грязной, растрепанной одежде.

В поле моего зрения? Рукой я щупаю лицо, чувствую, что левый глаз закрыт латкой.

— Не трогай! — предупреждает самый высокий из мужчин.

Наверное, когда-то он занимал солидное положение. Тон у него резкий, властный, и все же в нем слышится неуверенность в себе, как будто я важная персона. Но я всего лишь... кто?

— Что случилось? — спрашиваю я.

Мне тяжело ворочать языком, тяжело подбирать даже простые слова. Левая рука лежит, словно забытая, но как только я подумал о ней, она шевельнулась, и, опираясь на нее, я сажусь, отчего волной накатывают боль и головокружение.

Женщины (их двое) пятятся от меня. Плотного телосложения молодой мужчина успокаивающе обнимает их за плечи. Люди будто бы мне знакомы, но я не могу вспомнить их имена.

• Предыдущая
• 23/43
• Следующая