Западня - Sabatini Rafael - Страница 76
- Предыдущая
- 76/84
- Следующая
— Разве у меня есть выбор?
Веллингтон прошелся по комнате, опустив голову и сжав губы. Неожиданно он остановился и посмотрел на своего хранившего молчание офицера разведки.
— Что теперь нам делать, Грант?
— Это решить можете только вы, милорд. Но, если бы я осмелился...
— Осмельтесь же, черт вас побери!
— Служба связи представила причину смерти Самовала как общую вину союзников, и это может компенсировать тяжелый проступок О'Моя.
— Да разве это возможно? — раздраженно бросил Веллингтон. — Вы не знаете, О'Мой, что на теле Самовала были найдены кое-какие бумаги, адресованные Массена. Если бы они попали к нему, или если бы Самовал осуществил свои намерения, согласно которым он подстроил эту ловушку для вас — нет сомнения, рассчитывая на свое мастерское владение шпагой, он проник сюда, чтобы убить вас, — то все мои планы по уничтожению французской армии рухнули бы. Да, можете теперь удивляться. Это другой момент, когда вы проявили полное отсутствие осмотрительности. Вы прекрасный организатор, О'Мой, но я не думаю, что смог бы найти себе менее благоразумного генерал-адъютанта, даже если бы для этой цели собрал всех генералов армии. Самовал был шпионом — и одним из самых ловких, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться. Только с его смертью выяснилось, насколько он был опасен. За то, что вы его, так сказать, обезвредили, на самом деле вы заслужили благодарность от правительства его величества, как полагает Грант. Но до того, как вы ее получите, вам предстоит предстать перед трибуналом за то, при каких обстоятельствах вы его убили, и вас, вероятно, расстреляют. Я не могу вам помочь. И надеюсь, что вы этого от меня не ожидаете.
— Такая мысль даже не приходила мне в голову. Но то, что вы открыли мне, сэр, снимает некоторую тяжесть с моей души.
— Да? Но ничего не снимает с моей, — последовал недовольный ответ.
Некоторое время Веллингтон размышлял, затем резко взмахнул рукой, словно отбрасывая мешавшие ему мысли.
— Я ничего не в силах сделать, — сказал он, — ничего без того, чтобы не изменить своему долгу и не попасть в такое же скверное положение, как вы, О'Мой, причем у меня бы не было причин для оправданий, даже таких, которые имеются у вас. Я не могу позволить замять, утаить ваше дело. До сих пор я не давал никому повода обвинять меня в чем-либо подобном, и на этот раз также не хочу брать грех на душу. О'Мой, вы совершили преступление и теперь должны ответить за него.
— Если вы помните, я не просил вас помочь мне, сэр, — возразил сэр Теренс.
— И не подразумевали этого, полагаю?
— Нет.
— Что ж, я рад, если так.
Веллингтон редко впадал в гнев, но сейчас был как раз тот самый случай, когда он не смог сдержаться.
— Полагаю, вы не считаете, что я издаю законы для того, чтобы потом спасать людей, их нарушающих, от ответственности. Вот ваш шурин, этот парень, Батлер, который столько сделал, чтобы поставить под угрозу наши отношения с союзниками — а ведь я почти обещал забыть это приключение в Таворе. Ваша же ситуация совсем иная, О'Мой. Как ваш друг, я дьявольски зол на вас за то, что вы поставили себя в такое положение. Как ваш старший офицер, я могу только объявить вас под арестом и созвать трибунал для разбирательства этого дела.
Сэр Теренс склонил голову, несколько удивленный столь взвинченным состоянием его светлости.
— Этого я и ожидал, милорд. И я не могу понять, почему вы изводите себя подобным образом.
— Да потому, что меня связывает с вами давняя дружба, О'Мой. Потому, что я помню, каким верным товарищем вы мне были. И потому, что я должен сейчас забыть все это и помнить только о своем суровом и неумолимом долге. Если я прощу вас и прекращу расследование, то долг и честь обяжут меня подать правительству его величества собственное прошение об отставке. Мой же долг сейчас состоит в том, чтобы всецело отдаваться не чувствам, а подготовке к грядущему наступлению французов, которые со дня на день перейдут Агеду и вторгнутся в Португалию.
На лице сэра Теренса появился румянец, его взгляд просветлел.
— Я благодарю вас за то, что вы находите время, чтобы заниматься моими делами в такое время.
— О, после того, что вы совершили, я понимаю, какой вы глупец, О'Мой. Больше тут нечего сказать. Считайте себя под арестом. Я должен был бы сделать это, даже если бы вы приходились мне братом, что, благодарение богу, не так. Идемте, Грант. До свидания, О'Мой! — И он протянул генерал-адъютанту руку.
Сэр Теренс в изумлении колебался.
— Это рука вашего друга Артура Уэлсли, я предлагаю вам не руку командующего, — сказал его светлость.
О'Мой, растрогавшись, наверное, сильнее всего за сегодняшнее утро, молча пожал ее.
В этот момент раздался стук в дверь. Маллинз отворил ее и впустил ординарца, который прошел в комнату и вытянул руки по швам.
— Майор Каррадерз просил доложить о себе, сэр, — сказал он О'Мою, — а его превосходительство секретарь регентского совета желает срочно вас видеть.
Наступила пауза. О'Мой пожал плечами и развел руками. Доклад предназначался для генерал-адъютанта, а он больше им не являлся.
— Пожалуйста, передайте майору Каррадерзу, что я... — начал он, но лорд Веллингтон прервал его:
— Попросите его превосходительство прийти сюда. Я сам хочу с ним увидеться.
- Предыдущая
- 76/84
- Следующая
