Девчонки и мальчишки - Дик Иосиф Иванович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/42
• Следующая

А как его проверишь? Но, конечно, для этой проверки можно будет отвести специальный кабинет. Витя будет сидеть за большим столом и каждого спрашивать: «А как вас зовут?» Вот тут-то он их и поймает! Но нет, наверно, никто не придет за чужими деньгами.

В общем после долгих размышлений Витя решил, что, как бы он ни хотел вернуть хозяину деньги, вернуть он их едва ли сможет. Не найдешь человека. И, следовательно, эти триста рублей он может тратить с легкой душой.

С этого дня у Вити началась веселая неделя. Он почти каждый день ходил в кино. Покупал себе шоколадные конфеты, пирожные, приобрел в спортивном магазине ручной силомер, купил на подставке рыбий скелет, в магазине ДОСААФ, увидев старый, ржавый телеграфный аппарат, тоже его купил. Зачем ему были нужны силомер, рыбий скелет, телеграфный аппарат, он и сам не знал, но все-таки обладать такими вещами было очень приятно. Витя спрятал их в чуланчике и иногда сжимал в кулаке силомер и рассматривал устройство рыбьей головы. А телеграфный аппарат он разобрал и превратил в кучу интересных деталей.

На последний рубль Витя купил себе «уди-уди» — смешную пищалку с резиновым чертиком на конце.

Деньги пролетели быстро, незаметно, и теперь без них Вите было как-то легче. Не надо ходить по магазинам, не надо бояться, что про деньги узнает мама.

А в субботу папа принес с завода получку — пятьсот рублей за полмесяца. Они взяли с мамой в руки карандаши и стали распределять деньги на питание, на оплату квартиры, телефона, газа, на трамвайные расходы, на папиросы папе, на парикмахерскую.

Папа был серьезен. Он сокращал то «папиросную» статью, то «киношную».

— М-да! — говорил он. — Тут надо бы выкроить что-нибудь Витюшке или на ботинки, или на зимнюю шапку. А то замерзнет скоро паренек.

— Ну, давай выкраивать, — отвечала мама, и они снова писали на бумажке цифры.

Перед ужином папа торжественно сообщил, что зимняя шапка уже «выкроена» и надо завтра же пойти за ней в магазин. А иначе деньги можно распустить по мелочам, и тогда Витя простудится, останется «без головы».

— А пальто, брат, мы тебе еще через месяц соорудим. Вот я на сверхурочную работу останусь, — улыбнулся папа.

— Ладно, я подожду, — сказал Витя и подумал, что если бы он не истратил те триста рублей, то пальто можно было бы купить хоть сегодня. Но постойте, на каком основании он мог на эти деньги покупать пальто? Он что, заработал их? Нет. Это были чужие деньги. И, может быть, незнакомый Алеша вот так же, как и папа, сидел и «выкраивал» на обеды, на одежду для своей матери. А Витька взял и «махнул» их в два счета! Не понес в милицию, не настаивал на розыске хозяина, а потихоньку проел их, протратил. Ведь, честное слово, можно было в милицию отнести! И, может быть, нашелся бы этот самый Алеша. Вот бы обрадовался! Полмесяца не зря работал!..

У отца было усталое лицо. В тонких упругих пальцах с въевшейся в них металлической пылью карандаш еле заметно дрожал. У отца всегда пальцы чуть-чуть дрожали, когда он приходил с работы, — это Витя заметил давно. Но сегодня ему особенно больно было это видеть. Ему почему-то казалось, что и у неизвестного для него Алеши были такие же руки.

Когда Коля Евдокимов, староста третьего класса «В», на перемене при всем честном народе назвал Сережку Филатова мямлей, тряпкой и человеком без воли за то, что он опоздал в класс и тем самым подвел ребят, Сережка твердо решил доказать Евдокимову, что все его обвинения беспочвенны. Да, он опоздал потому, что проспал, но что он человек без воли — это еще бабушка надвое сказала.

— Ну, и как ты докажешь, что у тебя есть воля? — спросил на перемене Евдокимов.

— А вот докажу, — сказал Сережка. — Наблюдай с этой минуты за мной.

И действительно, с этой минуты Сережка на глазах преобразился.

Перед уроком он при всем классе съел кусок мела, потом попросил принести с улицы какую-нибудь льдышку, положить ему за пазуху и посмотреть, дернется ли у него хоть один мускул на лице.

Мускул не дернулся.

Наконец, когда начался урок арифметики, он уставился на Марию Яковлевну и, не мигая, смотрел на нее все сорок пять минут.

— Ты что, Сережа, болен? — спросила Мария Яковлевна, заметив его стеклянный взгляд.

— Да нет, спасибо, здоров, — по-прежнему не мигая, ответил Сережа.

— Он нам волю свою доказывает, — усмехнулся Коля Евдокимов.

— А-а… — поняла учительница. — Благородное занятие. — И усмехнулась. — Только такое доказательство не серьезное…

— А на мелочах ведь тоже можно доказывать, — сказал Сережа.

— Ты, конечно, прав, — ответила Мария Яковлевна. — Но разве, не мигая целый урок, ты добиваешься чего-нибудь полезного?

В общем так или иначе, а на всех переменах Сережа в присутствии любопытных ставил над собой опыты. Он то выпивал в буфете три бутылки клюквенной воды, то брался пальцами за два оголенных электрических провода и блаженно улыбался.

Ему так понравилось проверять свою волю, что, придя домой, он не успокоился на достигнутом, а стал придумывать себе новые испытания.

Когда под вечер Коля Евдокимов, живущий по соседству, зашел к Сережке, маленькая Сережина сестренка Люся, открыв дверь, с испуганным лицом сообщила:

— Ты знаешь, Коля, наш Сережка, кажется, с ума сошел. Папы и мамы дома нет, и я прямо не знаю, что с ним делать. Сегодня у нас на обед студень, и вот Сережка как пришел из школы, так и ест его до сих пор. И знаешь чем?

— Чем? — спросил Коля.

— Вязальной спицей!

И впрямь: Сережка, сидя за столом, тонкой стальной вязальной спицей гонял по тарелке кусочек скользкого студня и никак не мог его подцепить.

— Ты что, уже окончательно?! — спросил Коля, покрутив указательным пальцем около виска.

— Это очень хорошо, что ты пришел сюда, — довольный, сказал Сережа. — Ты завтра должен в классе подтвердить, что я вязальной спицей съел тарелку студня. И если хочешь, мы сейчас с тобой будем соревноваться. Вот бери спицу!

— А давно ты этим занимаешься? — спросил Коля.

— По будильнику ровно два часа тридцать две минуты! — с гордостью сказал Сережа. — А ты чего пришел?

— Да у меня тут никак задачка не получается. Может, нам ее вдвоем, а?

Тогда Сережа слизнул языком кусочек студня, сказал: «Победа за нами!» — и ребята сели заниматься. Но вскоре позвонила Колина мама и позвала Колю обедать.

— А ты вот что, попробуй-ка все-таки один ее решить, — сказал Сережа. — Посиди, подумай. Неужели у тебя воли нет? И я тоже попробую.

Коля ушел.

Через час он позвонил Сереже. К телефону подошла Люся.

— А где Сережка? — спросил Коля.

— Сережа? А что?

— А он задачку решил?

— Да, — сказала Люся. — Он решил ее за десять минут, а потом сказал, что в задачнике, наверное, опечатка, раз ответы не сходятся, и снова стал студень гонять. А потом он себе язык проколол… и в больницу побежал!

Все это случилось довольно необычно. Однажды, приблизительно дней за пять до Первого мая, председатель совета дружины Сеня Карасев и дед Аким, школьный сторож, поехали на лошади в город.

Был базарный день. На рынке, заставленном голубыми колхозными палатками и длинными деревянными столами, шла вовсю предпраздничная торговля. То тут, то там играли баяны, тренькали балалайки. В граненых боках никелированных самоваров отражались телеги с сеном, мешки с картофелем, медленно движущаяся людская толпа и солнце, щедрое апрельское солнце, которое, казалось, за зиму, скрытое в облаках, соскучилось по людям и теперь не жалело для них своего тепла.

• Предыдущая
• 3/42
• Следующая