Огненный ручей - Дик Иосиф Иванович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/30
• Следующая

Афоне хотелось танцевать, он чуть не съехал по ступенькам пылеуловителя и подбежал к Семёну Петровичу. Тот уже сидел на каком-то бесформенном куске бетона. Перед ним лежала раскрытая пачка «Казбека», и каждый, кто хотел, брал из неё папиросы.

Витаха, развалившись на земле, будто после тяжёлой работы, сладко потягивался. Он не видел Афоню.

К Семёну Петровичу подошёл парторг:

— Вы знаете, за сколько времени мы подняли домну?

— За сколько?

Матвей Никитич отвернул край рукава и поднёс к глазам Семёна Петровича часы.

Домна была поднята за пять с половиной часов.

Афоня даже не заметил, как пролетело это время, словно он сам был на кольцевой площадке и вместе со взрослыми поднимал домну.

Андрюша сидел у отца в кабинете и, потирая ладонью о ладонь, скучающе озирался.

Утром Майка знаками — Андрюша с ней не разговаривал — объяснила, что его вызывает к себе отец.

Кругом на стенах висели чертежи, диаграммы, какие-то фотографии. На одной была видна панорама довоенного завода с дымящей домной.

В кабинете были стол, диван и тумбочка с графином. А в углу стояли ещё два сдвинутых вместе письменных стола. На широкой общей крышке горели и мигали красные, зелёные, белые глазки. Лампочек было штук сто. И, глядя на них, казалось, что это не диспетчерский пульт, а макет освещённого города.

За пультом сидела смуглая девушка в наушниках. Перед ней на стойке висели серенькая коробочка микрофона, поодаль чернел диск репродуктора. Девушка то и дело трогала кнопки и рычажки включения и с кем-то вполголоса переговаривалась.

Отец что-то быстро писал. Изредка он бросал на Андрюшу взгляд, и по его лицу скользила лёгкая улыбка.

Сын сидел загорелый, обросший волосами — на шее хоть косички заплетай, — в безрукавке и трусах. Ботинки у него были стоптаны. Из правого ботинка выглядывал большой палец.

— Ну, сынок, что нового? — оторвавшись от бумаг, спросил Семён Петрович. — Ты что ж это меня совсем забыл — курьеров за тобой посылать приходится. Я позавчера тебя ждал, вчера волновался, а ты где-то там бегаешь и ни разу не заглянешь сюда… От мамы писем нет?

— Нет ещё.

Семён Петрович, видимо что-то вспомнив, опять склонился над бумагами и начал в них рыться.

— Так… А Майка хорошая повариха? Чем же она тебя угощает?

— Котлеты делает, блины как-то испекла…

Андрюша проглотил слюну. Он давно уже по-настоящему не обедал — с первым и вторым, — а сидел на хлебе, колбасе и картошке.

— Значит, ты сыт у меня?

— Сыт, — вздохнул Андрюша.

Вдруг секретарь Маруся, сидевшая за диспетчерским пультом, громко сказала:

— Семён Петрович, уже пять часов. Рапорт. Все на своих местах.

Отец посмотрел на ручные часы. Лицо его сразу изменилось. Из приветливого и добродушного оно сделалось сосредоточенным, строгим.

Он подошёл к микрофону. Девушка-оператор с карандашом и толстой тетрадью расположилась рядом — приготовилась записывать приказы.

— Внимание! — сказал в микрофон отец. — Первый участок — теплоэлектроцентраль, докладывайте!

Андрюша услыхал, как в чёрном диске репродуктора кто-то откашлялся.

— За вчерашний и сегодняшний день мы смонтировали топку первого котла. Вопросов вообще нет, но нам недодали под мусор три автомашины.

— Гараж, слышите? — Отец покосился на Андрюшу и тихо сказал: — Понимаешь, как тут у меня устроено?

Андрюша, очень заинтересованный, кивнул головой. Бот, оказывается, о каком диспетчерском рапорте говорил раньше отец! Все строительные участки, которые находятся друг от друга за десять — двенадцать километров, соединены телефоном с отцом и каждый между собой. Они слышат друг друга, будто разговаривают в одной комнате. Как придумано!

— Слышу, — ответил гараж. — У меня шофёров не хватает.

— У вас у одного, что ли, людей не хватает? — строго спросил отец. — Я сам тут каждого человека выкраиваю. Когда пустим домну, тогда освободятся люди, а сейчас пока надо что-то придумать.

— Ладно, я придумаю. Посажу за руль механиков.

— Вот и договорились… Мартеновский цех, слушаю вас!

— Установка восьмидесятиметровой вытяжной трубы закончена! — с гордостью сказал репродуктор. — Продолжается кладка ванны.

Андрюша вспомнил: когда он приехал, над мартеновским цехом торчал всего лишь маленький кончик трубы, а теперь она была уже поднята на восемьдесят метров!

— Но у меня, Семён Петрович, скандал, — продолжал мартеновский цех, — кирпич кончается.

— Кирпичный завод, в чём дело?

— Я тут не виноват, Семён Петрович, — медленно ответил вкрадчивый голос. — Я им выдаю по графику, а они сами в день больше укладывают.

— В общем, раз они график обгоняют, им надо выдавать, как только потребуют. Понятно?

— Понятно.

— Семён Петрович, а Семён Петрович! — вдруг влез в разговор чей-то сипловатый голос. — Мне бы драночки…

— Кто это ещё? Подождите… Прокатный цех, инженер Сергеев, докладывайте, почему не выполнили график?

— Балок не было… — растерянно ответил репродуктор.

— Балок не было? — резко переспросил отец. — Ну что ж, хорошо. За срыв задания вы сняты с работы. Без вас обойдёмся, нам такие люди не нужны.

— Но почему же? Ведь я…

— Надо уметь добиваться балок. Прощайте. У меня нет времени с вами деликатничать. Вы уже в третий раз график сорвали. Ваше счастье, что не мартеновский цех — направление главного удара. А то бы — под суд за халатность!

Андрюша никогда не видел отца таким сердитым. «Ну и разозлился! — подумал он. — Даже с работы прогнал».

Ему почему-то стало жалко знакомого инженера в пенсне, который жил у них в доме. О его увольнении ведь услыхали на всех участках.

— Железнодорожный цех! — продолжал перекличку отец.

— Вчера и сегодня на завод прибыло сто семьдесят вагонов с оборудованием и стройматериалами. Цемент — с Урала, стандартные дома — из Калинина, кабель — из Москвы, автомобили — из Горького, нефть — из Баку, лес — из Белоруссии, шпалы — из Архангельска, прокатное оборудование — из Краматорска. Вагоны разгружены без задержки. Правда, людей маловато было, но управились.

— Молодцы! — вдруг вырвалось из репродуктора. — Иваненко, зайдите сегодня в партком.

Это был голос Матвея Никитича. Андрюша узнал его сразу. Он тоже, оказывается, слушал рапорт.

— А насосы и стекло прибыли? — спросил отец.

— Нет.

— Тьфу! Вот горе мне с этими поставщиками — всё дело портят!

— Семён Петрович, а Семён Петрович! — опять влез в разговор сипловатый голос. — Мне бы драночки…

— Кто это мне мешает работать? — возмутился отец. — Вы почему без очереди лезете?

— Да дранки надо, Семён Петрович, — взмолился голос. — Работа стоит. Бисов сын Стеценко без ножа режет!

— Не лайся, — возразил кто-то, — сам ты такой!

— Вы что тут, ругаться собрались? — спросил Семён Петрович. — А то живо обоих выключу! Ждите очереди!.. Отдел кадров, ваше слово!

— Сегодня на стройку прибыло десять инженеров — молодых выпускников — и сто монтажников.

— Где вы их разместили?

— Пока что по баракам и землянкам, Семён Петрович. Хотим брезентовые палатки поставить. В них человека по три поместится.

— Ставьте… Центральный склад, выдайте палатки…

— Главный бухгалтер, подсчитали?

— За вчерашний день, Семён Петрович, произведено работ на один миллион сто тысяч рублей, — продребезжал в репродукторе старческий голос. — Сэкономлено пятьдесят тысяч рублей.

— Хорошо. Я вас выключаю… Ну, кто там дранки просил? — улыбнулся отец.

— Я, Федорчук.

— А, это ты, Федорчук! Что у тебя голос изменился?

— На реке, Семён Петрович, простыл после работы. Потный был. Мне бы дранки…

— Деревообделочный комбинат, что вы там Федорчука задерживаете? Для строительства жилых домов дранку дать немедленно! Никаких возражений!

Девушка-оператор записывала в тетрадку каждое донесение с участков и каждое распоряжение начальника строительства.

• Предыдущая
• 24/30
• Следующая