Маркиз де Карабас - Sabatini Rafael - Страница 52

• Предыдущая
• 52/88
• Следующая

Кантэн задержал Сен-Режана, как задержал бы и Кадудаля, если бы успел. Он понимал, что хотя многие были расположены покинуть зал, примерно столько же участников заседания предпочли остаться, и решил еще раз обратиться к ним, дабы не дать Корматену возможности склонить их на свою сторону.

— Господа, еще одно слово! — крикнул он, и пребывающий в состоянии полной прострации Корматен даже не попытался остановить его. — Все мы одинаково стремимся к миру. Но не к миру, купленному ценой трусости и предательства. Можем ли мы признавать Республику устами и отрицать ее сердцем? Можем ли мы заключать договор с тайным намерением вскоре нарушить его? Такое вероломство должно вызвать отвращение в душе каждого дворянина Франции, которая в вопросах чести всегда служила примером всем нациям и народам.

Корматен наконец поднялся на ноги и остановил бы Кантэна, если бы громкие выкрики из зала не заглушили его самого и не заставили снова сесть.

Кантэн продолжил свою речь:

— Я предлагаю вам задуматься над тем, что действия, которых от нас требуют, навсегда закроют для принцев двери Франции именно тогда, когда один из них со дня на день прибудет со значительным подкреплением из Англии, чтобы возглавить ваши ряды.

Возбуждение зала достигло крайних пределов. Офицеры штаба Корматена во главе с Буарди обрушили на участников собрания поток оскорбительных обвинений, вызвавший со стороны последних ответную брань. Еще немного, и в ход пошли бы шпаги, но Кантэну удалось заглушить голоса спорящих:

— Господин де Корматен имеет честь командовать армией Бретани в силу полномочий, полученных от нашего главнокомандующего — господина де Пюизе. Ему, при всем старании, не удастся убедить нас, будто он получил оные полномочия от имени принцев с целью признать Республику.

Последнее заявление Кантэна потонуло в громе аплодисментов, к которым не присоединилось всего несколько человек. Офицеры Корматена обменивались полными отчаяния взглядами.

— Именем вашего генерала, господина де Пюизе, я призываю вас, господа, отстранить господина де Корматена от командования впредь до получения дальнейших распоряжений.

Сотня голосов ответила дружным согласием, и на сем конференция завершилась.

Люди протискивались поближе к Кантэну, обращались к нему по имени, которое теперь было на устах у всех, хвалили за то, чего ему удалось добиться, и поздравляли с тем, каким образом ему это удалось. Его отпустили лишь когда более половины собравшихся покинуло зал заседаний.

— Вы выдали им обратный пропуск в их укрытия, — сказал Сен-Режан. — Уже к ночи они будут в пути, и Корматену придется объясняться с господами из Конвента, которых он вызвал из Парижа для определения условий договора. Ему повезло, что гильотина нынче вышла из моды.

Действительность превзошла все прогнозы Сен-Режана. Предводители шуанов не стали дожидаться наступления ночи для возвращения в свои цитадели. Вслед за Кантэном зал покинуло около сотни дворян. Они составили авангард отбывающих и шумной толпой хлынули из замка в сад, где дамы наслаждались пронизанным солнцем воздухом в обществе несколько меньшего числа республиканских офицеров. Гоша среди последних не было, но красавец-адъютант с успехом справлялся с ролью заместителя генерала при виконтессе де Белланже, охотно откликавшейся на его веселые любезности.

Оба подозрительно уставились на возбужденных роялистов, которые, едва ответив на приветствие, прошли мимо: одни — распорядиться, чтобы им привели коней, другие — вызвать из палаток и увести за собой тех, кто прибыл вместе с ними.

Кантэн и Сен-Режан столкнулись лицом к лицу с Кадудалем, который с угрюмым видом дожидался их выхода.

— Мне было любопытно, сколько вы еще там пробудете после того, как этот маньяк показал зубы. Чего вы ждали?

— Нужно было разбить яйцо, которое он снес, — сказал Кантэн.

— Да так, чтобы вонь от этой тухлятины заставила всех разбежаться, — добавил Сен-Режан и в нескольких живописных фразах описал случившееся.

Взгляд Кадудаля стал не таким угрюмым.

— Нам лучше поскорее уехать. Клянусь честью, оставаться здесь небезопасно. Особенно вам, господин маркиз. Когда произойдет взрыв, он сметет этот кажущийся мир в ад, где его и задумали.

— И господа республиканцы захотят узнать, кто поджег запал, — согласился Сен-Режан.

Кантэн равнодушно пожал плечами. Но ему тут же довелось убедиться, что опасность ему грозит не только со стороны республиканцев. В дверях, под сенью белых перьев, колыхавшихся на шляпе, появился Корматен с офицерами своего штаба. От них отделился сам полковник Дюфур; он крупными шагами приблизился к Кантэну и дотронулся до его плеча.

Кантэн обернулся, и полковник, высокий худощавый мужчина, отвесил ему подчеркнуто официальный поклон.

— От имени господина барона де Корматена, — представился он.

— Ваш покорный слуга! — И Кантэн, в свою очередь, поклонился.

— Вас не удивит, что господин барон считает себя оскорбленным некими выражениями, которые вы опрометчиво высказали по его адресу?

— Отнюдь.

— Тем лучше. Значит, для вас не составит труда догадаться о цели моего прихода.

— К черту вашу... — начал Кадудаль, но Кантэн поднял руку и прервал его:

— Я не могу отказать барону во встрече с ним, если он настаивает. Но, учитывая данный случай и все привходящие обстоятельства, вы оказали бы ему куда большую услугу, если бы убедили его не слушать дурных советов.

— Позвольте мне, сударь, самому решать, каким образом я могу лучше услужить ему.

— В таком случае — говорить больше не о чем.

Тем не менее, Кадудаль мог бы многое сказать и сказал бы гораздо больше того, если бы Кантэн ему позволил.

Дюфур поспешил сообщить барону о результатах своей миссии, и спустя десять минут они встретились за замком на небольшой площадке, со всех сторон огражденной высокими тисами и освещенной мягким рассеянным светом.

Полковник Дюфур и господин де Нантуа приняли на себя обязанности секундантов барона; два взволнованных, негодующих шуана поддерживали Кантэна.

Одна из многих иллюзий господина де Корматена заключалась в том, что он мнил себя отличным фехтовальщиком и посему явился на поединок с твердым намерением убить господина де Шавере. Опасение, что им могут помешать, подстегивало нетерпение барона, о чем полковник и сообщил его противнику.

Завязывая на затылке волосы, Кантэн вежливо улыбнулся.

— Передайте господину барону мои уверения в том, что, поскольку он спешит, я сделаю поединок как можно короче.

— Бахвальство не в моде среди людей благородных, — холодно заметил Дюфур.

— Думаю, вы меня неправильно поняли. Но ничего, скоро поймете. Я готов, сударь.

Судя по разъяренному выражения лица и не менее яростной атаке, барон мог показаться опасным противником. Но Кантэн едва ли мог точнее сдержать свое обещание и сделать поединок менее продолжительным. Он принял первый же выпад барона на отклоненный клинок и ответным ударом пронзил руку, в которой тот держал шпагу. Таким образом, свидетели поняли, что схватка началась и закончилась не раньше, чем увидели, что барон обезоружен, его шпага валяется на земле, а с пальцев левой руки, сжимающей правую, капает кровь.

Эффектно взмахнув шпагой, Кантэн отдал честь противнику.

— Ave atque vale, — пробормотал он и взглянул на Дюфура. — А теперь отдайте мне должное и признайтесь, что вы неправильно меня поняли.

— Сегодня удача на вашей стороне, господин маркиз. — Корматен говорил сквозь зубы. Даже столь молниеносная расправа с его персоной не рассеяла иллюзий барона относительно несокрушимости его клинка. — Но мы еще встретимся. Это еще не конец.

— Думаю, что все-таки конец, — сказал Кадудаль. — Продолжения мы ждать не намерены. — Он взял Кантэна за руку. — Мы уезжаем, господин маркиз. У барона слишком много друзей среди этих проклятых республиканцев, а то, что вы сделали, может вызвать их раздражение.

• Предыдущая
• 52/88
• Следующая