Маркиз де Карабас - Sabatini Rafael - Страница 30

• Предыдущая
• 30/88
• Следующая

У правой стены стояла бретонская кровать, похожая на шкаф. Два деревянных табурета завершали обстановку комнаты с почерневшими от грязи стенами, земляным полом и забранными ставнями окнами.

Сидевший за столом человек — это был Буарди, один из самых знаменитых и неуловимых предводителей роялистов на Западе — оторвался от бумаг и взглянул на вошедших. При виде пленника он вскинул голову, и в его темных глазах зажегся интерес.

— Что случилось, Грожан?

Торопливый рассказ Грожана не раз прерывали остальные шуаны. Они так плохо говорили по-французски, что пленнику пришлось напрячь все свое внимание, чтобы уловить смысл их объяснений. Иногда все они говорили разом, как в том месте рассказа, где речь шла о смерти Буажелена. Услышав невероятную новость, Буарди вскочил на ноги. Вид его был столь ужасен, что все мгновенно смолкли. После небольшой паузы Буарди глухо произнес:

— Мертв! Буажелен мертв!

Словно обессилев, он снова опустился на стул и поднес руку ко лбу.

Грожан сделал несколько шагов по комнате и положил на стол все, что было отобрано у Кантэна. Охранную грамоту он вынул последней. Прошло некоторое время, прежде чем Буарди обратил внимание на разложенные перед ним предметы.

— Буажелен мертв! Убит! — монотонно повторил он голосом, похожим на стон.

Наконец Кантэн заговорил:

— О нет, не убит. Он пал от моей руки в честном поединке. Он сам бросил мне вызов.

Буарди поднял глаза. Его дикий взгляд словно задавал игуанам вопрос, и Грожан ответил на него:

— Это правда. Поединок действительно был честным. Мы все видели его.

— Но это невозможно! Честный... Как могло такое случиться? — он тяжело облокотился о стол, глядя на Кантэна пылающим взором. — Вы говорите, что он вызвал вас. Почему?

— Потому что ему пришлась не по вкусу неприятная истина. Потому что я назвал его трусом, который привел с собой два десятка головорезов, чтобы напасть на одного-единственного человека.

— Вы не ответили мне, почему он напал на вас.

За Кантэна ответили другие. Он — шпион «синих». Пусть господин де Буарди взглянет на охранную грамоту, которую нашли у него. Господин де Буажелен давно знал его. Он пытался силой проникнуть в Шавере, когда там находился господин де Буажелен со своим отрядом. Он был в Кэтлегоне с Гошем и с тем же Гошем прибыл в Плоэрмель, где республиканский генерал оставил его, чтобы он мог продолжить в окрестностях города свое гнусное дело.

— В таком случае, зачем вы привели его ко мне? — грозным тоном спросил Буарди. — Почему не повесили на первом попавшемся дереве у дороги?

Грожан рассказал про данное Кантэну слово и о том, как они вторично захватили его на дороге.

— Потому что не мне решать такие дела. Потому что, по-моему, вопросы чести должны разбирать люди знатного происхождения. Вот я и привел его к вам, сударь.

— Пустая трата времени, — красивое лицо Буарди было бледным от горя и гнева. — Пустая трата времени. Все это не относится к делу. Эта собака — шпион, остальное не имеет значения. К чему держать слово, данное шпиону! На них не распространяются законы чести, — он повелительно махнул рукой, и бриллиант вспыхнул в свете свечей. — Уведите его и покончим с этим.

— Подождите, сударь! — воскликнул Кантэн, почувствовав на себе руки головорезов Буарди. — Это чудовищная ошибка. Я не шпион.

Буарди посмотрел на охранную грамоту, затем поднял ее и помахал бумагой, презрительно скривив губы.

— Видимо, именно потому, что вам не удалось убедить в этом господина де Буажелена, вы и сочли необходимым его убить.

— Здесь вы ошибаетесь. Я не убивал его. Даже ваши люди подтвердили, что у нас был честный поединок.

— Я не склонен этому верить. Во Франции не было лучшей шпаги.

Даже перед лицом смерти Кантэн не мог удержаться от смеха.

— Сегодня я доказал, что это такая же ложь, как и все остальное.

Трудно было допустить большую неосторожность. Буарди ударил кулаком по столу:

— Говорю вам: уведите его и прикончите!

Кантэн яростно вырывался из вцепившихся в него рук.

— Так, значит, вы все — убийцы? Неужели правда настолько вам безразлична, что вы не хотите выслушать ее? Я был в Кэтлегоне в качестве гостя маркизы дю Грего еще до того, как туда прибыл генерал Гош. Пошлите к ней. Она подтвердит мои слова. К Гошу я не имею никакого отношения. Как вам уже было сказано, я имел право приехать в Шавере, потому что...

— Хватит! — проревел Буарди. — Вам следовало дать объяснения Буажелену, который мог судить о том, правдивы они или нет. Но вы предпочли убить его. Для меня этого вполне достаточно. Вы убили его, и этого более чем достаточно, кем бы и чем бы вы ни были. Пора кончать. Грожан, увести его!

— Но, сударь, ради Бога! — воскликнул Кантэн, когда его уже тащили к двери. — Неужели вам совершенно безразлично, кто я такой?

— Да будь вы хоть принцем крови, мне это абсолютно безразлично. Мне безразлично лишь то, что вы сделали. И вы сполна заплатите, — последовал неумолимый ответ.

Кантэна уже подтащили к двери, но тут она широко распахнулась и на пороге выросли две фигуры, загородив проход.

Шуаны оттолкнули Кантэна в сторону, давая дорогу прибывшим. Один из них был высокий и худощавый, с властным лицом, второй — полный и приземистый.

Они вошли в комнату — высокий мужчина несколько впереди своего спутника — и оглядели присутствующих.

— Что здесь происходит? — спросил высокий безразличным тоном, но когда взгляд его красивых глаз остановился на Кантэне, у него перехватило дыхание. — Вы, сударь... здесь? Пленник? — Его волнение возрастало. — Что это значит?

Кантэн поднял поникшую голову и к немалому изумлению и облегчению увидел графа де Пюизе, которого так бесцеремонно выставил из своей академии в Лондоне. У молодого человека не было оснований полагать, что граф проявит интерес к его судьбе, но в глубине души у него затеплилась надежда. Словно издалека он услышал ответ Буарди:

— Это негодяй, с которым должно поступить по справедливости.

— По справедливости? И какого же рода эта справедливость?

— Такого, что мы применяем к шпионам и убийцам. Кончайте с ним, Грожан.

Если Буарди отдал приказ повелительным тоном, то жест поднятой руки графа, приказывающий шуану остановиться, был не менее повелительным. Характерным для него уверенным шагом он прошел мимо Кантэна.

— Если не возражаете, я бы желал более подробно узнать об этом деле.

Удивленный Буарди поднял на него глаза, и его гнев сменился нетерпением.

— Дело уже решено и закончено. Увести его.

— Подождите! — в голосе графа зазвучали властные ноты. — Кажется, вы не расслышали меня. Я сказал, что желаю узнать все об этом деле. Излишняя поспешность в отправлении справедливости всегда подозрительна. Развяжите ему руки, Грожан.

Кантэна удивил не столько сам приказ, сколько поспешность, с какой он был выполнен.

Разъяренный Буарди вскочил из-за стола.

— Что это значит, Пюизе? Вы вмешиваетесь в мои дела?

— Вы вынуждаете меня к этому. Об этом господине мне известно нечто такое, чего вы не удосужились узнать, прежде чем вынести свой скоропалительный приговор. Мне это не нравится.

— Меня не интересует, что вы о нем знаете. Я, со своей стороны, знаю то, чего не знаете вы. Он убил Буажелена. И за это я повешу его — при всем том, что вам про него известно и что он сам наговорит о себе.

— Понимаю, — в голосе Пюизе звучала нескрываемая насмешка. — У вас весьма своеобразное понимание справедливости. Вы решили стать орудием личного мщения. Я прибыл как раз вовремя.

— Не соблаговолите ли сказать, для чего?

— Для того, чтобы не дать свершиться преступлению, за которое я был бы вынужден призвать вас к суровому ответу.

— Призвать к ответу? Меня?

— Да. Именно вас. А для начала — позвольте мне представить вас маркизу де Шавере.

Глаза Буарди расширились от удивления, лицо исказилось негодованием.

— Какая ложь!

— Объяснимся начистоту, господин де Буарди. Не следует ли мне понимать, что лжет не кто иной, как вы?

• Предыдущая
• 30/88
• Следующая