Последний из могикан. Бродяги Севера. В дебрях Севера - Купер Джеймс Фенимор - Страница 14

Алиса улыбнулась. Она взглянула на Хейворда и вспыхнула, не зная, как ей поступить.

– Не стесняйтесь, – шепнул ей молодой офицер.

Алиса приготовилась петь. Дэвид выбрал гимн, отвечавший положению беглецов. Кора тоже пожелала поддержать сестру. Дэвид, который всегда придерживался в пении строгих правил, предварительно дал певцам тон, пользуясь своим камертоном.

Полился торжественный напев; иногда молодые девушки склонялись над книгой и усиливали свои звучные голоса, иногда понижали их, так что шум воды превращался в глухой аккомпанемент песен. Природный вкус и верный слух Дэвида руководили певицами. Он соразмерял силу голосов с пространством узкой пещеры, каждая трещина, каждая впадина которой наполнялась задушевными звуками. Индейцы с таким пристальным вниманием смотрели на скалы, что, казалось, они сами превратились в камни.

Разведчик сначала сидел, равнодушно опершись подбородком на руку, но мало-помалу его суровые черты смягчились. Может быть, в уме охотника воскресли воспоминания детства, тихие дни, когда ему приходилось слышать такие же псалмы из уст матери. Задумчивые глаза жителя лесов увлажнились, слезы покатились по его обветренным щекам, хотя он скорее привык к житейским бурям, чем к проявлениям душевного трепета. Пронесся один из тех низких, замирающих звуков, которые слух впивает с жадным восторгом, точно сознавая, что это наслаждение сейчас прервется…

И вдруг раздался вопль, не похожий ни на человеческий крик, ни на голос другого земного существа; он потряс воздух и проник не только во все уголки пещеры, но и в самые укромные тайники человеческих сердец. Вслед за этим наступила полная тишина; чудилось, будто даже воды Гленна остановились, пораженные ужасом.

– Что это? – прошептала Алиса, очнувшись от столбняка.

– Что это? – громко спросил Дункан.

Ни Соколиный Глаз, ни индейцы не ответили. Они слушали, очевидно ожидая повторения вопля, и молчанием выражали свое изумление. Наконец они быстро и серьезно заговорили между собой на делаварском наречии. По окончании их беседы Ункас осторожно выскользнул из отдаленного выхода пещеры. Когда он ушел, разведчик снова заговорил по-английски:

– Никто из нас не может сказать, что это было, хотя двое из нас в течение тридцати с лишним лет изучали леса. Я думал, что моему слуху знакомы все крики индейцев, звериные голоса, но теперь вижу, что я был просто тщеславным, самонадеянным человеком.

– Разве это не военный клич воинов, не вой, которым они стараются испугать врагов? – спросила Кора, спокойно опуская на лицо вуаль, в то время как ее младшая сестра заметно волновалась.

– Нет-нет, сейчас раздался зловещий, потрясающий звук, и в нем было что-то неестественное. Если бы вы хоть раз слышали боевой клич индейцев, вы никогда не приняли бы его за что-нибудь другое… Ну что же, Ункас? – снова по-делаварски обратился разведчик к возвратившемуся в пещеру молодому могиканину. – Что ты видел? Не просвечивает ли наш огонь сквозь завесы?

Послышался короткий и, по-видимому, отрицательный ответ на том же наречии.

– Ничего не видно, – продолжал по-английски Соколиный Глаз, с неудовольствием покачивая головой. – Но наша стоянка все еще остается тайной. Перейдите в другую пещеру, леди, и постарайтесь заснуть: вы нуждаетесь в отдыхе. Мы поднимемся задолго до восхода солнца, и нам придется торопиться, чтобы дойти до форта Эдвард, пока минги будут спать.

Кора повиновалась с таким спокойствием, что более робкая Алиса была вынуждена последовать ее примеру. Однако, выходя из пещеры, она шепотом попросила Дункана пойти вместе с ними.

Ункас откинул для сестер занавес из одеяла. Повернувшись, чтобы поблагодарить его за внимание, девушки увидели, что разведчик снова уселся над потухающими углями, закрыв лицо руками, и, по-видимому, весь ушел в раздумье о непонятном звуке, который прервал вечернее пение.

Хейворд захватил с собой горящую сосновую ветку, и этот факел слабо осветил узкую пещеру, где девушкам предстояло провести ночь. Дункан укрепил свой светильник в трещине камня и подошел к сестрам; они остались с ним наедине в первый раз после отъезда из форта Эдвард.

– Не уходите, Дункан! – попросила его Алиса. – Мы не заснем в этом страшном месте, особенно теперь, когда ужасный вопль еще звучит у нас в ушах.

– Прежде всего посмотрим, достаточно ли безопасна наша крепость, – ответил Хейворд, – а потом поговорим об остальном.

Он прошел в самый дальний угол пещеры, к выходу, тоже закрытому тяжелым одеялом, и, отодвинув его, вдохнул полной грудью свежий, живительный воздух, веявший от водопадов. Ближайший рукав реки стремился по узкому глубокому ущелью, прорытому течением в мягком камне. Вода неслась у самых ног молодого офицера и, как ему казалось, образовала отличную защиту с этой стороны.

– Природа создала неодолимую преграду, – продолжал он, указав на черный поток под обрывом, и опустил завесу, – и вы сами знаете, что честные, верные люди охраняют вас. Так что почему бы вам не воспользоваться советом Соколиного Глаза? Я уверен, Кора согласится со мной и скажет, что вам обеим необходимо поспать.

– Кора может согласиться с вашим мнением, но не сможет последовать вашему совету, – проговорила старшая из девушек, устроившись рядом с сестрой на ложе из ветвей сассафраса. – Если бы мы даже не слышали непонятного страшного крика, нам все равно было бы трудно заснуть. Скажите-ка сами, Хейворд, могут ли дочери позабыть о том, как должен тревожиться их отец, не знающий, где они и что с ними случилось в этой глуши среди стольких опасностей?

– Он воин. Правда, ему известны опасности, но известны и преимущества лесов.

– Но он – отец, и от чувств отцовских он не сможет отречься.

– Как снисходительно, как терпеливо переносил он мои глупые затеи! С какой любовью исполнял все мои желания! – со слезами произнесла Алиса. – Кора, мы поступили неблагоразумно, предприняв эту рискованную поездку.

– Может быть, я необдуманно настояла на том, чтобы отец позволил нам приехать к нему в такое беспокойное время, но я хотела доказать ему, что если на других он не может положиться, то его дети остались ему верны.

– Когда он услыхал о вашем решении приехать в форт Эдвард, – ласково сказал Хейворд, – в его душе произошла жестокая борьба между страхом и любовью, и любовь одержала победу. «Я не хочу останавливать их, Дункан, – сказал он. – Дай Боже, чтобы все защитники нашего короля выказали половину той смелости, которую проявила Кора».

– А обо мне он ничего не сказал, Хейворд? – с ревнивой нежностью спросила Алиса. – Я уверена, что папа не мог совсем позабыть о своей маленькой Эльси…

– Конечно нет, – ответил молодой человек. – Он осыпал вас множеством ласковых слов, которые я не осмелюсь повторить, чувствуя, однако, их справедливость. Раз он сказал…

Дункан вдруг умолк; глаза его были прикованы к Алисе, которая в порыве дочерней любви повернулась к нему, чтобы услышать слова отца, когда снова пронесся тот же ужасный вопль, и вслед за тем наступило долгое мертвое молчание. Все переглядывались, со страхом ожидая повторения дикого воя. Наконец медленно отодвинулось одеяло, и в отверстии пещеры показалась фигура разведчика; суровая твердость его лица сменилась неуверенностью при мысли о таинственных звуках, казалось предвещавших неминуемую опасность, перед которой были бессильны и ловкость его, и опытность.

– Если мы останемся здесь, – сказал Соколиный Глаз, – мы пренебрежем предупреждением, которое дается нам для нашего же блага. Пусть нежные создания побудут в пещере, но мы, то есть я и могикане, пойдем на скалу сторожить. И, полагаю, майор шестидесятого полка присоединится к нам.