Озеро Черного Дракона - Вершинин Анатолий - Страница 15

• Предыдущая
• 15/29
• Следующая

В длительной и прочной дружбе, которая связывала сбоях подростков, Птичье Перо всегда считался старшим и более опытным. Хок не возражал против этого и охотно подчинялся товарищу, которого считал самым смелым, самым умным, самым решительным.

Но сейчас Хок подумывал о том, что спокойствие Птичьего Пера напускное и вряд ли оп сможет что-нибудь сделать в этом безвыходном положении.

— Бобовый Творог, — весело окликнул товарища Птичье Перо, — что нос повесил? Есть хочешь?

Хок поднял голову:

— Откуда у тебя рис?

— Вчерашний. Бери ешь!

— Что ты, — не очень решительно возразил Хок, — я недь свой сразу съел.

Но Птичье Перо уже совал ему половину рисового комка, с аппетитом уплетая свою порцию.

— Верно, вкусно, Бобовый Творог?

Небольшая горсть холодного риса оживила Хока, привела в благодушное настроение.

— Люблю кушанья из риса, — признался бывший ученик повара, — хотя есть блюда и повкуснее.

— А теперь, повар, — сказал Птичье Перо, — давай-ка добудем огонь и костер разведем.

— А что на нем готовить будем?

— Поищем, Бобовый Творог-

Присев на корточки, Птичье Перо отпилил охотничьим ножом кусок бамбука от своей палки, расколол ее на две половинки. Теперь можно было приготовить и сухую растопку для костра; настругав горку стружек из своей коробочки, он сверху набросал клочки бумаги.

Для того чтобы добыть огонь, Птичье Перо положил половинку бамбука с расщепленным концом поверх другого куска, но так, чтобы он оказался над растопкой, и прижал его к земле ногой. После этого, вставив в щель твердый стебель тростника, мальчик быстро стал двигать его взад и вперед.

Хок безучастно глядел на эту процедуру.

— Ничего у тебя не получится, — сумрачно покачал головой Хок, — бамбук отсырел...

— Не трещи над ухом! — Птичье Перо метнул сердитый взгляд на Хока и, стиснув зубы, продолжал свое дело.

И вот над горкой растопки показалась тоненькая, еле заметная струйка беловатого дыма. Птичье Перо еще усерднее стал двигать стебель в щели бамбука. От напряжения лицо его покраснело, на лбу выступили капельки йота. Прошло еще несколько томительных минут — струйки дыма стали гуще, и наконец вспыхнул робкий язычок пламени.

— Гляди, Бобовый Творог!

— Победа! — закричал Хок и запрыгал вокруг огня. — Десять тысяч лет Птичьему Перу! Теперь у нас будет костер!

Низко над головами мальчиков, шумно пыхтя, пролетела птица-носорог. В ее огромном, ярко расцвеченном клюве торчал изогнутый золотистый банан. Молча проводив ее глазами, Хок вздохнул:

— Эх, мясо пролетело! Ружье бы...

— Где уж там ружье, сумпитаном ¹² хотя бы обзавестись! — Птичье Перо вдруг решительно встал п, приподняв с земли жердь, сказал: — Вот что, Хок. Поглядывай за костром, а я поброжу неподалеку, поищу бамбук. Может быть, посчастливится — найду что-нибудь и для еды.

Промеряя жердью глубину воды, Птичье Перо бродил по лесу. Время от временя он останавливался и делал ножом затесы на деревьях, чтобы не заблудиться.

Мальчик внимательно глядел по сторонам — не попадется ли дерево, богатое съедобными плодами. Однако даже опытный глаз охотника с трудом мог разобраться в этом зеленом хаосе.

Стволы деревьев были покрыты яркими, многокрасочными орхидеями, вьющимися растениями, опутаны лианами.

Участок леса, по которому пробирался Птичье Перо, шел в гору, и вода здесь была лишь по щиколотки. Он уже подумал о том, что, пожалуй, следовало бы возвращаться назад, как вдруг среди многочисленных запахов леса уловил знакомый, подавляющий другие, запах плодов хлебного дерева. С трудом пробравшись сквозь серые, осыпанные острыми иглами заросли арами, Птичье Перо стал оглядываться вокруг. Вот оно, большое, развесистое, с кружевной листвой хлебное дерево! Только бы оказались па нем плоды...

В горном селении, где провел раннее детство Птичье Перо, знали цену этому дереву. Его плоды кормили людей. Их можно печь сразу, а можно предварительно зарыть в яму; там они начинали бродить, превращались в кислое тесто, и из них пекли самые настоящие булки.

Птичье Перо вскарабкался на дерево и среди листвы обнаружил всего с полдесятка созревших плодов. Видно, вчерашняя буря порастрясла дерево, и плоды унесло ливневыми водами.

Теперь можно было возвращаться назад: огонь у них есть, будет и еда.

А что это там впереди? Птичье Перо обрадованно вскрикнул.

На освободившемся от воды холме мальчик увидел гладкие, точно отполированные, коленчатые стволы бамбука, увенчанные бледно-зелеными листьями. Уж тенерь-то он смастерит сумпитаи!

А Хок в это время сидел на трухлявом пне и думал о доме. Совсем неплохо было бы теперь оказаться в их маленькой придорожной харчевне. Наверно, сейчас мать разносит посетителям на столики чашки с ароматным рисом и к нему — креветки в соусе.

Чего только нет в их харчевне! В правом углу обычно юркой лежат кокосовые орехи, с потолка свешиваются гроздья золотисто-зеленых «королевских» бананов, связки чеснока и красного перца. На прилавке стоят стеклянные банки с нарезанными ананасами, коробочки с бетелем.

От заманчивых раздумий Хока отвлек жирный фазан с медно-красной грудью и белым ошейником. Он неторопливо разгуливал между кустами, подбирая что-то с земли. При виде этой птицы у голодного мальчика даже дух захватило. Что может быть вкуснео фазаньего мяса! Хок зажал в руке суковатую палку и стал крадучись подбираться к фазану. Вот он, затаив дыхание, примерился и с силой метнул палку. Попал! И охотник стремглав бросился к забившейся в кустах добыче.

Радостный пробирался Хок обратно. Он шел, громко шлепая ногами по воде, и испуганные лягушки, словно брызги, разлетались в стороны.

Каких только лягушек не было в этом затопленном лесу! Одни квакали, другие лаяли по-собачьи, третьи звенели, как колокольчики. А вот на косматой коряге сидят, выпучив на мальчика глаза, огромные жабы. Прямо у ноги Хока высунулась из воды змеиная голова. Мальчик испу-ганпо попятился от нее, но тут заметил, что голова принадлежит черепахе.

Уже издали он увидел на бугре возвратившегося приятеля. Тот размахивал руками, подбрасывая вверх добытые плоды хлебного дерева.

Возвратившись на бугор, Хок вдохновенно приступил к своим поварским обязанностям. Он завернул в банановые листья плоды хлебного дерева, уложил их между накалившимися в огпе камнями и принялся разделывать птицу.

Птичье Перо между тем ловко мастерил из бамбука сумпитан.

Вдруг откуда-то издалека раздались выстрелы — один, другой, третий...

Хок и Птичье Перо вскочили на ноги.

— Наши! Наши! — радостно закричали они.

Выстрелы доносились с той стороны, где Обезьянья река поворачивала на юго-запад.

Вскоре совсем близко от них снова прогремел ружей-пый выстрел, а вслед за ним послышался чей-то возглас:

— Э-эй, сюда! Сюда!

Вздрогнув от пеожиданности, Птичье Перо и Хок повернули головы в сторону берега и вскрикнули от радости. Среди зарослей люди оживленно размахивали руками и тростниковыми шляпами. Они возбужденно кричали им что-то, звали к себе.

Это были их друзья.

По тихой улице селения Долга, поднимая пыль босыми ногами, бежал маленький Син — брат Аистенка. Он захлебывался слезами и размазывал кулачками грязь по лицу.

Увидав плачущего брата, Аистенок с тревогой подумал, не случилось ли чего-нибудь с их буйволом Бслоро-гим, которого пас Син. Он не ошибся. Оказалось, что Белорогий забрел на пастбище Чинь Бапа и его там задержали.

Еще несколько лет назад помещик селения Долга Чипа Бан объявил крестьянам о том, что, чья бы скотина пи забрела на его пастбище, она не будет возвращена владельцу.

Что же будет теперь с Белорогим? «Прежде всего, — подумал Аистенок, — не расстраивать пока мать; она страшится одного имени Чинь Бана». Лучше всего, если он побежит немедленно к отцу Железного Бамбука. Дядюшка Нгуен, пожалуй, единственный в их деревне человек, который без страха разговаривает с помещиком. Он, наверно, убедит Чинь Бана отдать буйвола. Страшно было даже подумать о том, что они лишатся любимца всей семьи — Белорогого. Аистенок помнил еще время, когда все они — покойный отец, мать, он и даже маленький Син — впрягались в плуг и тащили его по полю, обливаясь потом, выбиваясь из сил. Ведь далеко не у каждого крестьянина имеется своя рабочая скотина. Большинство на время пахоты берут ее у помещика. За это нужно платить. За аренду земли тоже нужно платить. Много ли после этого остается у землепашца? Отец много лет трудился на французской плантации сахарного тростника, а когда возвратился в деревню, купил на заработанные деньги буйвола Белорогого. Уж как за ним ухаживала вся семья! Себе можно было во многом отказать, а буйволу — главному работнику — ни за что! Его старались подкормить и жмыхами, и рисовыми отрубями, и черным горохом...

• Предыдущая
• 15/29
• Следующая