Наследники Тимура - Валевский Александр Александрович - Страница 1

• 1/45
• Следующая

А. Валевский

Наследники Тимура

Портфель ученицы седьмого класса Ани Барановой иногда так набит учебниками и тетрадями, что весит не менее четырех килограммов. Обычно она легко перебрасывает его с руки на руку, пробегая три квартала, отделяющие школу от дома. Но сегодня все кажется тяжелым: пузатый портфель, подъем на четвертый этаж, даже поворот ключа в двери. Весь день оказался непомерно тяжелым.

Аня облокачивается о столик в передней, бросает на него портфель и трясет занемевшую руку. Но это не приносит облегчения.

В три часа дня дома никого не бывает. Мама на работе. На столике лежит ее записка с наказом «съесть без остатка весь обед». Рукой братишки сделана приписка. Синие и красные буквы разбежались по сторонам: «А я гуляю вирнусь нискоро. Твой брат Киви-Киви».

— Какой глупый! При чем тут Киви-Киви? — грустно усмехается Аня. Машинально она исправляет грамматические ошибки, так же машинально, под влиянием своих неотвязчивых грустных дум, берет портфель и идет в комнату. Здесь у окна стоит ее рабочий столик. На нем тетради и книги, глобус, аккуратно сложенная стопка накопившихся черновиков, несколько фарфоровых фигурок — подарки подружек — и букетик золотистых «бессмертников». На стене сверкает перламутровой рамкой цветная репродукция: Владимир Ильич Ленин в Смольном.

Порывистый ветер за окном бросил на стекла дробную горсть дождевых капель. Хмуро, грустно, сумеречно за окном. Невесело и на сердце у Ани Барановой. Она устало опускается на диван и почти бездумно глядит в одну точку. Проносятся только обрывки мыслей, странная, беспорядочная чехарда неприглядных воспоминаний… Каждый день между девочками возникают какие-то недоразумения, стычки, ссоры… И всему виной — длинный язык Лизки Гречик. Это она вечно разносит по школе всякие дурацкие сплетни… Как все это противно! Не потому ли некоторые девочки плохо учатся? Да, наверно… Просто удивительно, что у пионерского отряда не хватает сил справиться с тремя вздорными девчонками, что все бессильны перед этой «рыжей ведьмой» — Зойкой Дыбиной! Разве ее сегодняшний поступок, оскорбивший классную воспитательницу, был случайным? Скандальный поступок, ставший известным всей школе, возмутивший учителей! Аня вспомнила, как, выходя из школы, она увидела бегущую по лестнице старшую пионервожатую. Они встретились глазами. Обычно Ирина Васильевна, увидев Аню, всегда улыбнется, а сейчас только еще более заторопилась, угрюмая и озабоченная…

Аня резко встает и больно сжимает пальцы, стараясь не расплакаться…

Две струйки пронеслись змейками по окну, соединились в ручеек и текут теперь по карнизу. Мокрая и пустынная улица — такая же холодная и грустная, как Анины думы.

— Нет, этого больше не будет! — шепчет Аня решительно. — Никогда не будет!

На часах уже без десяти четыре. Пора на занятия во Дворец пионеров. Аня высыпает содержимое портфеля на стол и из груды учебников и тетрадей извлекает «Историю средних веков». Это с собой. Можно подзубрить в трамвае. Домашних заданий сегодня очень много.

— С каждым днем все труднее и труднее! — шепчет Аня, деловито просматривая дневник. Потом она быстро переодевается, меняя форменное платье на синюю юбку и шерстяной свитер. Теперь, в этой одежде, она кажется совсем взрослой, девушкой. Только смуглое лицо по-ребячьи добродушно и простосердечно. Оно сегодня немного побледнело от огорчений, и поэтому светло-серые глаза под густыми, частыми ресницами кажутся совсем темными. Нос слегка порозовел. Было дело — плакала!

«Размокропогодилась!» — вспоминает Аня любимое выражение отца.

Милый, дорогой папа! Как жаль, что его сейчас нет здесь! С ним так легко разобраться в самых сложных вопросах! С мамой, конечно, тоже можно поговорить. Она умница. С ней бывают у Ани задушевные разговоры — «секретные девичьи шепотки», как их называет отец. Но в больших, серьезных вопросах никто лучше отца не может сделать все таким простым и ясным. Мама всегда говорит, что отец наделен «богатырской силой здравого смысла». Вот бы потолковать с ним сейчас по душам, чтобы он помог выяснить — с чего начать-то? Как сделать пионерский отряд класса лучшим отрядом в школе, чтобы никогда больше не пришлось краснеть за него на совете дружины?

В зеркале отражается противоположная стена. На ней висит большая карта двух полушарий. Где-то там, в Атлантическом океане, ведет ее отец свой корабль к чужим, далеким берегам.

Аня подходит к карте. Где он сейчас? Мелькают названия: «Фуншал, Касабланка, Канарские острова». А может быть, он уже идет вдоль берегов Испанской Сахары у Вилья-Сиснерос? Или еще дальше — в глубь Атлантики, покидая последние острова Зеленого Мыса.

Черный пунктир трассы тянется ниточкой по голубым водяным просторам, пересекая темные пятна глубоких океанских впадин.

Аня щурит глаза, и ей кажется, что она видит крепкую, плотную, в штормовой робе, фигуру отца. Он стоит на мостике. Свирепый циклон разгулялся над океаном, поднял горы волн. Океан ревет, бросает корабль в черную пропасть — бездну, вздымает над ним кипучий девятый вал. Но энергичное, мужественное лицо капитана остается спокойным.

«Ничего! Справимся!» — говорит он. И уже обдумывает, как лучше справиться. Шарит по карманам, разыскивая трубку. Как будто можно закурить в этом аду! Это он нарочно делает вид, что ничего такого особенного не произошло. Шторм и шторм! Все идет нормально. Капитан строг и спокоен.

Много раз уходил отец в дальнее плавание, но мама никогда не может привыкнуть к этому. Она, конечно, ничего не говорит, но все ее чувства можно прочитать во взгляде. И поэтому отец, прощаясь, неизменно замечает:

— Девушки дорогие, голубки мои, живите весело и не беспокойтесь! Море, конечно, есть море! Но ведь и мы не новички! Знаем все его коварные повадки. Переборем!

«Мой отец — сильный, волевой человек! Морской богатырь! — с гордостью думает Аня и вздыхает: — Если бы хоть чуточку быть похожей на него!»

И она почему-то вдруг представляет себя тоже капитаном. Парусная яхта — маленькая, маленькая. Команда — девочки из ее класса и среди них Зойка с двумя подружками. Они в черных рваных пиратских плащах и огромных дырявых зюйдвестках. «С такой командой, пожалуй, и у берега потонешь! — усмехается Аня. — Не успеешь выйти в море, как уже надо сигналить «SOS». Да и капитан тоже хорош! — с насмешкой думает она про себя. — Не пользуется ни влиянием, ни авторитетом. Размазня и шляпа!»

Стенные часы бьют четыре. Аня спохватывается: через пятнадцать минут она должна выйти из дома, чтобы успеть на занятия юных художников. Так значится в ее расписании. Трудовой день Ани расписан по часам и минутам. Никаких отступлений быть не может. Это закон!

Она берет папку готовых эскизов, этюдник и быстро проходит в переднюю. Торопливо пишет записку:

«Мамочка! Я во Дворце пионеров. Приду домой к семи часам». Несколько слов брату: «Ника! К моему приходу сделай все уроки. Проверю!»

Увидев на столике его неграмотную записку, она подчеркивает ее косой учительской чертой и ставит под ней жирную двойку. Потом в несколько секунд умелой, легкой рукой художницы превращает двойку в тучную бескрылую и бесхвостую птицу киви-киви.

Уже спускаясь по лестнице, Аня вспоминает о том, что надо обязательно навестить Люду Савченко. Это девочка из ее звена. Третий день она не ходит в школу, — наверно, больна. Так все завертелись со своими делами, что даже про подругу забыли. «Ну и ну!» сокрушенно думает Аня и выходит на улицу.

• 1/45
• Следующая