Пресс-хата для депутата - Рыжков Владимир Васильевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/73
• Следующая

Они погрузили меня в свой «газик» и отвезли в изолятор временного содержания. Это у них такая камера для особо буйных. Тех, которых нельзя под залог выпускать и держать дома до выяснения вины. Ну, а что такое изолятор для буйных, легко себе представить. Камера три на четыре, сплошные бетонные стены, деревянные нары и стальная дверь с маленьким окошком. Над дверью горит пыльная лампочка в защитной от буйных оболочке. Под потолком еще одно окошко на улицу, зарешеченное. Вот и весь интерьер!

Сержант Горохов лично проводил меня до двери, заботливо придерживая под локоток, чтобы я, не дай бог, не споткнулся, впихнул в эту самую камеру и закрыл дверь на замок. Даже не пожелав спокойной ночи.

— Если к утру не вспомнишь фамилии, пеняй на себя! — сказал он мне вместо этого.

А был уже поздний вечер. Или ранняя ночь. Я часов при себе не ношу, не знаю. В общем, в зарешеченном окошке, которое на улицу, полная темень. Зато в камере интимный полумрак, располагающий к задушевным беседам с сокамерниками. И один уже тут присутствовал. На нарах лежал какой-то мужик, отвернувшись к стене и выставив на всеобщее обозрение свой тощий зад в потертых штанах. Скорее всего, он дрых без задних ног, поскольку по камере разносился его жуткий храп. Как только открылась с лязгом дверь, и меня втолкнули в камеру, он проснулся. А когда дверь с грохотом встала на место, он окончательно пробудился и сел. Был он староват для тюремной жизни, лет за шестьдесят, с иссушенным небритым лицом, покатыми плечами и впалой грудью. И вообще, весь какой-то сухой и тощий, словно сидел уже безвылазно несколько десятилетий. Но, как это ни странно, он смотрел на мир доброжелательно и с интересом.

Я, держась за бок, похромал к другим нарам. Они были свободны, и я мог спокойно лечь, чтобы забыться. Не хотелось даже думать о произошедшей со мной метаморфозе. Но мысли сами лезли мне в голову, как назойливые комары. Они кусали мои мозги и пытались высосать из них все серое вещество.

Ведь прошедший день перевернул всю мою жизнь. Еще вчера я, по-видимому, был порядочным человеком, ходил на работу, имел дом, жену и, может быть, даже детей. Теперь у меня ничего этого нет. Я все потерял в один момент. Вчера все это было, а сегодня этого уже нет. Потому что я всего лишь забыл, кто я такой! Надо же, из-за такого незначительного пустяка! Как, почему я потерял память, по какой такой причине — я не мог ответить даже самому себе. Неужели для этого достаточно одного удара по голове! Скольких людей бьют по головам и ничего! Они продолжают жить и работать, прекрасно помня свои фамилии и имена. А я не помню! Значит, есть, есть в голове такая точка, по которой попадешь, и все, ты уже непонятно кто и звать тебя никак! Надо только по ней попасть. Но лучше не надо!

Мужик не спускал с меня глаз, оценивающе разглядывая меня и пристально следя за моим поведением. Видно, проверял меня на вшивость. Как я себя поведу. Стану ли на него бросаться. Я ведь буйный. Других здесь не держат.

- Били? — наконец спросил он.

Я кивнул и закрыл глаза. Мне не хотелось сейчас говорить ни о чем. Потому что я смертельно устал. Мне хотелось уснуть с жалкой надеждой, что завтра я проснусь и все вспомню. Если я сегодня проснулся со сдвинутой по фазе памятью, то почему бы завтра мне не проснуться с таким же сдвигом, но в обратную сторону?

— Да я знаю, как они здесь работают, — продолжил мужик, так и не дождавшись моего ответа. — Сам пострадал.

А ему, видно, как раз хотелось поговорить среди ночи. Излить кому-нибудь душу. Пожаловаться на несправедливость. Кроме меня он, конечно, никого не мог найти. Мы ведь были вдвоем.

— Попал сюда, ну а тут уж они выбили из меня все, — обстоятельно излагал мужик. — Они это умеют. Если уж за кого возьмутся, то отработают по полной программе. То есть отобьют.

Так, поспать мне сегодня не удастся! Этот-то, поди, выспался за целый день. Теперь начнет развлекать меня своими воспоминаниями. Я открыл глаза и посмотрел на него. В его взгляде читалась жалость. Он ждал от меня сопереживания. Но я на это уже был не способен. Только разлепил разбитые губы и еле слышно произнес:

— Они так и не установили мою личность.

Мой сосед по камере обрадовался, что я все-таки ответил, поднялся и подсел ко мне, уместившись на краешке нар. Заговорил вдохновенно:

— Ну и правильно! Я бы тоже не сознался. Но как с этим, Гороховым, поговорил, сразу все выложил. Кто я, откуда, зачем приехал. Всю подноготную. Даже рассказал, как двадцать лет назад мешок картошки украл. Который на дороге валялся. С грузовика, значит, упал. Исповедовался полностью. Как на духу. Здесь ничего не скроешь.

-Я бы сознался, да не могу, — вздохнул я, уставившись в грязный потолок. Мне не хотелось смотреть на соседа и видеть его жалостливую физиономию. И не хотелось слушать его жалобы. Мне-то было гораздо хуже, чем ему.

- Ясное дело, зачем такие сведения разглашать! — согласился он. — Если это дело секретное, то и нечего всем рассказывать. Перед каждым, понимаешь, сержантом, душу раскрывать. Они сначала подумали, что я какой-то Лохмач. Но потом решили, что слишком старый. Тот помоложе, вот как ты!

- Вот они меня и записали, — сообщил я.

Мой сокамерник покосился на дверь, поднялся с нар, подошел к ней, приложил ухо. Вернулся и заговорил потише. Наверное, боялся прослушки. В камере и стены имеют уши — об этом знают даже дети.

- А тебя за что забрали-то? Ты не думай, я не наседка, я сам по себе любопытный. Надоело тут одному. Хочется поговорить с человеком. Уже третий день тут… как это, кантуюсь. Перед тобой здесь один блатной сидел, он меня много чему научил. Так за что забрали?

Я вздохнул. Не говорить же ему, что меня привлекли за потерю памяти. Начнет расспрашивать, что да как. А я ничего рассказать не смогу. Потому как все забыл. Но он ведь мне не поверит. Подумает, что я его обманываю. Поэтому лучше сразу соврать, чтобы поверил.

- Квартиру обокрали. Кажется, мою…

Сосед так тяжело вздохнул, что я подумал, может он того… убийца. Сейчас начнет исповедоваться, как грохнул свою старуху на кухне во время чаепития за то, что не дала ему досмотреть любимую передачу по ящику. Но все оказалось гораздо прозаичней.

— Тебе еще повезло! Твоя квартира на месте. Вот она в целости и сохранности. Ну, подумаешь, барахлишко уперли. Дело наживное. А у меня машину угнали. Прямо из-под носа. Совсем недавно купил. Десять лет назад. Где она теперь?

— И ты сознался? — поинтересовался я. Меня начал забавлять этот человек. Какие, оказывается, мелкие неприятности могут быть у людей и как они серьезно могут из-за них переживать! Ему бы мои проблемы!

- Пришлось! — признался сосед. — Этот мне все отбил. Хотели на меня еще два угона повесить, да капитан сказал, что хватит с меня и одного. И так теперь намотают на полную катушку!

Мне захотелось дать ему хороший совет. Чтобы немного успокоить. Мне-то уже все равно не жить без имени, без фамилии, с клеймом убийцы, а ему-то еще мучиться и мучиться.

- А ты скажи им, что машина была не твоя. Что ты ее сам угнал.

- Как угнал? — переспросил он.

- Угнал, и все! Взломал замок, сел и поехал. Не знаешь, как угоняют? Сразу тебя отпустят.

Сосед вздохнул и почесал макушку.

— Вот блатной мне то же самое говорил. Что надо на себя все взять. Может и правда, сказать. Все-таки боязно. Вдруг они под другую статью подведут. А там срок больше.

— Говорю тебе. Они своих не трогают.

Он отошел, лег на свои нары и задумался. И чего тут думать? Я же знаю на собственном горьком опыте, что менты с блатными лучшие кореша. Одно дело вместе делают. Зачем же им своих под монастырь подводить? Лучше таких олухов, как мы, засадить! Но он, видно, еще в этом сомневался.

— Ведь на пять минут оставил! — горевал сосед. — Забежал в магазин за хлебом. Выхожу — нету! Обычно я замок на руль. А тут думаю, за пять минут ну кто успеет угнать! А ты глянь, успели! Главное, и зачем я в милицию поперся, как дурак! Ну, угнали, и хрен с ней! Сейчас бы дома сидел, чай пил.

• Предыдущая
• 24/73
• Следующая