Дети утренней звезды - Олейников Алексей Александрович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/81
• Следующая

– Рукоять видишь? Кость единорога!

– И какая именно его кость? – скептически поинтересовалась Дженни. И рукоять, и лезвие слабо мерцали сиреневым в ясном взоре. Но если бы это была кость единорога, кинжал бы сиял так, что на него без солнечных очков не взглянуть. Она видела единорога на полигоне Ловцов. Издали. Ближе не подошла, испугалась.

– Можешь не верить, но это самый настоящий рог единорога, – обиделась Виолетта. – Этому кинжалу триста лет, а твоему новоделу от силы лет пятьдесят. Это фамильный атам семьи Скорца!

– Последний единорог во Внешних землях был пойман шестьсот лет назад, – засмеялась Дженни. – А рог единорога вообще невозможно использовать для поделок, он распадается после гибели зверя. Единорог сам должен пожелать отдать свой рог, только тогда он остается целым. Так что это точно не рог. Скорее всего, бивень каркадонна или грифонья кость.

– Откуда ты… – Виолетта приоткрыла рот и яростно почесала запястье.

– Вот и пришли! – радостно сказала Дженни и шагнула за порог замка Шерворнов, куда безуспешно пыталась проникнуть прошлой ночью. Интендант стоял у дверей, пропуская студентов, и ловко захлопнул двери перед носом Ласа, едва тот захотел проскочить.

– Это мой фамильяр! – возмутилась Дженни.

– Фамильяры, големы и прочие зверушки остаются за порогом, – отрубил Аурин Штигель. – Тут ковры и антикварная мебель, ваши семьи не расплатятся. Это и вашего ворона касается, мистер Блэквуд.

Чернокожий юноша с длинными дредами в ослепительно белом костюме только хмыкнул. Ворон, круживший под потолком зала, закаркал. Дженни не вслушивалась, но общий смысл высказывания в адрес Аурина Штигеля был явно негативный. Юноша немного повозился с запорами окна, открыл фрамугу и выпустил ворона.

«Умеют ли они общаться со своими фамильярами, как я с Ласом? – задумалась Дженни. – Если да, то это плохо, животные могут меня выдать…»

Она озабоченно потерла мочку уха, которая опять разболелась, и поспешила нырнуть в толпу, увидев Виолетту. Та бродила по залу.

«Вот прицепилась, – Дженни обогнула компанию – рыжий коротышка, эффектная девица на шпильках, выше его головы на две, и толстяк в свитере с ромбиками – и укрылась за статуей рыцаря, встала в тень. – Только бы не нашла…»

На ее счастье, словоохотливая Виолетта прошла мимо и пересеклась с Мэй Вонг. Дженни выдохнула, высунулась и принялась осматривать зал.

Гобелены и резные дубовые панели на стенах поднимались до второго этажа. Под потолком – люстры из лосиных рогов, на стенах – головы мертвых животных: кабанов, оленей, лосей, рысей, волков, лис, косуль. Графы Шерворны выбили, наверное, всю дичь в окрестных лесах. Дженни подивилась, что на стенах не нашлось места более мелким животинкам: зайцам, барсукам, белкам… Как бы эффектно смотрелась стена вся сплошь в беличьих головах. Охотнички…

«Правильно Ласа сюда не пустили, ему бы не понравилось, – решила она. – Мрачновато».

Студенты бродили по залу с непосредственностью индийских храмовых обезьян. Трогали мебель – старинную и очень дорогую даже на вид, рассиживались на стульях позапрошлого века. Рыжий коротышка, кажется, собирался отвинтить какие-то редкие канделябры. Шум, болтовня, разговоры …

Монотонный стук спускался сверху: тихо, спокойно, размеренно, и студенты постепенно затихли, подняли глаза. На балкончике второго этажа стоял Альберт Фреймус и размеренно стучал по перилам костяшками тонких сухих пальцев.

«Неплохо выглядит, – подумала Дженни, на всякий случай задвигаясь поглубже за доспех. – Как и не сидел в тюрьме. Надо было его лекарским паукам скормить».

– Я приветствую вас в лагере «Утренняя звезда», – сказал колдун. Он двинулся вниз по лестнице, постукивая по перилам.

– Вас немного, всего пятьдесят. Вы счастливчики. Знаете почему?

– Потому что мы богатые и молодые? – поинтересовались в толпе.

Колдун усмехнулся:

– Вам повезло родиться людьми. И не просто людьми, а элитой человеческого рода. Вы все принадлежите к лучшим колдовским родам. Вы вытащили выигрышный билет уже при рождении. Но лучшее, что с вами произошло в вашей пока еще не слишком долгой жизни, – мой лагерь. Сотни отпрысков лучших фамилий мечтали сюда попасть, мне предлагали такие деньги, о каких вы даже и мечтать не можете – несмотря на все капиталы ваших семейств. Но мне не нужны деньги… что они значат для мастера, в чьих руках есть prima materia? Вы сами знаете, что ничего, деньги тогда дешевле пыли.

По залу прошел взволнованный шепоток. Дженни напрягла ясный слух, выловила куски фраз: «не может быть…», «философский камень…», «первоматерия…», «он блефует».

«Кончатся мои муки когда-нибудь? – с тоской подумала она. – Теперь мне придется учить и алхимию?»

– Но я взял только вас, – подчеркнул колдун. – Вы не просто богаты, умны и талантливы. Вы – молоды. А этот дар убывает с каждой минутой, пользоваться им надо прямо сейчас. Пока огонь горит в вашем сердце. Что важнее всего для адептов Великого Делания? – Он неожиданно ткнул пальцем в толпу, указывая на бледную худенькую девушку в очках-бабочках.

Та вздрогнула и сказала:

– Раз деньги не важны, тогда… знания?

– Они мертвы, если их не использовать, Эмилия Альмквист, – парировал Фреймус и ткнул в следующего.

– Полагаю, сила, – с достоинством ответил парень с дредами.

– Она слепа без разума, ее направляющего, Адонис Блэквуд! Вы? – колдун указал на Мэй Вонг.

– Власть, – без промедления ответила та. – И сила и знания нужны, чтобы достичь ее.

– Какая власть? Быстро, не задумывайтесь!

Мэй растерялась, и Фреймус обратился к Виолетте.

– Над симплами… то есть людьми… – пролепетала итальянка.

– Она доступна каждому из нас, обычные люди – расходный материал для экспериментов! Власть – это величайший эликсир, но какая власть?

Виолетта растерянно замолчала.

– Это ваш отец, синьор Скорца-старший, как раз полагает, что суть нашего искусства – в достижении власти над людьми, и многие с ним склонны согласиться. Так?

– Возможно, высшая цель – власть над другими адептами? – осторожно спросил Эжен.

– И это лишь ступень. Только ограниченные глупцы могут полагать это целью существования. От вашего рода я ожидал большего, месье Фламмель. Ну же, неужели никто не назовет нашу высшую задачу?

Фреймус обвел нетерпеливыми глазами молчащих студентов. В колдуне будто горел темный внутренний огонь, он прорывался в быстрых, сдерживаемых движениях, тлел в пещерах запавших глазниц. Он был человек, захваченный потоком внутренней жизни, и скорость ее была намного выше, чем жизнь остальных. Оттого Фреймус мучился, глядя на мыслительные потуги студентов.

– Неужели я в вас ошибся?!

– Власть над материей всего мира – вот цель темников, – прошептала Дженни, и колдун повторил за ней, как за суфлером:

– Мы должны овладеть плотью всего мира. – Фреймус выпрямился, сжал перила сухими пальцами. – Высшая наша цель – преодоление проклятия Магуса, исцеление язвы, поразившей мир по вине этих циркачей. Вот задача, достойная истинного мага. Мы должны преобразовать мир! Пересотворить его в алхимическом огне, чтобы все его элементы заняли положенные им от природы места!

Он спустился вниз, обвел онемевшую аудиторию горящим взглядом.

– Это непросто. Большинство скажут – это невозможно. Но я никогда не ставлю невыполнимых задач и всегда достигаю своих целей. Полагаю, вы наслышаны о моих работах. В мире нет никого, кто проник в суть Великого Делания глубже меня. Я проведу вас этой тропой познания, тяжелой, трудной тропой, на которой успех или неудача будут зависеть только от вас. Следуйте за мной.

Студенты расступались перед ним и смыкались позади. Дженни стиснула коробочку с жабой-светоедом – Фреймус шел к ней! Еще ближе, еще…

Он прошел рядом, задержал на мгновение на ней взгляд странно блестящих глаз и пошел к дверям в конце зала. Дженни с шумом выдохнула. Колдун сильно изменился с тех пор, как она видела его последний раз. Вокруг него клубились слабые тени, похожие на эхо тех призраков, которых она видела в мертвом городе на Дороге Снов.

• Предыдущая
• 18/81
• Следующая