Подъем и падение Запада - Уткин Анатолий Иванович - Страница 19

В начале двадцатого века небоскребы еще не затмили дома человеческих пропорций, а мода не стремилась к экстравагантности. Джентльмены не изощрялись в нарядах. Безраздельно царили темные тона. Добротные ткани говорили о принадлежности к бомонду. Непременным атрибутом одежды была тугая, не терявшая форму шляпа «дерби». Плотно набитые ватой плечи пиджака подчеркивали мужественность. Белая рубашка венчалась предельно накрахмаленным тугим воротничком. Некоторое разнообразие вносил лишь галстук, но и здесь гамма цветов была ограничена «респектабельным» набором. Сезонности в одежде не существовало. Различались лишь повседневная одежда (всегда немного потертая) и — с иголочки — воскресная. Колебания моды не делали представителей одного круга разномастными. Игривость и легковесность не поощрялись. Джентльмены делали деньги и политику, уважали себя сами и требовали этого от других. Снобизм и высокомерие были отличительной чертой поведения высшего круга в отношении «массы». Между собой джентльмены держались гораздо более непринужденно, здесь называли друг друга уменьшительными именами и похлопывали по плечу.

Нет нации на Земле более гордой, чем англичане, для них все английское — первоклассное, остальное — паллиатив. Но посмотрим на сегодняшнего англичанина, завершившего викторианскую эпоху и вступившего в новый век. Его будят американские будильники фирмы «Ингерсол», он бреется американскими лезвиями «Жиллет», закрепляет прическу американским вазелином, завтракает пшенкой, фигами и кофе с американских полей и плантаций, одевается в рубашки американской фирмы «Арроу», едет на работу на трамвае, поставленном американской фирмой «Вестингауз», поднимается на американском лифте «Отис», включает лампочку «Эдисона» и расписывается американской ручкой «Уотермэн». Как несколько грустно шутили в Лондоне, «осталось только завезти в Ньюкасл американский уголь». Не столь уж и фантастично: американцы уже поставляли апельсины в Валенсию и пиво в Баварию.

В результате поток иностранной валюты буквально заполонил американские фондовые биржи; американских капиталов теперь хватало для того, чтобы купить Британию вместе с ее национальным долгом. Знамением времени были займы «Английского банка» на Уолл-стрите. Нью-Йорк перенимал у Лондона положение мировой финансовой столицы. В первый год двадцатого века валовой национальный продукт Соединенных Штатов Америки вдвое превосходил валовой продукт Германии и России. Американская экономика на 25 миллиардов долларов обходила ближайшего конкурента — Британию. И Америка все производила сама, она не зависела ни от кого в этом мире. Более того, ее продукция грозила затопить все рынки мира. Как сказал стальной магнат Эндрю Карнеги, «нация, которая производит самую дешевую сталь в мире, может поставить на колени всех». Страна производила более половины нефти, пшеницы, меди и хлопка мира. Треть стали, железа, золота и серебра.

Страна преображалась. Частью пейзажа прерий стали огромные элеваторы, заменившие ветхие амбары прошлого. Грязь распутиц отступила перед свежеположенным асфальтом новых дорог. Электрический свет и ночью освещал новые кирпичные дома американцев. В целом нация физически была более здоровой, чем предшествующие поколения. Было изобретено производство искусственного льда, пастеризация молока, отопление домов. В Америке уже тогда было больше врачей и медсестер на тысячу человек населения, чем в Европе. В отличие от других стран в Соединенных Штатах любили ледяную воду, постоянно жевали жевательную резинку и всем видам спорта предпочитали бейсбол — игру, требовавшую быстрой умственной и физической реакции. Среди развлечений царил покер — карточная игра, требовавшая немалого психологического умения.

Но самой большой игрушкой взрослого населения Америки становится автомобиль. До 1905 г. это была забава фанатиков и богатеев. Позже увлечение это затронуло миллионы американцев. Затронуло до такой степени, что некоторые из наиболее спешащих продавали дома, чтобы сесть на колеса. «Повозки дьявола» — называли их недовольные. Но таких было все меньше. Лошади понуро брели рядом с новым хозяином улиц. Возникло выражение — «ориентация на количество»; речь идет о создании Генри Фордом конвейерного производства — и авто стал первым продуктом этого производства. Если в Европе автомашины делали «по заказу», то в Америке их производили для рынка. Соответственно, запасные части в Соединенных Штатах взаимозаменялись, а в Европе гордо и долго доставлялись фирмой-производителем. Еще в 1900 г. Англия имела автомобилей больше, чем Америка. Бросок был сделан за первое десятилетие XX в. — с 4 тысяч до 187 тысяч автомобилей. Уже в 1900 г. фирма «Олд мотор уоркс» создала в Детройте самый большой в стране автомобильный завод, производящий всего лишь одну марку автомобиля: фундаментальный прорыв в будущее. Братья Додж поставляли трансмиссии; «Леланд и Фолкнер» — моторы. Автомобиль стоил 600 долларов, и произвели их за первый год 400 единиц. За второй год — 1600 проданных машин, за третий — 4 тысячи. Далее — геометрическая прогрессия, которая в конечном счете посадила на колеса всю Америку.

В том месте, где Потомак становится широким, доходя в ширину до семи километров — место это называлось Вайдуотером, «широкой водой», — будущие авиаторы сделали официальную площадку для мира воздушных путешествий. За ней следила вся Америка. Воздушная лодка была поставлена на рельсы разгона. Белая борода профессора Лэнгли была видна отовсюду, и стремительное движение вверх должно было оправдать его теоретические расчеты. Но удовлетворенными оказались тогда, на испытаниях 1903 г. лишь скептики. Официальные испытания осенью и в декабре обернулись крахом главенствующих теорий воздухоплавания. Зря военное министерство выделяло деньги. Передовицы газет были полны назиданий тем, кто противится природе, не желающей видеть человека в воздухе.

Скептики поспешили. Если 8 декабря Лэнгли потерпел окончательное поражение, то для мировой истории важнее то, что 17 декабря произошло в местах, весьма далеких от переднего края науки. И довольно далеко от официозных испытаний — в Северной Каролине. Если Лэнгли был директором Смитсоновского института, то никому не известные братья Райт имели дело с маленьким магазином, продающим велосипеды. Лэнгли получил от американского правительства 50 тысяч долларов на свои опыты; у братьев Райт было несколько сот долларов. За опытами Лэнгли следил весь ученый мир, а о братьях Райт знали лишь соседи, за их действиями не следила даже местная газета. Между тем именно на песчаных дюнах Китти Хоук в глубине Северной Каролины вершилась мировая история. Человек полетел.

Вначале это было неловко и неуклюже. Вилбур Райт поделился соображениями со своим братом Орвилом: крыло должно забирать воздух под себя, сила встречного воздуха может быть использована для поддержки коробки с авиатором. Аналог с ньютоновым яблоком. Первый сезон испытаний (1900 г.) был неудачен. Зимой 1901 — 1902 гг. братья построили нечто вроде примитивной аэродинамической трубы, следя за поведением аппарата, противостоящего потоку воздуха. Теперь следовало найти двигатель. Он, решили братья, должен быть двигателем внутреннего сгорания. Но ни один автомобильный мотор их не устраивал, и они создали такой мотор сами. 23 сентября 1903 г. они начали крепить мотор к уже созданным плоскостям и завершили свое дело к 17 декабря. Газеты трубили о тщете попыток человеческого полета. А он, этот полет, произошел в этот день; он длился всего 12 секунд, но факт есть факт — механическая сила подняла человека в воздух во время четвертой попытки оторваться от земной поверхности. Предоставим слово Орвилу Райту: «Вилбур начал четвертую, последнюю согласно нашим планам попытку в 12 часов дня. И здесь крылья обрели свой желанный смысл. Неловкий аппарат оторвался от земли и пробыл в воздухе неслыханные 59 секунд, почти триста метров в воздухе».