Короли Альбиона - Рэтбоун Джулиан - Страница 6

• Предыдущая
• 6/91
• Следующая

И вот — в который уже раз? — я решил, что богатство в моих руках. У меня не хватало денег на закупку лошадей и пришлось одолжить изрядную сумму в Адене, у местных евреев. Я приобрел восемнадцать лошадей, в том числе шесть чистопородных кобыл, которые должны были вот-вот ожеребиться, и, пренебрегши советами людей, хорошо знавших здешние воды, поспешил отплыть в Мангалор. Даже капитан нанятого мной судна, хотя тоже имел много долгов и хотел поскорее заработать, предлагал мне выждать несколько недель, но я никого не слушал. Северо-восточный муссон подхватил наш корабль и выбросил на коралловый островок в районе Лаккадивы. Там мы прожили пять недель, питаясь кониной, пока нас не подобрали охотники за жемчугом и не доставили в Мангалор.

Я остался без гроша, и в Йемен возвращаться не было смысла кредиторы посадили бы меня на кол в предостережение всем злостным должникам. Из всего имущества у меня чудом сохранился лишь тот черный пакет, что двумя годами ранее вручил мне брат Свободного Духа, да пригоршня припрятанных за пазухой червонцев. Я заглянул на склад к агенту одного египетского купца, с которым как-то вел дела далеко от Мангалора. К счастью, управляющий складом слыхал обо мне и дал все необходимые сведения: князь Харихара Раджа Куртейши приходился близким родственником императору, имел высокий чин в войске и, само собой, жил в Граде Победы, а туда как раз должен был через несколько дней отправиться большой караван во главе с губернатором (здесь он назывался «наяк»), и к этому каравану я мог присоединиться за умеренную плату.

Через несколько дней я выехал из Мангалора вместе с караваном, и впрямь многочисленным. Мы направлялись в область по ту сторону горного прохода. Впереди шли брамины и монахи, кто в расшитых драгоценными камнями одеждах, кто в простых платьях цвета выжженной солнцем земли, дуя в позолоченные трубы, ударяя в гонг и звеня маленькими бубенцами на пальцах. Воздух вокруг них наполнялся ароматами курений, на плечах они несли носилки с бронзовой позолоченной и ярко раскрашенной статуей танцующего четырехрукого Шивы[7], как полагается, окруженного языками огня, окутанного шелками и украшенного венками и ожерельями. Сразу вслед за монахами ехал на слоне губернатор, спешивший в Град Победы на праздник Маханавами этим праздником отмечают завершение сезона дождей и ветров, а значит, и того самого муссона, который погубил моих лошадей и разорил меня.

За слоном, на котором ехал губернатор, следовало еще пятеро, и все они были покрыты бархатными чепраками с золотой канителью и бахромой; далее ехали верхом воины, числом около дюжины, все с копьями полированного дерева и щитами, отделанными золотом, серебром, медью и перламутром — солнечные лучи так и играли на них. Солдаты сопровождали караван лишь потому, что это подобало званию губернатора, ведь султаны никогда не продвигались в своих набегах так далеко на юг, а у местных жителей не было ни малейшего повода нападать на своих правителей. В том благословенном краю даже разбойников не водится.

Вслед за почетной гвардией брело два десятка осликов, большинство из них были нагружены дорожными припасами, а на одном ехал ваш покорный слуга. Жители Запада почему-то презирают тех, кто садится верхом на осла, и используют длинноухого исключительно в качестве вьючного животного, хотя главная их богиня как раз на осле проделала весь путь из Палестины в Египет, а позднее и ее сын, пророк Иисус, оседлал осла для торжественного въезда в Иерусалим. Меня соображения престижа ничуть не тревожили, особенно с тех пор, как я достиг возраста, когда ехать гораздо приятнее, чем идти пешком. За ослами шли мулы и верблюды, на чьих спинах покачивались товары со всего света. Муссон кончился, и в Мангалоре возобновилась торговая жизнь.

Извини, что я так подробно описываю это путешествие. Был в моей жизни период, когда, чтобы прокормиться, мне пришлось рассказывать на углах и на постоялых дворах сказки о приключениях в дальних странах, а с подобными привычками расстаться нелегко.

Мы оставили за спиной суету и шум Мангалора (любой порт, как бы хорошо ни было налажено дело, полон суматохи, не правда ли?) и сперва пересекли небольшую долину, примерно тридцать миль шириной, озерный край, полный болотных птиц, рыбацких лодок, плотов и целых плавучих деревень. Там, где почва немного приподнималась, росли кокосовые и банановые пальмы. Дорога, довольно узкая, часто скрывалась под сплошным ковром лотосов. Из этих цветков деревенские женщины и девушки, тамилки, плели гирлянды, украшая ими и самих себя, и путешествовавшее вместе с нами божество. Они пели и плясали, музыка струнных инструментов и тоненькое завывание флейт приветствовали наше появление и тут же растворялись в тумане, когда мы проходили мимо.

Миновав лагуны, мы вступили в край, где земля также была влажной, но уровень воды поддерживался продуманной системой дренажа. Здесь раскинулись рисовые поля, в эту пору года они приобрели голубовато-зеленый оттенок и на фоне окружавшей их зеленовато-синей воды слегка переливались, точно дорогой мех. Земля становилась все тверже, и копыта слонов, ослов и верблюдов уже не чмокали, а цокали по ней. Мы видели пальмы, плантации риса, лагуны с водяными лотосами. В первую ночь мы раскинули лагерь на краю деревни, расположенной посреди посадок кориандра. Сладкий, густой и пряный аромат цветков и семян кружил голову, смешиваясь с более острым запахом листьев, раздавленных ногами прохожих.

Еще более острый и пряный аромат доносился с холмов, возвышавшихся над деревней, с плантаций кардамона, мимо которых мы проходили на следующее утро, оставляя за спиной побережье в переливчатой дымке тумана. Я подумал было — где-то поблизости находится и моя делянка с кустами кавы, но я понимал, что нельзя покидать караван и отправляться на поиски арендованного мною участка.

Мы видели вокруг не только кардамон, но и рощи коричных деревьев, и перечные гроздья, а возле полноводных ручьев, струившихся между холмами, — посадки имбиря. Для просушки его толстые корневища развешивали на стенах тростниковых беседок, также встречавшихся нам по пути. Посреди делянок с пряностями попадались цитрусовые сады, плоды светились среди похожих на звезды цветов, точно золотые лампы в зеленой морской ночи. Здесь выращивали и более сладкие разновидности этих плодов, завезенные из Китая.

На вторую ночь мы остановились, чуть не доходя до начала горного прохода, возле высокой и узкой расселины, по которой устремлялась в долину одна из множества рек, питавших уже знакомые нам озера. Вода в них не пересыхает и тогда, когда сезон дождей давно уже пройдет. Воздух становился прохладнее, мы поднялись довольно высоко, к тому же в ущелье и над округлым подножием горы бушевали ветры, сталкиваясь и сражаясь друг с другом. Эту местность покрывали нетронутые леса, где охотились ягуары, а над нашей головой пролетали орлы. Здесь, на укромных полянах, можно было найти не только дикий мед и прелестные цветы, но и маленьких оленей, кабанов и даже диких слонов.

Однако ты, наверное, предпочтешь, чтобы я побыстрее покончил с этой частью путешествия. Итак, начиная со следующего дня подъем по узкому ущелью становился все более и более трудным и страшным, проход был очень узок, порой мы шли по краю обрыва, а склоны внизу казались все круче и все выше, пока наконец мы не дошли до такого места, откуда смогли сверху полюбоваться орлами и другими хищными птицами. Над нашими головами вновь открылось небо, и дальше нас ждала уже не тяжкая и опасная тропа вниз, но приятная прогулка по возвышенной местности, переходящей порой в долины, а затем и в бескрайнюю равнину только нависавшие по краям утесы еще напоминали о тяготах пройденного пути. Эта просторная, разнообразная по ландшафту земля простиралась на восток, и туда же сквозь Восточный проход стремились великие реки, спеша к побережью Коромандела.

Эта равнина, пересеченная реками, разорванная ими на части, оказалась самой плодородной землей, какую мне когда-либо приходилось видеть. Те области, которых вода не достигала естественным путем, орошались с помощью сложной системы каналов и акведуков, пробитых в скале или сложенных из точно пригнанных друг к другу каменных блоков. Любой злак процветал на этой благодатной почве под теплыми лучами солнца, и урожаи были столь изобильны, что местным князьям удалось сохранить для охоты большие участки леса, не ущемив при этом права своих подданных.

• Предыдущая
• 6/91
• Следующая