Тайные страсти семьи Моцарелло (СИ) - "Принстон Джозеф" - Страница 1

Тайные страсти семьи Моцарелло

   Утро в квартире 13/13 по Хэллвэй стрит всегда начинается по-разному, в разное время и разным количеством жертв. Все зависит от настроения моего друга, коллеги и соседа по квартире - Мордреда Хамского, - а так же от того, какая очередная гениальная идея забредет в его непостижимую голову.

   Например, сегодняшнее утро для меня началось в 4 часа после полуночи страшными кошачьими проклятиями и торжествующим смехом Хамского. По его словам, гнусное животное замышляло предумышленное убийство нашей домоправительницы - миссис Гадсон. Худая и вертлявая черная кошка, которую мой коллега держал за шкирку на вытянутой руке, осыпала нас оскорблениями, одновременно требуя компенсации, валерьянки и адвоката. Экспресс-анализ содержимого когтей подозреваемой дал абсолютно четкий ответ: они были посеребрены. Страшно представить, какие мучения испытала бы миссис Гадсон, после того, как черная убийца её оцарапала. Однако же, стараниями моего гениального соседа, злодеяние было предотвращено. На кошку были надеты специальные перчатки, наручники и намордник, после чего сама она была запакована в коробку и вместе с нашим отчетом отправлена по адресу ближайшего полицейского управления. Полагаю, их тоже ждет очень оригинальное утро.

   - Но как вы догадались, Хамский? - Привычно удивился я, намазывая тост маслом. Мой собеседник, как обычно рассматривающий в микроскоп нечто тошнотворное, попытался откусить кусок утренней газеты. Отважно его прожевав, Мордред перевел на меня расфокусированный взгляд.

   - А, Принстон! Кажется, миссис Гадсон пережарила тосты... Впрочем, все это неважно, я скоро синтезирую новый наркотик!

   - Сбавьте обороты, Хамский! Общественность еще не может отойти после старого... Мыслимое ли дело, он вызывает приступы нежности и эйфории!

   - О, это будет настоящее открытие... - Упоенно бормочет себе под нос друг, одним махом выпивая из вазочки весь кленовый сироп. Похоже, опять перепутал её с чашкой. - Ах кошка? - Улыбка Мордреда - сумасшедшая и хитрая одновременно - не может не вызывать содрогания. - Вы же помните, я их терпеть не могу.

   - Да, помнится, за это вас еще обвиняли в расизме и даже подавали на суд.

   - Который я выиграл!

   - Предоставив судье обличительные фото его переодеваний в ангела?

   - Это все детали, - отмахивается Мордред. - Кроме того, прокурора тогда подкупили именно вы.

   - А свидетелей запугивали вы, - увлеченные споры под утренний кофе невероятно бодрят.

   - Конечно, - самодовольства в Хамском хватит и на троих чертей. - У вас ведь нет таких выдающихся актерских способностей.

   - И такой развитой шизофрении.

   - Как бы то ни было, а на наших дверях висит знак, запрещающей любой кошке приближаться к ним на расстояние десяти метров. Естественно, увидев это неприятное животное в гостиной, я намеревался выкинуть его в окно. Но прядь волос миссис Гадсон в пасти и странным образом поблескивающие когти заставили меня повременить. А ведь у нас новое дело, мой друг!

   - Как? - С тяжелым вздохом поинтересовался я, дожевывая тост. Иногда соседство с гением утомляет.

   - Полицейские горгульи полетели на юг. Бьюсь об заклад, место преступления - замок семьи Моцарелло. О, как же я люблю убийства в древних замках!

   Мечтательно улыбнувшись, Мордред лихо подбросил в воздух черную винтажную шляпу. Головной убор сел на него просто идеально, дюйм в дюйм вписавшись между рогами. Мой друг вышел на балкон, дабы восторженная пресса сделала еще несколько снимков своего кумира. Дело о краже Люциферова нимба превратило нас в знаменитостей.

   И в этом, господа, весь Мордред Хамский - молодой обаятельный черт, любящий черные шляпы и приталенные пальто, курящий кальян с опиумом, наслаждающийся своей популярностью, влюбленный в убийства и социально-опасный.

   Я - Джозеф Принстон. Патологоанатом, эксперт-криминалист, черт, сосед, коллега и единственный друг неистового Хамского. Тешу себя надеждой, что вместе мы составляем вполне себе неплохой дуэт.

   ***

   Замок семьи Моцарелло, представляющий собой четырехэтажное огрызкообразное помещение, встретил нас обыкновенной полицейской суетой. Чрезвычайно деловитые и озабоченные горгульи сновали туда-сюда, производя одинаково необходимые и бессмысленные манипуляции. При виде нас с Мордредом все они шарахались в стороны, дабы не попасть в поле зрения моего коллеги и не услышать о себе (жене, подруге, друзьях, домашних животных) что-нибудь неприятное и компрометирующее.

   Несмотря на то, что ворота замка были открыты нараспашку, в них все равно маячила затянутая во фрак фигура дворецкого-брауни. Он оглядел нас словно последний неподкупный страж захваченного бастиона.

   - Меня зовут месье Кальсони, - чопорно представился он. - Как доложить о вас синьору Винченцо?

   Прежде, чем я успел открыть рот и представить нас с Хамским, тот решил высказаться сам. Для начала он улыбнулся. Либо месье Кальсони обладал мимикой каменной стены, либо у него были поистине железные нервы. Улыбка моего друга не произвела на него видимого впечатления.

   - Начните с того, что вы воруете у хозяина столовое золото, злоупотребляете его хересом и продаете секретные технологии его конкурентам. Продолжить можете признанием в том, почему вы не спали всю ночь, откуда взялись женские волосы у вас на плече и грязь под ногтями. А закончить рекомендую извинениями перед детективом Мордредом Хамским за то, что вы сразу его не узнали.

   Развитая шизофрения, социопатия и звездная болезнь сделали из Хамского поистине несравненную находку для психиатра. Думаю, лишним будет уточнять, что собеседником он был совершенно невыносимым.

   - А, Хамский! - К нам подошел инспектор Эванс - пожалуй, единственный горгул, могущий игнорировать нападки Мордреда. - Снова кого-то оскорбляете?

   - Инспектор Эванс, - Хамский двумя пальцами слегка приподнял край шляпы. - Снова поссорились с женой, надоели любовнице, завтракали дурным кофе и перепеченными пончиками, со дня на день ждете повышения и совершенно ничего не узнали о новом деле.

   Мы с Эвансом привычно вопросительно посмотрели на Хамского. Полицейские, предвкушая очередное зрелище, подобрались поближе. Месье Кальсони опешил настолько, что даже перестал пытаться зубами выгрызать грязь из-под ногтей и лихорадочно отряхиваться.

   - Все просто, Принстон, - Мордред принял более эффектную позу. - На нем несвежая рубашка и китель, забрызганные жиром от пончиков (кстати, масло здорово воняет, из чего я сделал вывод, что они были пережаренные) и серыми каплями от кофе - из чего следует, что он был отвратителен. Никакая жена, а тем более, любовница не отпустит своего мужчину на важную работу в несвежей одежде. Вывод? Он в ссоре с женой и с любовницей. До развода дело еще не дошло, иначе он снял бы обручальную серьгу, а вот с любовницей произошел разрыв - портфель инспектора чересчур раздут, значит - он забрал у неё свои немногочисленные вещи.

   - А повышение? - Робко подал голос месье Кальсони.

   - О, тут все проще простого, - снисходительно усмехнулся Хамский, незаметно подбираясь ближе к дворецкому. - Посмотрите на его воротник. Ну же, ничего не замечаете?

   Взгляды обратились к горгулу, слегка посеревшему от такого пристального внимания.

   - Он проткнул свежую дырочку для новой перевернутой звезды, - торжествующе произнес Мордред, рассыпая перед дворецким горсть мелочи.

   С воплем досады и ненависти тот опустился на пол, принявшись скрупулезно пересчитывать монетки. Как любой домовой дух, брауни просто не мог пройти мимо чего-либо просыпанного.

   - Арестуйте его, Эванс, - равнодушно бросил Хамский, направляясь в холл. - Он обворовывал своих хозяев и не спал всю прошлую ночь. Полагаю, ему есть, что рассказать следствию.

   - И кроме того, - негромко добавил я. - У него кровь под ногтями и на ботинках.