Зима стальных метелей (CИ) - Лабунский Станислав - Страница 26

Настала пора расставаться, все мы люди, всем спать надо. Забрали мы нашу новую сотрудницу, сразу с личным делом и пошли на квартиру Машеньки.

Давно, кстати, людьми замечено — если ты устал, как собака, непременно надо будет еще что-то делать. Хотя бы носки постирать. А ведь так не хочется. Сил нет даже лениться, не то что шевелиться.

Однако гостью дорогую никуда не денешь. Свой человечек.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться! — здорово их там, на курсах выдрессировали, одно слово — флот.

— Лена, — говорю, — давай хоть дома будем жить не по уставу. Иди, мой руки, сейчас будем ужинать, на ночь глядя мы тебя одну не отпустим, завтра тебе требование оформим на сутки. Поищи у Марии в шкафу одежду, а то ты в этой форме прямо стойкий оловянный солдатик, в смысле — матросик.

Наша пара соединившихся сердец уже забилась в самую дальнюю комнату, но слышали их не только мы, но и весь дом, а, пожалуй, и соседний тоже.

Мы с Капканом пошли на кухню картошку чистить, но в дверном проеме возникла совсем голая девушка.

— Мне, — заявляет, — помощь нужна. Шкаф не могу открыть. Пойдемте со мной, товарищ капитан.

Только я рот раскрыл, чтобы объяснить деве юной, что уловка эта использовалась еще неандертальцами в каменном веке, как инициативу проявил Михеев. Взял он меня за ворот, и аккуратно выставил за порог. И дверь за нами закрыл. Он на кухне, а мы с девушкой в коридоре. С совершенно обнаженной, напоминаю. Эх!

Вся в мелких брызгах, белее мела, она шагнула вперед так смело. Душа, как трава, развевалась ветрами, и волосы бились ее, как сети. И я раздевался, не ведая грани, меж человеком нагим и одетым. И мы играли, не зная правил, мы падали вверх, разбиваясь о небо, ведь мы не искали волшебного края, мы были там, где никто больше не был…

Хлопнула входная дверь. Я «Кольт» на стул положил, кителем накрыл. Елена наш трофейный пистолет в руках держит. Гости в кухню убежали. Непонятно, но разбираться не пойдем. Или пойдем, но позже.

Утром нас разбудил требовательный стук в дверь.

— Завтрак!

И запах. Вечером не стали есть, по техническим причинам, не до того было, поэтому на аромат отварной картошки и селедки под луком помчались чуть ли не бегом. Но в дверях все-таки встали. Капкан и Меркулов выглядели вполне прилично, почти как римские сенаторы, сидели на табуретках, завернутые в простыни. Но девушки в командирских кителях на голое тело немного смущали. Нет, мне, конечно, нравится и даже очень, но как к этой новой моде отнесется школьница Леночка?

Она выглянула из-за моего плеча, оценила обстановку и удалилась.

Капкан налил мне грамм семьдесят нашего коньячка и пододвинул ближе тарелку с бужениной.

— Надо съедать, жаль будет, если испортится, — пояснил он причину разгула.

Это да, продукты пропадать не должны.

— Звание у тебя выше, а вот ордена нет, — сообщила полуголая школьница в моем кителе. — Они храбрее?

— Им положено, молодые — смелые, старые — умелые. Не садись голой попкой на дерево, не гигиенично. Подстели полотенце. К приему пищи приступить!

Хороша простая армейская жизнь. Скомандовал — и горя не знаешь. Дальше все идет по правилам внутреннего распорядка и устава службы. Ложки мелькают, стучат по тарелкам, глаз только скользит по упругим грудкам, что выглядывают из расстегнутых кителей. Но от еды это не отвлекает, а машинистка Меркулова заливается румянцем даже больше школьницы Лены. Брюнетку предыдущая трудовая стезя от застенчивости излечила начисто.

— Как там все прошло? Все живы? И целы? — интересуюсь у Михеева.

— Переговоры прошли на высоком уровне, — ответила за него брюнетка. — Наш опекун и его трудовая артель были устроены на баржу к морским пехотинцам. Им была обещана эвакуация, равно как и мне, если захочу. Но как девушка рассудительная, я, пожалуй, с вами, мальчики, останусь.

— Пока можно. На зимовку мы все уйдем в цитадель, на постоянную базу. Это не обсуждается. Как у тебя с документами?

— Потеряла в дороге или украли. Спохватилась, а их нет.

— Ладно, сделаем. Нет таких крепостей, что не взяли бы большевики. Итак. Дела на день. Первое — проверяем ход эвакуации. Грузим нашу четверку, раз обещали. Потом едем в артиллерийское училище, решаем вопрос с Еленой. У нее сейчас неявка на вечернюю поверку, самовольный уход из расположения части…

— Я в увольнительной на сутки! — говорит это безмозглое существо, и достает из кармана моего кителя свою книжку курсанта.

Оттуда извлекается увольнительная. С 18.00 18го сентября по 18.00 19го.

— Шикарно! Ты из рогатки «Юнкерс» сбила? — спрашиваю ошеломленно.

— Я лучше Машеньки? — спрашивает эта юная особа.

— Не могу сравнивать, ибо очень плохо знаю Машеньку. Я ее просто отвлекал, пока один из наших парней пытался очаровать ее старшую сестру. Мы с девушкой всего несколько раз поцеловались, — отчитался я о прошлом.

— Да?! Тогда все просто замечательно! Машка выходит замуж за комиссара курсов. Он майор, у него два ордена и три медали! У них любовь с первого взгляда! Ну и пусть. А у нас будет со второго. В первый раз я неважно выглядела, — смутилась Леночка, вспомнив обстоятельства нашего знакомства.

— Эй, — говорю, — девушки, это всех касается. Историю всегда пишут оставшиеся в живых. Это мы. И в нашей версии все и всегда будет отлично. Прошлое ушло, забудьте о нем. Помните вкус ягод, зелень травы и вечно голубое небо. Этого достаточно. Будущее зависит не только от нас, но мы за него сражаемся. А настоящее наше — просто замечательное! Ведь мы встретились и живем просто счастливо. Меркулов, налей еще по капельке, час на личное время, и поедем на причал, слово данное выполнять. Разойтись!

Этот час ни у кого зря не пропал, все использовали каждую минутку.

Вразнобой одетые девушки в нашей компании выглядели странно.

— Меняю маршрут. Первым делом — в управление пограничных войск. За одеждой и документами, — вношу дополнения, и мы отправились в путь.

В штабе было пусто. На месте оперативного дежурного сидел наш приятель, комендант внутренней тюрьмы Константинов Александр Сергеевич.

— Все уехали в Новую Ладогу, к указанному месту дислокации, — сообщил он. — Двое нас здесь осталось, я и Митрофанович из канцелярии.

— Гуляем! Кот из дома, мыши в пляс, — говорю довольно. — Мы сначала девушек переоденем, потом в канцелярию за документами, а после проведем осмотр здания, поищем, может, что полезное найдем.

Сюрпризы начались сразу. На одной из полок мы наткнулись на командирские рубашки цвета светлого хаки из натурального шелка. Все, не страшны нам больше вши, не живут они на шелке. Нашлись в запасах и парадные кителя, и комбинезоны разведчиков. Всего набрали, по размерам подогнали. Золотые эмблемы на петлицах сверкают. Любит товарищ Сталин сотрудников НКВД, не жалеет для них металла. Ни золота на петлицы и награды, ни свинца на пули в конце трудового пути. Последний чекист, кого из органов просто уволили, был Леонид Пантелеев. Закончилось все это шумной многодневной заварушкой, Ленечку все равно прикончили, а хлопот-то лишних было много. С тех пор чекистов просто расстреливают. Благо, повод всегда есть.

— Девушкам крепи знаки различия «младший лейтенант НКВД», — говорю Михееву. — Себе и Меркулову — «старший лейтенант НКВД».

Потом зашли в канцелярию к Якову Митрофановичу.

— Звания вижу, — улыбается старичок, а должности какие будем указывать?

— А на ваше усмотрение, — говорю, — но так, чтобы любой чин при виде их вздрогнул.

Потер дедушка руки в желтых морщинистых пятнах, с голубыми прожилками, кивнул довольно, и принялся творить. А мы пошли здание осматривать.

В буфете ничего не осталось, все вывезли, кроме плиты.

— При наличии неограниченного количества бумаги и стульев, мы здесь не замерзнем, — говорю я. — Тем более, плита стационарная, не кустарная «буржуйка».

В приемной замначальника нам остался самовар, отсюда его забыли забрать. А в подвале нашлась резервная автономная система отопления и две цистерны под воду по двадцать кубометров каждая.