Лорд Дарси (1-9) - Гаррет Рэндал - Страница 6

— Судя по содержимому этой кладовки, — сказал лорд Дарси, — покойный граф прекрасно разбирался в женских нарядах.

Сэр Пьер немного задумался.

— Хм-м-м. Знаете, я, пожалуй, не сказал бы этого, ваше лордство. Как носить одежду — да, это он знал. Но он не сумел бы сам выбрать женское платье. Для себя одежду он подбирал с безупречным вкусом, но у него не было настоящего понятия, какой должна быть одежда женская, если вы меня понимаете. Все, что он знал, — это как носить хорошую одежду. И при этом ровно ничего не понимал в ее покрое.

— Тогда откуда же у него вся эта коллекция?

Лорд Дарси явно был озадачен.

Сэр Пьер усмехнулся.

— А очень просто, ваше лордство. Он знал, что у его сестры великолепный вкус и отдал секретное указание, чтобы все, что заказывает леди Элис, шили в двух экземплярах. Ну, конечно же, с небольшими вариациями. Думаю, узнай о подобном миледи, ей бы это очень не понравилось.

— Да уж наверное, — задумчиво сказал лорд Дарси.

— А вот и дверь во двор, — сообщил сэр Пьер. — По-моему, ее уже много лет не открывали среди бела дня.

Выбрав из ключей, висевших прежде на поясе покойного графа, нужный, он вставил его в замочную скважину. Затем потянул дверь на себя, и лорд Дарси с изумлением увидел на наружной ее стороне большое распятие.

— Боже милостивый, — перекрестился он, — что это значит?

Дверь выходила в маленькую молельню. От двора молельня отделялась стеной с небольшим входом, расположенным футах в десяти от двери на лестницу. Перед распятием, повешенном на этой двери, в ряд располагались четыре prie-dieus — маленьких молельных скамеечек.

— Если ваше лордство позволит объяснить... — начал сэр Пьер.

— В этом нет необходимости.

В голосе лорда Дарси появилась жесткость.

— Все и так очевидно. Милорд граф был крайне изобретателен. Молельня построена сравнительно недавно. Четыре стены, на стене замка — распятие. Сюда может прийти помолиться кто угодно, в любое время дня или ночи. И никто не вызовет ни малейшего подозрения.

Лорд Дарси вошел в молельню и обернулся, чтобы посмотреть на лестничную дверь.

— А когда дверь закрыта, ничто не говорит о том, что за распятием — дверь. Если сюда войдет женщина, то само собой разумеется, что она хочет помолиться. Но если ей известна эта дверь...

Он замолк.

— Да, ваше лордство, — сказал сэр Пьер. — Я это не одобрял, но мое положение не позволяло высказывать неодобрение.

— Хорошо вас понимаю.

Лорд Дарси вышел из молельни и окинул взглядом двор.

— Итак, кто угодно из находящихся в стенах замка мог войти сюда.

— Да, ваше лордство.

— Понятно. Что ж, давайте вернемся.

В небольшом помещении, предоставленном на время расследования лорду Дарси и его помощникам, трое мужчин окружили стоящий посредине стол и наблюдали за действиями четвертого.

Мастер Шон О’Лохлейн высоко поднял золотую пуговицу с бриллиантом и сложным восточным орнаментом.

Он посмотрел на зрителей.

— А теперь, милорд, ваше преподобие, доктор, я прошу вас обратить внимание на эту пуговицу.

Доктор Пейтли улыбнулся, отец Брайт хранил серьезность. Лорд Дарси просто набивал табаком — импортированным из южных графств Новой Англии, недалеко от залива, — немецкую фарфоровую трубку. Он не возражал против некоторой театральности, свойственной мастеру Шону — хорошего волшебника найти не так-то просто.

— Вас не затруднит подержать это платье, доктор Пейтли? Спасибо. А теперь отойдите немного. Вот так. Спасибо. Теперь я кладу пуговицу на стол, в добрых десяти футах от платья.

После этого он еле слышно пробормотал что-то и посыпал пуговицу каким-то порошком — едва-едва, самую малость. Затем сделал над ней несколько пассов, чуть помедлил и обернулся к отцу Брайту:

— Прошу вас, преподобный отец?

Отец Брайт медленно поднял правую руку и, свершив крестное знамение, торжественно произнес:

— Пусть эта демонстрация, Господи, свершится в полном соответствии с истиной и пусть искуситель рода людского ни в коей мере не смутит нас, свидетелей сего. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

— Аминь, — хором откликнулись остальные трое.

Мастер Шон тоже перекрестился, а затем снова еле слышно что-то пробормотал.

Прыгнув со стола, пуговица ударилась о платье, которое держал перед собой доктор Пейтли, и прилипла к нему, словно пришитая хорошей портнихой.

— Ха! — воскликнул мастер Шон. — Так я и думал.

Он одарил собравшихся широкой лучезарной улыбкой.

— Между ними совершенно точно есть связь!

Лорд Дарси с трудом скрывал скуку.

— Время? — спросил он.

— Одну секунду, милорд, — извиняющимся голосом ответил мастер Шон. — Одну секунду.

Под пристальными взглядами наблюдателей он прочитал над платьем и пуговицей еще несколько заклинаний; правда, ничего столь же впечатляющего, как в первый раз, не произошло. В конце концов мастер Шон вынес свой вердикт:

— Они были оторваны друг от друга прошлой ночью, примерно в одиннадцать тридцать. Но мне не хотелось бы утверждать это с такой точностью. Лучше скажем — между одиннадцатью и полуночью. Однако можно добавить, что, судя по скорости, с которой пуговица вернулась на место, оторвана она была очень резким рывком.

— Прекрасно, — сказал лорд Дарси. — А теперь займитесь, пожалуйста, пулей.

— Хорошо, милорд. Только это будет немного иначе.

Он извлек еще какие-то принадлежности из большого, расписанного загадочными символами саквояжа.

— С Законом Влияния, благородные сэры, работать совсем не так просто. Если не знаешь, как с ним обращаться, можно и убить себя. Вот, помню, был, когда я работал еще в Корке, в нашей гильдии один ученик. Мог бы со временем стать хорошим волшебником. Талант-то у него был, да вот здравого смысла — не слишком. Согласно Закону Влияния, любые два объекта, находившиеся когда-либо в контакте, имеют взаимное сродство, прямо пропорциональное произведению степени существенности контакта на его продолжительность и обратно пропорциональное времени, прошедшему с момента прекращения контакта.

Он улыбнулся священнику.

— К мощам святых это правило неприменимо, преподобный отец; в этом случае, как вам известно, вступают в действие иные факторы.

Говоря, волшебник аккуратно зажимал маленький пистолет в тиски, губки которых он предварительно обернул фланелью. Ствол пистолета он установил параллельно поверхности стола.

— Как бы там ни было, — продолжал он свой рассказ, — этот самый ученик, ни с кем ни о чем не посоветовавшись, решил избавить свой дом от тараканов — дело совсем пустяковое, если знаешь, как за него взяться.

Собрал он, значит, пыль со всех щелей и углов, пыль, в которой, само собой, были испражнения этих вредоносных насекомых. Эту пыль, добавив к ней все, что надо, и прочитав нужные заклинания, он прокипятил. Все получилось отлично. Все тараканы свалились в лихорадке и вскоре передохли.

К сожалению, у этого парнишки оказались слабые лабораторные навыки. Он упустил из виду, что три капли его собственного пота упали в кипящую кастрюльку, с которой он работал. Результат очевиден — бедняга свалился с той же самой лихорадкой и тоже умер.

К этому времени мастер Шон поместил пулю, извлеченную доктором Пейтли из тела графа, на невысокую подставку и тщательно проверил, чтобы она лежала строго по оси ствола пистолета.

— Ну, начнем, — негромко сказал он.

Затем, как и с пуговицей, последовали посыпание порошком и бормотание. Как только прозвучал последний слог последнего заклинания, раздался резкий, металлический звук, и пуля исчезла со своей подставки.

Пистолет задрожал в тисках.

— Ага!

В голосе мастера Шона снова слышалось торжество.

— Тут тоже нет никаких сомнений. Это — орудие убийства, милорд, как вы и думали. Да. И время практически то же самое, что и с пуговицей. Может быть, на несколько секунд позднее. Создается картина, верно ведь, милорд?