Охота на уродов - Рясной Илья - Страница 2

• Предыдущая
• 2/17
• Следующая

— Тебе на дозу надо? — поинтересовался Тюрьма, не бросая своего занятия и работая ластиком.

— Ну… Вообще… А тебе чего, бабки не нужны?

— Ну ты скажешь. Как же не нужны. Нужны.

— Ну и где?

— Что где?

— Бабки где лежат?

Тюрьма задумался… В принципе, он часто задумывался над тем, где лежат бабки. К тому же хотелось не жалких копеек, а чего-то более существенного. Чтобы затовариться классно. И чтоб тачка. И чтоб… вообще, как в рекламе…

— Вспомнил, — хлопнул в татуированные ладони Тюрьма. — Знаю, где бабок — как зерна на элеваторе.

— И где это? — полюбопытствовал вяло Туман.

— В Чертанове. Барыга один.

— По наркоте?

— Ага. Он по крупняку работает. Мелким барыгам поставляет… Хачик.

— Хачик, — оживился Туман.

— Ему бабки за зелье тянут со всей Москвы. А чего? Охерачиваем барыгу. Бабки берем. «Герыч» берем. Как короли будем. Представь, Туман. Все тик-так будет.

— Тип-топ, — кивнул Туман.

— Мне бабки нужны, — оживился Шварц, снявший наконец наушники и прислушивающийся к разговору. — Мотоцикл нужен.

— Сильно нужен? — спросил Туман.

— Сильно.

— Значит, кабздец барыге, — хохотнул Туман. И упал на маты рядом с Кикиморой, которая все так же скучающе изучала плакат — «Муммий Тролль» — на стене. Он ухватил ее за колено, притянул к себе.

— Отстань! — она оттолкнула его от себя.

— А по хайлу?

Кикимора зло посмотрела на него.

— Да ладно тебе, — Туман притянул ее снова. — Пошли, — встал и настойчиво потянул ее в закуток, маленькую комнатенку, скрытую от глаз и использовавшуюся для интима.

Она пожала плечами и отправилась за ним.

Ценность наводки, которую дал Тюрьма, была даже не в информации о том, где живет барыга и когда у него должны быть деньги. Важнее всего было знание волшебного слова, которое послужит ключиком к хитроумному замку этой массивной металлической двери, а так за нее без динамита смешно даже пытаться проникнуть.

Барыга проживал в трущобного вида пятиэтажке, затерявшейся среди вознесшихся ввысь новостроек в Западном Чертанове Туман, увидев этот серый, в цементных заплатах и швах дом, сперва даже усомнился:

— В этом клоповнике барыга живет?

— А чего ему, в Кремле жить? — возмутился куда более искушенный в жизни Тюрьма.

Туману почему-то представлялось, что крупный барыга обязан проживать в роскошных двухуровневых апартаментах с зимним садом и фонтаном и ездить на серебряном «мерее», но эти представления были почерпнуты из боевиков о буднях наркомафии. Личные его соприкосновения с торговцами наркотиками ограничивались общением с самым низом, мелкими распространителями, обычно такими же, как он, пацанами, чаще так же сидящими на игле и мечтающими не о серебряных шестисотых «Мерседесах», а о том, чтобы вечером была доза — спасение от ломки и депрухи.

Дверь, перед которой остановилась бравая четверка, вышедшая на охоту, была солидная, металлическая, с бронзовыми ручками, и стоила не меньше тысячи баксов.

— Звони, — велел Туман Кикиморе.

Та встала перед глазком и с силой вжала кнопку звонка.

Никто не отзывался.

Кикимора вдавила еще раз кнопку и держала ее на сей раз куда дольше, так что если в квартире кто-то был, его этот звонок давно должен был достать.

— Кто? — наконец послышалось из-за двери.

— От Вовы Дуги, — произнесла она. — Он договаривался с вами.

— Договаривался, — прозвучало из-за двери. Если бы дверь была на цепочке и барыга сначала бы лучше присмотрелся, кто за ней стоит, или просто попросил показать деньги, с которыми дама пришла за товаром, все сложилось бы иначе, и жизни многих людей мирно потекли бы по другому руслу. Но все произошло так, как произошло.

Звякнули запоры. Дверь тяжело отворилась. На пороге стоял невысокий, широкоплечий, с массивной головой и низким лбом кавказец неопределенного возраста — от тридцати до пятидесяти, под его глазами залегли мешки, щеки были небритые. Из-под майки выбивались курчавые черные волосы. Вообще, он весь был волосатый, мясистый, мускулистый, и своим видом наглядно напоминал, что человек, скорее всего, произошел-таки от обезьяны. Его плотно облегали спортивные брюки «адидас», а на босых ногах были пушистые тапочки. Он мутно поглядел, на Кикимору и спросил почти без акцента:

— Бабки с собой? И учти, девочка, тут продают не меньше десяти граммов.

И получил по голове кастетом. Отступил на два шага. Схлопотал еще раз кастетом, после чего мешком рухнул в прихожей на пол.

Азербайджанец был здоровый, череп имел толстый, но и Шварц был не маленький и бить умел. Особенно когда руку оттягивал увесистый кастет.

Туман запер дверь, когда его приятели очутились в квартире.

— Гнида черножопая! — он пнул поверженного барыгу с размаху в ребра ногой, и сладостное ощущение вседозволенности волной прокатило по его телу. Потом пнул еще. И еще раз.

— Хва, — Тюрьма оттащил его от потерявшего сознание барыги.

Кожа на голове у поверженного хозяина квартиры была рассечена, кровь текла на серый палас и впитывалась в него.

Квартира была двухкомнатная, малогабаритная, стандартная — таких в Москве бесчисленное множество. В ней были обычные стенка из ДСП, диван. На столе в углу столовой стояла видеодвойка «Шарп» и двадцатидевятидюймовый цифровой «Филипс».

— Богатый, падла, — осуждающе произнес Тюрьма.

— Берем, — кивнул Туман на телевизор и видеодвойку.

— Ты чего? Не утащим, — возразил горячо Тюрьма. — Берем только деньги. И «белый».

Они наспех обшарили квартиру. Ни денег, ни героина не нашли. Проверили все более тщательно, вытряхивая на пол содержимое ящиков, выбрасывая постельное белье и одежду из шкафов. Вскоре аккуратная квартира выглядела будто после землетрясения. На пользу такой обыск не пошел. Теперь тут вообще ничего невозможно было обнаружить при всем желании, да еще по квартире стало невозможно пройти. У Кикиморы нога попала в брошенный посреди комнаты чемодан, и она растянулась, приложившись лбом о ножку стула.

Поверженный кавказец заворочался, и Туман озадаченно посмотрел на него.

— Надо связать.

Туман и Шварц с трудом перетащили тяжелого барыгу в комнату и крепко связали руки женскими нейлоновыми чулками, которые нашлись в шкафу, потом поверх еще несколько раз обернули руки и ноги телефонным проводом. В рот запихали чистый носок из шкафа, обернув для надежности вафельным грязным полотенцем.

— Где «белый»? Где лавы? Говори, падла черножопая! — Туман нашел на кухне угрожающего вида нож для разделки мяса и подвел лезвие к горлу.

Кавказец, дико выпучив глаза, уставился на лезвие и замычал.

— Говори!

— У него пасть замотана, — заметила Кикимора.

— А ты молчи, соска! — окрысился Туман, но вынул изо рта кавказца носок.

— Нет бабок! Нет геры! Куда пришел? Зачем пришел? — затараторил кавказец, у которого от волнения появился акцент. И тут же получил по плечу отломанной в ходе осмотра ножкой стула.

— Тут тебя и положим, макака!

— Нет ничего. Клянусь хлебом, — загундосил кавказец.

— Ну да, — Туман с размаху полоснул по предплечью хозяина квартиры ножиком, а Тюрьма ударил отломанной ножкой стула по голове, когда барыга взвыл.

— Сейчас тебя буду резать, чернозадый, — Туман надавил на горло кончиком лезвия ножа.

— Я честно говорю.

— Твоя беда.

— Отдам все — отпустишь? — переведя дыхание, дрожащим голосом произнес кавказец.

— Гадом буду, отпущу, — кивнул Туман.

— Там, — барыга показал на угол.

— Ты чего грузишь?! Где там?

— Паркет там. Подними. Увидишь.

Туман сходил в прихожую, залез в ящик, где видел будто специально оставленные столярные инструменты, взял долото и начал выбивать паркет в указанном месте. Под паркетом оказалось достаточно большое пространство, чтобы хранить множество нужных вещей.

— Так его, — одну за другой вышибая паркетины, приговаривал Туман. Наконец, он сунул руку в пространство под полом, пошарил, извлек целлофановый пакет. — Ха!

• Предыдущая
• 2/17
• Следующая