Наше дело — табак - Рясной Илья - Страница 33

• Предыдущая
• 33/80
• Следующая

Так и бывает, что вытаскиваешь счастливый билет. Слишком много в жизни зависит от везения. Сегодня Ушакову повезло…

— Адрес, — потребовал он.

— Поселок Заречный, сразу за Лебежском.

— Знаю.

— На улице Жукова, за водокачкой, халупа вся покосившаяся. И номер счастливый — тринадцатый… Рядом еще хачики дом отстроили двухэтажный. И от бензозаправки эта халупа как на лад они…

— Спасибо, Бульбаш. — Ушаков поднялся со скамейки.

— Не за что… Если только Пробитый еще там. А то он двигать собирался прочь. Так что торопитесь, Лев Васильевич…

— Поторопимся. — Ушаков вынул из нагрудного кармана просторной белой рубашки, подходящей для такой погоды, плоскую рацию «Моторола» и произнес позывные Гринева:

— Ноль-три, подъезжай на машине к парку.

— Принято, — донесся голос Гринева.

Старый психиатр оказался прав. Получилось именно так, как он говорил.

Арнольд проснулся ночью. В окно светил серп луны, выкарабкавшийся из-за шпиля дома напротив клиники. Вдалеке шумел мотор куда-то в этот неурочный час стремящейся машины. Над миром царили тишина и умиротворение.

Он встал, покачнулся. Подошел к окну, повернул раму, вдохнул полной грудью воздух. Голова шумела от выпитого вчера джина.

Ветерок овевал разгоряченное лицо. Наполнившее все вокруг умиротворение стало растекаться и внутри Арнольда. Он вновь почувствовал, что живет в этом мире, а не валяется, придавленный им, как клоп домашней тапочкой.

— Бляха муха, — произнес он.

Он возвращался на грешную землю. Туда, где у него вагон и маленькая тележка проблем. Где не любят слабых. Где нужно намертво цепляться за место под солнцем, если хочешь жить хорошо, а не прозябать. И он вдруг поймал привычную злую волну, ощутил стремление двигаться вперед.

— Нет, гады, не взяли вы меня, — прошептал он, опуская крепкий кулак на подоконник. — Жив я… Жив!

На следующий день началось возвращение к полноценной жизни. Немецкие врачи вытащили его из могилы, поставили на ноги, теперь самочувствие у него было относительно приличное. И он готов был двигать в большой мир, о чем наутро объявил своим врачам.

— Не мешало бы еще неделю подлечиться, — посоветовал лечащий врач.

Арнольд, сносно говоривший по-немецки — освоил язык за время работы в табачном бизнесе, — поинтересовался:

— Что, умру, если не долечусь?

— Не умрете. Но для надежности.

— Надежность — слово немецкое. Наше слово — авось, — засмеялся Арнольд.

— Что такое «авось»?

— О, это целая русская философия. Как у нас говорят — без стакана не разберешься.

— Стакан — это тоже русская философия? — улыбнулся врач.

— Еще какая!

…"Ту-134" прорвал плотный покров облаков и устремился к посадочной полосе.

Когда самолет выпустил шасси и ухнул вниз, у Арнольда внутри стало пусто и холодно. В такие моменты ему всегда казалось, что крылатая машина так и будет падать до земли и ничто ее не остановит — она сомнется, ломаясь о верхушки деревьев, распадется на части, и горючее взорвется, пожирая то, что осталось от человеческих тел. Не то чтобы он боялся самолетов, но такие моменты не любил. Тем более, побывав на том свете, пережив и выстрелы в упор, и операции, рухнуть на подлете к собственному дому было бы обидно.

Но, конечно же, самолет не рухнул. Его шасси со стуком коснулось полосы, и пассажиры, как обычно, зааплодировали мастерству летчика, и стало очевидно, что боялся не один Арнольд, а большинство его спутников, поставивших в этот день свою жизнь в зависимость от крепости крылатой машины, мастерства пилотов и диспетчеров. Вся беда обычного человека, что он не может понять, как самолет летает.

В приземистом, сером — бетон со стеклом — аэропорту Полесска его встречали Лена, горилла-охранник из «Легионера», парившийся в пиджаке, скрывавшем подмышечную кобуру, и старший менеджер «Востока» — молодой, да из ранних, служивший в фирме на побегушках.

— Я вернулся, — сказал Арнольд, обнявшись с Леной и пожав руку остальным. — Как тут у вас дела, братцы?

— Вдова совсем очумела, — поведал менеджер. — Со счета деньги гоняет. Под себя, считай, всю фирму подмяла. Особняк на Чайковского захватила. Это вообще трандец, Арнольд Валентинович. И Дон Педро за ней, как пес привязанный ходит. Полный трандец.

— Не трещи так. — Арнольд кивнул охраннику на чемодан, тот подхватил его. — Сейчас подробно расскажешь.

На стоянке их ждала «Тойота-Лендкрюйзер» защитного цвета с тонированными стеклами, через которые никого не рассмотришь, — из тех модных машин, которые своей мощью и статью напоминают армейский бронетранспортер. Они продерутся через какие угодно дороги, промесят широкими ребристыми шинами любую грязь да еще вид имеют агрессивно угрожающий — именно то, что нужно сегодня на Руси. В просторном, отделанном деревом и кожей салоне менеджер с избытком чувств минут десять описывал сложившуюся ситуацию. Время от времени его не менее горячо перебивала Лена:

— Инесса, эта стерва алчная, дорвалась просто… В них же ничего человеческого нету…

— Почему? — удивился Арнольд. — Как раз в них много человеческого. Жадные, вечно голодные и подлые. Нормальные люди, — засмеялся он.

Лена несколько удивленно посмотрела на него. Но тут , менеджер воскликнул:

— Арнольд Валентинович, надо их в темпе на место вставить. Пока они всю фирму не разгромили.

— Надо, так поставим.

— Домой? — спросил водитель на въезде в город.

— Нет. В «Легионер».

В Полесске стояла духота, собирался дождь, но никак не мог хлынуть, а от этого у Арнольда жало в груди — после ранения он стал реагировать на погоду.

Машина свернула в направлении проспекта Калинина, где располагался офис частного охранного предприятия «Легионер».

Утром, еще из Германии, Арнольд созвонился с хозяином «Легионера». И они успели в общих чертах обговорить план действий.

…Арнольд, улыбнувшись миловидной секретарше и услышав: «Вас ждут», перешагнул порог просторного кабинета, обставленного новенькой офисной мебелью, с двумя работающими компьютерами. На пороге его встретил хозяин ЧОПа «Легионер» — щуплый, в сильных очках-хамелеон, хитрый, как папаша Мюллер и Шеленберг, вместе взятые, бывший полковник КГБ.

— Здорово, Михалыч, — жизнерадостно сообщил Арнольд. — Я вернулся.

— Вижу, — кивнул бывший полковник, изучающе разглядывая своего делового партнера по многим совместным акциям. — Мне казалось, ты из штопора не выйдешь.

— Вышел… Настала пора на место кой-кого ставить.

— Если всерьез вернулся.

— Всерьез и надолго, как говорил Ильич.

— Если всерьез, то поставим…

— Ну, что будем делать? — спросил Ушаков, расположившийся на переднем сиденье своего служебного белого «Рено».

— Значит, он в Заречном. — Гринев почесал прилично облысевший в последние годы затылок — имел он такую дурацкую привычку, заявляя, что это хорошо стимулирует мыслительную деятельность.

— Бульбаш так говорит.

— Надо СОБР звать. И чин-чином его паковать, — сказал Гринев.

— Если он еще там. Бульбаш полагает, что он отваливать оттуда собирается.

— Можно с местными его упаковать, — предложил Гринев.

— До Заречного три километра. Давай туда. Хотя бы к месту присмотримся. Я примерно представляю, где эта водокачка.

— За бывшим танковым полком.

— Ну да.

— Давай присмотримся, — согласился Гринев. — Bpeда не будет.

— Двигай, Сашок, — кивнул Ушаков водителю. Вон, выруливай туда. И прямо.

Водитель кивнул и завел мотор.

Ушаков взял микрофон автомобильной рации, вышел на начальника Лебежского райотдела, объяснил ситуацию и дал необходимые указания. — Мы сориентируемся на месте, — сказал он. — Группа захвата пусть в боевой готовности ждет.

— А вам стоит туда соваться? — забеспокоился начальник райотдела.

• Предыдущая
• 33/80
• Следующая