Наше дело — табак - Рясной Илья - Страница 29

• Предыдущая
• 29/80
• Следующая

— Слушай, ты и тут давишь, — обиженно произнес Иосик.

— Чего? — удивленно и угрожающе осведомился Пробитый.

— Ничего…

Появились они в двадцать минут девятого. Приехали на двух машинах — сером мятом «Фольксвагене-Пассате» и будто только сошедшем с конвейера темно-вишневом «Вольво-340». Их было четверо. С мощной шеей, лысоватый, высокий, в белой рубашке и светло-бежевых брюках тип, говоривший явно с прибалтийским акцентом, был у них главным. Его охраняли трое «торпед» — Пробитый оглядел их критически. Кореец таких не держал. Жидковаты. Повадки не те — слишком задиристые, как у дворняг. Пробитый сам любил вести себя вызывающе. Но он имел на это право. А эти? Вопрос.

— Только разговариваю я, договорились? А ты создавай фон, — взмолился Иосик.

— Создам…

«Торпеды» уселись за соседний столик, а прибалт приземлился к ожидавшим его.

— Опаздываешь, Альгис, — сказал Иосик раздраженно, но в его напускном раздражении слишком явственно проглядывала растерянность.

Альгис исподлобья посмотрел на него и только ухмыльнулся. Держался он нахально и самоуверенно, как держатся люди, ощущающие за собой безоговорочное превосходство.

— Опаздываю, — развел он волосатыми руками с широкими корявыми ладонями. На его пальце чернел камень, вправленный в золотое кольцо, расстегнутая на три верхние пуговицы рубаха открывала грудь, в волосах которой утопала золотая цепь с массивным медальоном. — Дурная привычка.

— Ладно, ладно… Ты есть будешь?

— Сыт по горло. — Альгис потянулся, : так что. хрустнули суставы. — Ну так что, Иосик? Чего звал? Что ты, солнце мое, мне сказать хочешь?

— Альгис, уже месяц как за молоко деньги не идут. И деньги не маленькие.

— Действительно, — кивнул Альгис, — невезуха получается, Иосик… Молоко дрянное, шло плохо, сплошные убытки. Так что извини.

— Я влетел на четырнадцать штук, понимаешь, — голос у Иосика звучал тонко. — Я заплатил. И деньги были мои. Личные деньги!

— Значит, тебе не повезло, — снова развел руками Альгис, ухмыляясь все более нагло. — Извини, Иосик… Я ведь тоже влетел. Так что могу, скажем, две тысячи отдать.

— Сколько?! — возмутился Иосик.

— Две. Тоже деньги немаленькие. — Альгис наслаждался беспомощностью партнера.

— Слушай, Альгис, так дела в Полесске не делаются.

— Ты мне будешь рассказывать, как делаются в Полесске дела?

— Если бы я не знал тебя давно, я бы решил, что ты меня кинул. Но я тебя знаю давно. И мне кажется, ты просто ошибаешься.

— Иосик, ну что ты говоришь, — укоризненно произнес Альгис, взяв ножик и начав тихонько постукивать по пепельнице. — Я же тебе объяснил ситуацию. Две тысячи — это много. Но из дружбы к тебе…

— Я, кстати, в этом бизнесе не последний человек! — Иосик начинал заводиться, голос его звучал все более тонко. Альгиса это веселило, глаза его сверкнули озорно.

— Ну да. Тогда две тысячи много. Тысяча. — На Прр битого Альгис принципиально не обращал внимания.

— Я не последний человек в этом бизнесе, — повторил Иосик. — Репутация, знаешь, немалого стоит. С тобой просто не будут иметь дела.

— Да? Ты мне угрожаешь? Нехорошо, Иосик. Это тебе не идет.

— Деньги там не только мои, но и братвы. — Иосик говорил, видя, что его нервная речь разбивается о спокойствие Альгиса, как вода о мол. — Знаешь, там люди нервные, по тюрьмам сидели. — Он выразительно покосился на Пробитого, который, слегка улыбаясь, с интересом наблюдал за концертом, не считая нужным встревать в разговор.

Иосик елозил на стуле все сильнее, на него было жалко смотреть.

— Пойми, Иосик, жизнь такая, — теперь уже неприкрыто издевался Альгис. — Тяжелая жизнь. А кому ныне легко…

— Вот слушаю я все это, — наконец подал голос Пробитый, — и блевать от вашего гнилого базара хочется… Прямо на ваши белые костюмы.

— Что? — приподнял бровь Альгис.

— Чего, кинул безобидного еврея и доволен… А ведь бабки отдавать придется.

— Не понял? — хмурясь, уставился на него Альгис.

— Все ты понял. А если не понял, то у тебя будет время понять. Это тебе я говорю.

— Что, из авторитетов? — усмехнулся Альгис.

— Все, Иосик, допивай пиво. Поехали, — не обращая больше на собеседника никакого внимания, велел Пробитый. — У них через два дня счетчик включается.

— Так ты тоже не на лохов наехал, парень, — кинул Пробитому Альгис, задетый за живое. Он чувствовал, что моментально поменялся ролями — теперь он что-то вынужден объяснять, а этот тип с мордой закоренелого убийцы обращал на него внимания не больше, чем на мебель.

Пробитый только махнул рукой и допил пиво.

— Пошли.

— Ты сначала послушай, — ударил по столу кулаком Альгис, так что тарелки подпрыгнули, а глаза его налились кровью. — От свиньи хвост ты со своим лохом получишь! Потому что мы не дешевки какие!

— Правда? — деланно удивился Пробитый.

— Правда. Ты кто? Ты хрен с бугра! Хоть и харя у тебя страшная. Мы воров на хер посылали. Не то что отморозков дешевых. Понятно?

Пробитый видел, как «торпеды» напряглись.

— Ты знаешь, кого обидел? — осведомился Пробитый, тяжелым взглядом будто пригибая Альгиса к столу. — Ты Пробитого обидел. А это приговор.

— Да пошел ты…

Пробитый пожал плечами. Взял с тарелки перед собой ломоть брынзы, откусил от него кусочек. И неожиданно резко швырнул тарелку в одного из «торпед», тот отпрянул, а Пробитый легко вскочил.

Зеркало — столько раз перед ним тренировался Пробитый, учась выхватывать пистолет из кобуры, из-за пояса. Он имел видеотеку из пары сотен боевиков. Смотрел их не столько из-за увлекательного сюжета. Да, он учился. Высматривал подходящие приемы — не все боевики как корейские, где бесполезно лупят друг друга по морде. Кое-что можно применить на практике. Тяжело сделать первое движение. А потом все идет как по накатанной колее — автоматически. Главное в этот момент — не тратить время на размышления, правильно ли действуешь, а довериться рефлексам. Рукоятка пистолета скользнула в ла-Донь, палец тут же опустил вниз предохранитель. Грохнул выстрел. Пуля вошла в грудь Альгису. Тот всхрапнул, как лошадь, и повалился на пол вместе со стулом. Следующий выстрел настиг вскочившего «торпеду» — пуля попала ему в живот. Пробитый засмеялся.

— Давай. Кто быстрее, — предложил Пробитый, глядя на последнего противника, которому засветил перед этим в лоб тарелкой. — Успеешь?

— Я ничего, — забормотал тот.

— Я вижу. — Пробитый выстрелил ему в ногу, и «торпеда» скорчился, взвыв, на полу рядом со своим стонущим подельником. Последний сидел, прислонившись спиной к перевернутому столу, с силой прижмурив глаза, тряся головой и сжав живот рукой, будто боясь, что простреленные внутренности вывалятся на пол.

Иосик остолбенел. Он только пискнул жалобно, как крыса, которой наступили на хвост.

— Давай. — Пробитый схватил Иосика и поволок его в сторону автостоянки. — Ключи.

Он вырвал у приятеля ключи. Завел машину, руки немножко подрагивали, в голове билась кровь, ноздри жадно расширялись. Пробитому было хорошо. Он сорвал «Мерседес» Иосика резко с места.

Иосика, сидевшего на переднем сиденье, било, будто в пляске святого Витта.

— Ты… — Он всхлипнул. — Ты что сделал?.. Четырнадцать тысяч… Какие-то четырнадцать тысяч. Ух… Меня убьют. Убьют… Ты убил их… Тебе что. А меня убьют… Убьют.

— Если не заткнешься, убью тебя я, — прикрикнул Пробитый, сбрасывая немножко скорость.

— Убьют, убьют, — раскачивался из стороны в стороны Иосик. Вдруг он, округлив глаза, тонко и истерично завизжал:

— Ты виноват! Зачем я связался с таким психом! Ты псих, псих, псих!

— Ясно. — Пробитый остановил «Мерседес», распахнул дверцу, неторопливо вылез из салона, потом вытащил упиравшегося Иосика, взяв его за шкирман.

Тот побледнел и воскликнул:

— Ты что делаешь?

— Я тебя предупреждал!

— Извини… Слышь, правда! Я не хотел!

Пробитый подсечкой сшиб Иосика с ног, вытащил из-за пояса пахнувший порохом пистолет Макарова, в котором оставалось еще больше половины магазина.

• Предыдущая
• 29/80
• Следующая