Большая стрелка - Рясной Илья - Страница 60

• Предыдущая
• 60/66
• Следующая

— Помню, — кивнул Политик. — Как же. Хорошо помню.

— Люблю людей с хорошей памятью. А то некоторые быстро забывают. Приходится напоминать.

— Столько лет прошло.

— Не так уж и много. Но жизнь быстро течет. Все меняется. Тяжелая жизнь. Люди уходят. Вон, телевизор смотрел. Зеленый погиб.

— А мне что?

— У скольких контор крышу унесло.

— Знаешь, сколько ко мне уже приходило с предложениями о крыше? — нервно произнес хозяин офиса.

— Сколько?

— Приходили.

— И ты отказал?

— Я сказал, что подумаю.

— Серьезные люди приходили?

— С Реутово. Под Зеленым работали. У них такой смуглый зверь старший. Гибоном кличут.

— Наследники из Калькутты, — насмешливо произнес Художник.

— Они говорят, что да.

— А ты что думаешь?

— А я с людьми советуюсь.

— Кому упасть в объятия — вопрос нешуточный. Очень важный вопрос. Только выхода-то у тебя, детолюб, нет. Наша скромная благотворительная организация — тебе по духу самая близкая.

— Это почему?

— А ты не знаешь? — ласково улыбнулся Художник. — по тому что у меня богатая коллекция видеозаписей.

— Этого достаточно?

— Ты справки-то наведи насчет нас. Мы в узких кругах юли широко известные. Короче, всех отсылай к нам. Стрела нужна — будет стрела… Телефончик возьми. Пригодится.

Ждать пришлось недолго; Самозваные наследники покойного Зеленого завалились к Политику опять. А потом позвонили Художнику.

— Знаешь, пацан, — глухой рык принадлежал тому самому Гибону. — Есть такая поговорка — будем считать, что я вас тут не видел.

— Зато я вас вижу, — сказал Художник. — Только видеть можно по-разному. В красных розах. В гробу… Отвалите, братаны, тут не ваше место.

— И не твое. Преступишь порог «Акраме» — будем мочить. Всех.

— Что мы как не свои — по телефону. Стрела?.. Только третейских судей не приводи. Для нас авторитетов нет.

— Стрела, — кивнул Гибон.

Художник успел разузнать, что эта реутовская бригада держала один из рынков и выбивала долги, то есть занималась тем, чем и должна заниматься бригада средней руки. Она входила в государство Зеленого. И теперь бросилась подбирать то, что упало…

Стрелка — вещь ответственная. Возможны многочисленные подлости. Одна из сторон может вызвать милицию, а сама не появится — тогда она становится вне закона, но часто ее этот закон ничуть не колышит. Другой вариант — все может закончиться взаимной бойней. И тут все зависит от подготовки, вооружений, количественного состава и решимости сторон. В Подмосковье на некоторые стрелки, особенно в начале девяностых годов, съезжались по две сотни боевиков.

— Сколько они реально выставят? — спросил Шайтан.

— Нагрянут человек тридцать, — сказал Художник. — Могут и больше, но тогда покажут себя дураками и трусами. Это будет не стрелка, а праздничная демонстрация. В наше время это неприлично.

— И Гибон скорее всего с тобой выйдет говорить, — сказал Армен. — А что мы им противопоставим?

— Такой толпы у нас нет.

— А есть желание, чтобы было по-нашему, — сказал Армен.

— И никто нас с правильной дороги не свернет. Правда Шайтан? — Художник потрепал его по плечу. — Какие мысли?

— Надо покумекать, как эту гору своротить…

— Ox, что будет… Как вы думаете, они нас отпустят? — нудил Политик. — Отпустят, я думаю…

— Хрен они нас отпустят, — сказал более прагматичный и искушенный в бандитских делах Муха.

— Тогда надо попытаться бежать.

— Хрен ты убежишь, — вздохнул Муха.

И был прав.

Влад, которому надоело выслушивать эти причитания, выключил приемник.

Муха и Политик томились вместе в подвале. И даже сидели на одной цепи. И беседовали друг с другом, поскольку больше беседовать там было не с кем. Влад поставил там микрофон, но ничего интересного не услышал. Ладно, когда операция завершится, они выпустят их, кому они нужны… Только лишняя вонь…

План полковника был прост и вместе с тем требовал детальной проработки, учета большого количества случайностей. Комбинация была многоходовая. Ход первый — похищается чемодан с уральскими деньгами и подкидывается! Художнику мысль, что это дело рук людей Киборга. Ход второй — у Киборга в свою очередь захватывается банкир, звонок от имени Художника, выставляется претензия по старым спорам и за похищенный чемодан денег. И назначается стрелка для разбора. Потом прозвон Художнику, назначение стрелки и ему. Мошеннический старый трюк — они будут считать, что говорят друг с другом, не представляя, что появился почтальон, который переписывает письма. Расчет был на то, что Художник и Киборг настолько ненавидят друг друга, что дуются, как дети, предпочитая общаться через своих помощников.

А помощников по голосам не запоминают. И наконец главный ход — разбор!

Труднее было забить место стрелки. Обе стороны были пекрасно осведомлены о многочисленных фокусах и коварстве друг друга. Но и это удалось утрясти. И стрелку забили на завтра.

— Они осмотрят место перед стрелкой, — сказал Влад. — У Художника почерк — он расставит сюрпризы. Или посадит снайпера. Или заготовит мины. У него есть Шайтан, который может много.

— А Киборг?

— Тоже не лыком шит. Но таких специалистов у него нет. Шпана бывшая. Привык массой брать. Нагонит толпу быков. Пальцы веером. Тельник на грудь. И вопль: «Ты на кого, сука, попер?!»

— Отсюда следует, что мы должны оказаться там раньше всех, — сказал Гурьянов.

Он сам был мастером на такие сюрпризы, которые не снились и Шайтану, и всей московской братве.

Место для базара забили около одной из многих подмосковных вымирающих деревень. Наладить хозяйство там всегда мешали раздолбанные дороги. Сегодня они лучше не стали. Там можно стреляться сколь угодно. Если жители из соседней деревни и услышат, то милиция доберется сюда нескоро.

— Делаем закладки здесь и здесь, — полковник ткнул в карту аэрофотосъемки, которую только что достал в Службе.

— Ну, Никита, получится афера? — спросил Влад.

— Должна получиться. Вооружаемся? — спросил он.

— Пошли.

В одном из закутков бомбоубежища Влад еще год назад оборудовал тайник. И теперь он очень пригодился. Там хранился целый арсенал, который друзьям удалось насобирать за последнее время.

Автомат Калашникова еще два года назад по случаю достался Владу. Он прихватил его после того, как повязали бригаду по торговле оружием. В тайнике их было шестнадцать — новеньких, только с завода, готовых к отправке. Осталось пятнадцать. А вот британская снайперская винтовка Купера «AW», радиоуправляемые взрывные устройства — это уже надыбал Гурьянов.

— Вот радость будет гаишникам нас по дороге тормознуть, — хмыкнул Влад, когда они загрузили арсенал в багажник «Волги».

— Ничего. Разберемся.

Им предстояли не маленькие концы. Нужно было еще добраться до Москвы, прихватить экипировку, которую они хранили в квартире, и выдвигаться на точку.

Сомнений у Гурьянова больше не было. Все продумано просчитано. Остается — действовать. Действовать эффективно и жестоко. Жестоко? Жизнь научила его — с врагом можно бороться только адекватными мерами. Маньяки, бандиты фанатики, киллеры понимают разговор только на их языке.

Вспомнилась его вторая боевая операция во время службы в «Буране». Ближний Восток — исламская экстремистская организация захватила сотрудников Посольства СССР, среди которых были офицеры КГБ, и выдвинула политические требования. Для пущей важности заложников стали расстреливать. На переговорах экстремисты держались все более нагло, требования были все более невыполнимыми. Тогда и заработал «Буран».

— Есть один язык, который они понимают, — сказал генерал-лейтенант, представитель председателя КГБ.

И одному из лидеров этого исламского движения просто прислали в пакете отрезанную голову его сподвижника. И пообещали, что получит еще не одну такую посылку. Заложники были отпущены.

• Предыдущая
• 60/66
• Следующая