Так начиналась война - Баграмян Иван Христофорович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/125
• Следующая

У каждого автобуса или грузовика меня встречал старший по машине и докладывал:

— Все в порядке, товарищ полковник.

Возвратившись в голову колонны, я собирался уже подать сигнал «Вперед», как вдруг в воздухе над Бродами послышался гул. Все подняли головы, Вглядываясь в небо.

Мы знали, что здесь у нас аэродром, на котором базируются истребители и штурмовики. Что-то рано наши летчики начали свой трудовой день…

Но послышались гулкие взрывы. Земля под ногами вздрогнула. Кто-то закричал:

— Смотрите! Смотрите! Пожар!..

За Бродами поднимались клубы дыма. Наметанный глаз автомобилистов определил: загорелся склад с горючим. Все замерли в тревожном молчании. Обожгла мысль: «Неужели война?!»

Последние сомнения покинули нас, когда мы увидели самолеты с черной свастикой на плоскостях. Освободившись от бомб, они разворачивались над нами. Три вражеских бомбардировщика оторвались от строя и ринулись на нас. Люди бросились врассыпную и залегли в кюветах. Лишь некоторые водители упорно возились со своими машинами. Фашистские самолеты дважды на бреющем полете пронеслись вдоль колонны, поливая ее пулеметным огнем. Выяснив, что пострадали всего два человека, я распорядился быстро оказать им необходимую помощь и трогаться в путь.

Не оставалось никаких сомнений, что война ступила на нашу землю. Мозг сверлила мысль: что происходит сейчас на границе? Ведь даже большинство соединений прикрытия было рассредоточено в значительном удалении от государственного рубежа, а корпуса второго эшелона находились от него в 250–300 километрах. Удастся ля задержать врага? Иначе отмобилизование корпусов второго эшелона будет сорвано, и им придется вступить в сражение в их нынешнем состоянии — с большим некомплектом в живой силе и технике.

Все это я смогу узнать только в Тарнополе.

Мы поспешили туда, уже не обращая внимания на отстававшие от колонны отдельные автомашины.

С этого часа начался мой долгий путь военных испытаний

Наши машины проносятся по улицам Бродов. Вокруг ни души. Но жители не спят. В окнах раздвинуты занавески. Люди настороженно смотрят в сторону аэродрома, на густые клубы дыма. Догадываются, конечно: это неспроста.

Пока мы преодолевали 60 километров, остававшихся до Тарнополя, небольшие группы фашистских самолетов еще дважды бомбили нашу колонну. К счастью, серьезного вреда они не причинили.

Прибыли мы раньше назначенного срока — в седьмом часу утра. Нас ждали. Не успела головная машина подойти к военному городку, как ворота мгновенно распахнулись, и дежурный офицер молча указал мне рукой, куда ехать.

Раньше здесь располагалась какая-то небольшая воинская часть. Когда было решено развернуть основной командный пункт округа в Тарнополе, для ускорения дела воспользовались этим городком. Прежних его хозяев перевели в другое место, здания поспешно переоборудовали, но, конечно, успели сделать далеко не все.

Я насчитал десятка полтора небольших домов, в основном одноэтажных. Между ними кое-где были раскинуты палатки. Повсюду виднелись свежевыкопанные щели — для укрытия людей на случай бомбежки.

На шум подкативших машин выбежал генерал Пуркаев. На лице — величайшее нетерпение и досада. Так и казалось, что сейчас он закричит: «Где вы пропадали?!» Но генерал смолчал: видимо, вспомнил, что сам назначил срок нашего прибытия. Взмахом руки прервал мой рапорт.

— Быстрей разгружайтесь и за работу! Немедленно по всем каналам связи передайте командирам корпусов второго эшелона, чтобы вводили в действие оперативный план «КОВО-41». Добейтесь подтверждения, что это распоряжение получено. Когда ответы поступят, доложите мне.

Едва Пуркаев ушел, на пороге появился крайне рассерженный командующий. Начал бурно возмущаться, что мы запоздали. Кирпонос редко терял самообладание. Значит, невыносимо тяжело складывались дела.

Сдерживая обиду, я попытался объяснить, что мы прибыли даже раньше назначенного времени, несмотря на плохое техническое состояние автомашин. Кирпонос уже более сдержанно бросил на ходу:

— Чтобы через час у меня на столе лежала карта с обстановкой на границе!

Мы немедленно принялись за работу. Разложили карты и документы. Направленцы-командиры, закрепленные за армиями, сели за телефоны.

Для любого командного пункта главное — связь. Начальник связи округа генерал Добыкин и его подчиненные во время развертывания КП в Тарнополе успели сделать многое. Я помню, как он с гордостью докладывал командующему округом, что с нового командного пункта можно будет напрямую вести разговор как со штабами армий, так и с Москвой — по телефону, телеграфу, радио. Связь многоканальная, поэтому надежная. Но, как оказалось, — только для мирного времени. Дело в том, что в основном она базировалась на постоянные проводные линии Наркомата связи. А те, естественно, были широко известны, и фашисты с первых же часов войны нацелили на них и свою авиацию, и диверсионные отряды. Своевременно устранять повреждения не хватало сил: большинство армейских и фронтовых подразделений связи должно было формироваться с объявлением мобилизации в западных областях Украины; внезапное вторжение врага нарушило эти планы.

И вот теперь, когда бои начались, когда вчерашний Киевский Особый военный округ превратился в Юго-Западный фронт, его командование то и дело оказывалось оторванным от войск. Линии, соединявшие КП фронта с центром, действовали относительно терпимо. А соединиться со штабами армий было страшно трудно.

Повезло направленцам 12-й и 26-й армий: им сразу же удалось дозвониться. Из штаба 12?й армии докладывали, что на границе с Венгрией боевые действия пока не начались. А из штаба 26-й могли сообщить лишь то, что на рассвете враг атаковал все наши пограничные заставы. Войска прикрытия подняты по тревоге и выдвигаются из районов расквартирования к границе. Подразделения пограничников и укрепленных районов сражаются самоотверженно.

А вот что делалось в 5-й и 6-й армиях, в полосах действий которых, судя по всему, противник наносил главный удар, нам долго не удавалось выяснить. Телефонные и телеграфные линии то и дело выходили из строя. Усилия радистов тоже часто оказывались безуспешными.

Вполне естественно, что в этих условиях ни начальник разведки, ни я не смогли представить командующему такие сведения, которые могли бы его удовлетворить.

Полковник Бондарев доложил лишь о том, что в полосе 5-й армии, на самом северном фланге нашего фронта, фашистские войска еще на рассвете начали форсировать Западный Буг на участке Любомль, Владимир-Волынский; наиболее мощный артиллерийский огонь и авиационные удары враг сосредоточил по районам Устилуга и Владимир-Волынского; передовые его части внезапным ударом овладели приграничной станцией Влодава. В полосе 6-й армии врагу удалось захватить приграничный город Пархач и другие населенные пункты, в том числе Любыча-Крулевска, Олешице, Старое Село. Стало известно также о нескольких небольших воздушных десантах, выброшенных фашистами в приграничной зоне.

Никакими конкретными данными о количестве и составе вторгшихся на нашу землю вражеских войск, о направлении их главного удара наш разведчик пока не располагал. Поэтому обстоятельных выводов о намерениях противника сделать было невозможно.

Я смог доложить лишь о том, что в полосе 5-й армии помимо частей укрепленных районов и погранзастав в бой в районе Владимир-Волынского вступили пока только части 87-й стрелковой дивизии. Остальные силы армии находятся на марше, и встреча их с вторгшимися частями фашистов произойдет уже, видимо, в глубине приграничной зоны. В полосе 6-й армии к захваченному врагом городу Пархач брошены один полк 159-й стрелковой дивизии и полки 3-й кавалерийской дивизии. Им поставлена задача решительным ударом отбросить врага за пределы границы. В заключение я добавил, что связь с армиями часто прерывается; Столь же трудно штабам армий поддерживать связь с соединениями и частями.

• Предыдущая
• 21/125
• Следующая