Полуденная буря - Русанов Владислав Адольфович - Страница 72

• Предыдущая
• 72/74
• Следующая

– Экхард тоже умер?

– Ну, вы ровно из лесу...

– А то откуда же! – нахмурился Сотник. – Зачем Бейоне Молчун?

– Какой такой Молчун?

– Друг мой ей зачем? И девочка.

– Стрыгай ее знает! Кисель договаривался. Вот его и попытал бы...

Сида подошла к людям. На голове койф. Мечи за спиной. На плечах плащ накинут таким манером, чтоб правого меча рукоятка неприкрытой осталась. Блеснула зелеными глазами:

– Гах олэв? Все готовы?

– Сейчас, феанни. – Глан еще повернулся к Кегреку: – Кто такой Кисель?

– Предводитель наш. Мастер клинка.

– Мастер клинка, говоришь? Ничего. И с него спрошу. Попытаю... Живи!

Сотник упруго вскочил на ноги. Кегрек его больше не интересовал.

– Ты точно остаешься, мастер Ойхон?

– Остаюсь.

– Тогда расспроси его, как Экхард умер. – Пригорянин быстрым движением расстегнул пряжку перевязи Кегрека, приладил ремень с ножнами и мечом в них себе на пояс. – Допытай, кто сейчас в Ард’э’Клуэне на троне сидит. Мы идем коней седлать. Да, – Сотник оглянулся на сидящую на полу с открытым ртом Росаву, – женщину успокойте-то. Пива ей дайте, что ли? Теперь пойдем, феанни.

Гордая до беспамятства перворожденная молча подчинилась. Не возражала, признав первенство пригорянского воина.

Они пересекли двор и вошли в теплую, пахнущую сеном и навозом конюшню.

– Эх, света не взяли, – пробормотал Сотник вполголоса.

Словно в ответ на его слова, в углу что-то зашуршало. Мак Кехта потянулась рукой к эфесу.

– Погоди, феанни, – остановил Глан. Запустил руку в кучу сена. И... выволок Бышка, слабоумного сына хозяйки харчевни. – Не бойся, парень, – хлопнул мальчишку по плечу. – Твои все живы. Огонька не принесешь?

Бышок замычал, полез за пояс и вытянул кремень с огнивом. Высек огонь и зажег фитиль в масляной плошке – каганце.

– Вот молодец! Посвети нам.

Они с перворожденной взнуздали коней, смахнули нашедшимися здесь же щетками пыль и прилипшие соломинки со спин, уложили седла. Сотник взялся рукой за первую пристругу.

Дверь скрипнула, и вошел Ойхон. Поставил на глинобитный пол приседельную сумку Сотника:

– Мастер Глан, в Фан-Белле теперь правит сын Экхарда, Хардвар. В народе говорят, наследник сам пришиб старого короля. Поэтому и Тарлека пришлось убить. Он был слишком проницателен и наверняка не поверил в сказку про удар.

Сотник затянул подпругу.

– Ты знал Хардвара, мастер Ойхон?

– Да нет. Но слышал о нем достаточно.

– Ну, и как он?

– По правде говоря, умом не блещет. Он и в наследных принцах был горазд до женщин, охот и пирушек. А уж когда в короли выбился... Эх!.. Думаю, при дворе теперь Бейона всем заправляет. У нее и ум, и сметка.

– Это точно. И ума, и сметки ей не занимать.

– Фол’коор салэх, – прошипела Мак Кехта, закончив с подпругами. – Человеческая болтовня.

– Я уже спрашивал тебя, мастер Глан, – тихо проговорил рудознатец. – Ты знал их? Эвана и Бейону.

– Знал? – Сотник отвел глаза, расправил поводья. – Да, знал. Понимаешь, мастер Ойхон... Эван был моим братом.

– То-то я гляжу... – всплеснул руками Ойхон.

– У меня нет повода гордиться родством. Мой брат Эван умер прежде, чем умер воин Эван.

– Прости, мастер Глан.

– Пустое. Я попробую встретиться с Бейоной и узнать, зачем ей понадобились Молчун и Гелка, для чего ей нужны наши трупы... – Пригорянин взял коня под уздцы и вывел во двор, к облегчению проявлявшей признаки нетерпения сиды.

– Удачи тебе, мастер Глан, – поклонился Ойхон. – Уэн’ дюит, феанни Мак Кехта. Удачи тебе, госпожа Мак Кехта.

– Береги себя, мастер Ойхон. – Сотник вскочил в седло.

Два коня – гнедой и караковый – сорвались с места в галоп. Сопровождаемые лаем собак, промчались по улице и вырвались на южный тракт.

Проскакав немногим меньше лиги, пригорянин сдержал скакуна, перевел в рысь. Не осталось сомнений, Кисель с шайкой значительно опередил их. Теперь следовало экономить силы.

Размеренной рысью, не переговариваясь – к чему? – они ехали до того времени, когда первые лучи выглянувшего из-за Восходного кряжа солнца не осветили розовым изрядно облетевшие кроны деревьев и низкие, косматые, как свалявшаяся овчина, облака.

Потянуло сыростью.

– Ауд Мор, – буркнула под нос Мак Кехта.

Сотник кивнул, соглашаясь.

Поздний рассвет застал их на обрывистом берегу. По правую руку расстилалась подернутая дымкой гладь Отца Рек.

А по стремнине, заметно забирая на плес у крутого берега, плавно двигался корабль. Длинное узкое «тело» из плотно пригнанных друг к другу досок, высокие – в два человеческих роста – штевни. Задний изукрашен резьбой наподобие рыбьего хвоста. Передний нес голову грифона: узкий череп, длинный, загнутый книзу, клюв, а на макушке – пучки перьев или волос, стоящих стоймя. Вдоль бортов висели каплевидные щиты – алые, лазоревые, черные с серебром. Шестнадцать пар. Столько же, сколько и длинных весел. Гребцы двигались слаженно, с многолетней выучкой. Посредине палубы, вдоль корабля, лежала снятая мачта и прикрученный к рею парус.

Зажав под мышкой рулевое весло – массивное с широкой лопастью, – стоял суровый, иссеченный шрамами кормщик.

У грифоньей головы, придерживаясь одной рукой за краешек борта, застыл предводитель сидов. Волосы, обесцвеченные сотнями прожитых лет. Вместо глаз ярла – белая, затканная серебряными нитями и вышитая самоцветной пылью повязка, скрывающая уродливый шрам с неровными краями.

Мак Кехта осадила коня, не в силах сдержать изумление:

– Эйан? Ярл Мак Тетба?

Сотник развернул гнедого. Удерживая шпорой пляшущего скакуна, приблизился к сиде. Пальцы легли на рукоять меча:

– Что делает здесь корабль твоих родичей, феанни?

– Не знаю, – честно отвечала Мак Кехта. – Эйан был дружен с моим отцом...

Безглазый сид тем временем поднял голову. Он не мог видеть всадников, но безошибочно повернулся в их сторону. Поднял руку в приветственном жесте.

Гребцы правого борта, как один, ударили веслами в обратном направлении. Грифонья голова развернулась к берегу.

Глан почувствовал, как упругая горячая волна воздуха толкнула его в грудь, взъерошила волосы.

Порыв суховея, оставляя двух всадников над обрывом и остроносый корабль на темном плесе, помчался дальше. Свободный и равнодушный, он летел на Юг. Ветру не было дело до свар людей и перворожденных, до их бед, забот и хлопот. Знай себе лети... А свои дела пускай они улаживают сами.

Аграф – нарядная застежка или пряжка на одежде. Главным образом, на отвороте шейного выреза.

Аен Маха – вторая по величине река северной части материка, приток Ауд Мора. Берет начало в Северных пустошах.

Аксельбант – сплетенный из золота, серебра или цветной нити шнур с металлическими наконечниками.

Аметист – фиолетовая разновидность кварца.

Арчак – деревянная основа седла.

Ард’э’Клуэн – самое северное королевство, расположено (за исключением тала Ихэрен) на правом берегу Ауд Мора, столица Фан-Белл. Жители – арданы. Административно делится на области-талы, управляемые богатыми землевладельцами – талунами. На время описываемых событий короли Экхард и Экхард Второй.

Ауд Мор – крупнейшая река северной части материка. Вытекает из Озера, впадает в Закатный океан южнее Берега Надежды (Дохьес Траа). Притоки – Аен Маха, Звонкая, Поскакуха.

Берилл – группа драгоценных камней, расцветка которых зависит от примесей хрома, железа, магния, марганца. Кристаллы берилла представляют собой вытянутую шестигранную призму.

Бродница – колдунья, ведающая силами природы.

Бэньши – нежить. Плакальщица, предвещающая скорую смерть. Голос бэньши нельзя спутать ни с чем – в нем соединяются горькие рыдания и крик загулявшего кота, свист ветра в развалинах и вой одинокого голодного волка. Внешне бэньши похожа на человеческую женщину или сиду, только на руках у нее длинные когти и во рту заостренные мелкие зубы.

• Предыдущая
• 72/74
• Следующая