Пасынок судьбы - Русанов Владислав Адольфович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/68
• Следующая

Полещук ехал задумавшись и не обращал внимания на смазливых заречанок, но Годимир ответил им самым изысканным поклоном, на который был способен. Горожанки зарделись и скрылись в переулке.

На рыночной площади, которую они миновали вскоре после встречи с хорошенькими девицами, елозил смычком по толстым струнам басотли[32] уличный музыкант. Олешек насторожился. Заинтересованно прислушался. Махнул рукой – не соперник, мол. И правда, монотонный речитатив заречанина лишь с большой натяжкой походил на высокое поэтическое искусство, как и протяжное гудение басотли на изысканную музыку.

«Вот уж кому учиться не надо, – невольно позавидовал Годимир. – Знай себе, гоняй смычок туда-сюда…»

И тут же, перехватив хитрый взгляд Олешека, он понял, что шпильман подумал о том же, и украдкой показал ему кулак. Музыкант гордо отвернулся, сделав вид, что ничего, собственно, и не было.

У ворот замка, чью стену так же, как и городскую, составляли толстые, заостренные сверху бревна, вкопанные в гребень земляного вала (а из чего еще строить в Заречье, славящемся дремучими лесами гораздо больше, чем каменоломнями?), выстроился уже десяток стражников. Годимир подумал, что король Доброжир, пожалуй, может не опасаться всерьез соседа из-за Щары. Все-таки богатство и спокойная жизнь неразделимы, как два лезвия рыцарского меча.

– Пан Тишило герба Конская Голова из Любичей, что под Грозовым, и пан Годимир герба Косой Крест из Чечевичей Бытковского воеводства! – провозгласил полещук.

– Прошу панов рыцарей, – отсалютовал гизармой десятник.

Во дворе замка рыцари спрыгнули с коней, передали поводья вмиг набежавшим конюхам. Двое пажей помогли Ратишу покинуть телегу, но болтовней лишь усилили всеобщую суету и гам.

Вообще, королевский двор в Ошмянах жил явно на широкую ногу и не скупился на прием гостей. Мимо пробежали двое мальчишек с корзинами, из которых высовывали длинные шеи гуси. Коренастый слуга в чистом фартуке орал на другого, не поспевшего вовремя с какими-то особыми дровами.

Краем глаза Годимир увидел сутулого дружинника из воинства Желеслава. Того самого, чей глаз украшало бельмо. Он внимательно осматривал копыта коня… Да-да! Темно-рыжего коня мариенбержской породы, который раньше принадлежал Годимиру. Рыцарь толкнул локтем в бок Олешека, указал глазами на бельмастого. Шпильман понимающе вздохнул:

– Что делать будем?

– Пока ничего, а там поглядим.

На всякий случай он встал так, чтобы между ним и воином Желеслава оказались слуги, расседлывающие дорожного коня пана Тишило. Одернул жак, поправил перевязь с мечом, подаренным ему полещуцким паном. Бело-красный рыцарь вез с собой целую груду оружия и доспехов. Что-то он просто взял с собой в поход на всякий случай, а изрядную долю трофеев, как, например, двуручная секира с искусной гравировкой вдоль полумесяцев лезвий или кольчуга-бирнье[33], он завевал в бою, сняв с поверженных противников. Мост через Щару был не первым местом, где пан Тишило развлекался, вызывая всех встречных-поперечных, и, оглядывая внушительную кучу, Годимир укорил себя в душе за желание сразиться с паном Конская Голова. Вот уж воистину, как в старых сказках, – и коня потеряешь, и сам буйну голову сложишь…

Громкий голос оторвал словинца от размышлений:

– Рады видеть вас, вельможные паны рыцари, в Ошмянах! – К ним приближался высокий – пожалуй, на полголовы выше Годимира – мужчина в зипуне тонкого сукна, высоких сапогах и мохнатой шапке с тремя фазаньими перьями. Но не рост и добротная одежда выделили бы его в любой толпе, а необъятный живот, который язык даже не поворачивался назвать животом. Брюхо – вот самое верное наименование! Не всякий кметь добьется такого успеха в откармливании борова ко Дню рождения Господа, какого достиг сей пан. Лицо толстяка озаряла искренняя улыбка, с немалым трудом проглядывавшая из-под вислых, рыжеватых с проседью усов. Щеки лоснились, а глаза, в обрамлении доброй сотни мелких морщинок, лучились неподдельной радостью.

Именно так Годимир и представлял короля Доброжира. Ну, разве что не мог помыслить, что придется глядеть на его величество снизу вверх.

«Ишь ты, разъел рыло! Точно, серебра девать некуда… Лучше бы за разбойниками следил, а то распоясались – сил нет. И дочке, королевне, достойную партию подбирал бы, а не этого крука из Островца…»

Но, вместе с тем, как и положено воспитанному гостю, рыцарь приготовился к цветастому приветствию и почтительному поклону. Он очень надеялся, что Олешек помнит правила приличия и не ляпнет что-нибудь, ни в какие ворота не лезущее.

– Мое почтение вам, вельможные рыцари! – продолжал меж тем дородный пан. – Счастлив лицезреть воинов и вельмож, которые, несомненно, являются украшением родных краев. Итак, позвольте представиться. Я – пан Божидар герба Молотило, каштелян ошмянский. – И толстяк поклонился весьма ловко, несмотря на отягощающий его живот.

– Пан Тишило герба Конская Голова, – в тон ему отвечал полещук. – Я из Любичей, что под Грозовым. Слыхали про такой город? Так ведь?

Пан Божидар и суетившаяся рядом дворня усиленно закивали. Ну правда, кто же не знал город Грозов, основанный легендарным прародителем народа полещуков, старейший город великого княжества, нынче потихоньку уступающий первенство в борьбе с молодым, настырным соперником, Ельском, оседлавшим самые важные торговые тракты и богатеющим с податей на купечество.

– Я странствую во исполнение обета, – продолжал пан Тишило. – Его принес я перед алтарем храма Святого Лукьяна Бессребреника, пообещав Господу одолеть в честной борьбе две дюжины и еще полдюжины рыцарей.

– И я, и его величество, и прочие вельможные паны Ошмян премного наслышаны о пане герба Конская Голова, разбившем шатер у моста. – Каштелян, очевидно, настолько поднаторел в приеме гостей, что осилить его в славословии не сумел бы и придворный льстец султана из Басурмани (говорят, есть там такая должность для самого языкатого из вельмож). – Признаюсь, по моему мнению, многие рыцари, в особенности из молодых, побоялись идти к нам путем через Островец и Щару, опасаясь встречи с паном Конская Голова и неминуемого поражения в поединке.

Пан Тишило, довольный донельзя, поклонился, лоснясь, как масляный блин.

Годимир уже приготовился представиться. Откашлялся, открыл рот, но вдруг заметил стоящего неподалеку, в каком-то десятке шагов, пана. Среднего роста, плечистого, с высокими залысинами на непокрытой голове и седыми усами, достигавшими едва ли не ключиц и щегольски закрученными на кончиках. Одетый, несмотря на жару, в стеганый черный гамбезон и черную же суркотту с вышитыми золотой нитью на груди тремя продолговатыми звеньями, соединенными в цепь, рыцарь хмурился и кусал ус.

– Ты что? – шепнул на ухо Олешек.

– Влип! – Годимир затравленно огляделся, стараясь, согнув колени, скрыться за телегой.

– Совсем ум за разум зашел? – потянул его за рукав шпильман. – Твой черед…

– Да я как-нибудь… Представляйся сам… – Рыцарь готов был провалиться сквозь землю. Все, что угодно, лишь бы скрыться от глаз пана Стойгнева герба Ланцюг – своего первого учителя.

– И думать не смей! – Олешек изо всех сил дернул его за полу жака – аж завязки затрещали.

От неожиданности (ну, кто же ожидал от щуплого музыканта такой прыти?) Годимир проскочил вперед на три шага, взмахнул руками и замер в нелепой позе перед паном каштеляном.

Глаза пана Божидара округлились, словно у филина, брови взлетели вверх.

– Э-э-э… – протянул он непонимающе. – Пан?..

– Это пан Годимир герба Косой Крест из Чечевичей, – пояснил пан Тишило. – Это под Бытковым. Он так же, как и я, странствующий рыцарь…

– Да! – подтвердил Олешек. – Истинно так! Он, то есть, пан рыцарь Годимир, хочет дракона убить.

– Да? Вот те на!!! – неизвестно чему обрадовался каштелян.

– Ну… – Годимир беспомощно развел руками, наблюдая, как сквозь толпу к нему протискивается пан Стойгнев. Дворня Доброжира замерла с раскрытыми ртами и напрочь забыла правила приличия. То есть ясновельможному пану никто и не подумал уступить дорогу. С чего бы это?

• Предыдущая
• 28/68
• Следующая