Стена Зулькарнайна - Джемаль Гейдар Джахидович - Страница 56

Итак, на месте России возник СССР — мощнейший вызов империализму. Мы давно разучились думать политически и забыли, что это такое — империализм. Это слово, происходящее от латинского корня «impero», подразумевает несокрушимый сплав финансового могущества, победоносных легионов, и — самое главное — неотъемлемого божественного права традиционной знати на безграничную власть. Империализм — это патриции. Поэтому либеральное представление о «советском империализме» грешит той же виртуальностью и приблизительностью, как и все наши политические метафоры.

Суть же в том, что, проиграв в “холодной войне”, Советский Союз исчез как живой субъект реального политического пространства, но остался в виде разлагающегося трупа — номенклатуры и присоединившихся к ней люмпенов, которые приватизировали имущественное и политическое наследство СССР и эксплуатируют его в личных целях. «Советская власть» кончилась в качестве политического явления, но она еще пока существует как фантом, в котором сконцентрированы худшие черты «советизма», приведшие эту власть к историческому поражению: засилье коррумпированной безыдейной бюрократии, отстаивающей свои шкурно-корпоративные интересы и готовой продаться любому подходящему хозяину.

В этом смысле эпоха Путина есть последняя логическая фаза «загробного существования» этого советского фантома. Сдача Средней Азии американцам, уход флота со всех баз за границей, организация гражданской войны с собственным населением на Северном Кавказе, превращение бывших союзников в Восточной Европе во врагов, полное отсутствие стратегической перспективы и даже воли иметь таковую — все это ставит нас перед перспективой конца самой страны и, вероятно, всех нас вместе с ней. Дело не в Путине или каком-то другом отдельно взятом администраторе. Это объективный процесс обрушения проигравшей системы. Следует понять, что в логике этого процесса не может быть места договоренностям, а тем более партнерству или дружбе с оппонентом, который это поражение нанес, т.е. США. Выиграв в “холодной войне”, они обязательно должны добить противника, вплоть до демонтажа его политической инфраструктуры и ликвидации его как самостоятельного субъекта международного права. Так было с Японией и Германией, так же США обязаны поступить и с Россией.

Состояние российской обороны делает эту развязку крайне близкой. Уже сейчас эффективность стратегического ядерного щита России под большим вопросом. К 2007-му году у нас останется несколько десятков «Тополь-М» — моноблочных ракет с характеристиками, уступающими по точности наведения разделяющимся боеголовкам тех систем, которые за выработкой ресурса будут сняты с вооружения. Останется 1—2 стратегических подлодки, отслеживаемых от баз до района патрулирования мощнейшей системой космического и морского наблюдения США. Иными словами, Россия перейдет на уровень ядерной оснащенности, сравнимый с сегодняшним КНР. Такой уровень уже сейчас пятикратно перекрывается противоракетной обороной США. В таких условиях у России остается не больше шансов на «шантаж» оппонента, чем, например, было у Саддама с его мифическим «оружием массового поражения». Однако есть основания полагать, что США не будут ждать 2007 года. Фактически они уже начали проводить активные операции по демонтажу России как суверенного государства.

Американская стратегическая мечта

В глобальной исторической перспективе поражает сходство религиозной модели, по которой возникли Северо-Американские Штаты, с исходом евреев из Египта под руководством Моисея и хиджрой (переселением) мусульман от мекканских язычников. Во всех случаях в итоге исхода создается независимая община, позднее превращающаяся в новое государственно-цивилизационное образование, которое возвращается к своим истокам, «наказывает» тех, от кого был совершен исход, и устанавливает общий контроль над политическим пространством как прежнего мира, так и нового. Несомненно, в сознании переселенцев, откочевавших за океан от тирании британской короны, четко присутствовала модель, по крайней мере, Моисеева исхода. Однако и ветхозаветный вызов евреев власти фараона, и исламская община, превратившаяся на протяжении одного поколения в общеевразийский халифат, были мировыми религиозными революциями, которые в своем протестном потенциале так или иначе актуальны до сегодняшнего дня. Политическое рождение США сами американцы также любят называть «американской революцией». Однако она не стала по-настоящему ни религиозной революцией, ни тем более революцией мировой. Причина этого в том, что протестантские общины, образовавшие ядро будущего американского общества, практически немедленно приступили к созданию аналога тех «старосветских» элит, от которых они убежали. Идеология экономического либерализма и утилитаризма, которая превращает человечество в машину по потреблению «счастья» и всевозможных материальных благ, а свободного от внешнего принуждения индивидуума делает конечной, самодостаточной целью мироздания, — это то, что объединяет правителей как Америки, так и Европы в новое время. Бесспорно, внутренняя подоплека американской и европейской элит разная: они схожи не более чем печать и оттиск. Именно это делает их и партнерами, и — в конечном счете — непримиримыми врагами в условиях глобального кризиса.

Популярна иллюзия, будто ориентированные на монетаризм США стремятся превратить весь мир в потребительский рынок для своих товаров. Те, кто так думают, смешивают понятия «американский гегемонизм» и «экономический глобализм». На самом деле американские правящие круги уже выбросили за борт как несостоятельную для их целей стратегию мирового рынка. Этой стратегии в наши дни придерживаются транснациональные корпорации. Американская администрация рассматривает ТНК как помеху для своего непосредственного военно-политического контроля над миром и как ресурс правящей верхушки Старого Света, которая на самом деле сегодня стоит гораздо ближе к технологиям глобализма, чем Америка.

Американская «англосаксонская» протестантская элита, опирающаяся на поддержку посреднического финансового капитала, связанного с политическим сионизмом, должна теперь пойти «ва-банк» и в кратчайшие сроки разгромить основы политического могущества сверхэлиты Старого Света, потому что иначе Америка будет задушена внутренним кризисом, который периодически вызревает в ее недрах и разрешается только за счет планетарных потрясений — мировых войн. Америка не способна существовать в изоляции, но по своей изначальной природе «цивилизации исхода», государства-изгоя она не может быть встроена как подчиненный компонент в мировую систему. Это ее общая черта с Россией: она должна либо лидировать, либо исчезнуть.

Объявив войну верхушке Старого Света, США вынуждены замалчивать на нынешнем этапе свою конечную стратегическую цель: они переплетены хотя и поверхностными, но влиятельными узами совместных проектов, обязательств, договоров с Западной Европой. Поэтому удар должен наноситься не по сильнейшему и ближайшему к США, а по наиболее удаленному и слабейшему звену Старого Света. Таких звеньев на самом деле два: Россия и исламский мир. Их слабость заключается в том, что и русское, и мусульманское политические пространства управляются сверхэлитой Старого Света через посредников, верхушечных выскочек, не имеющих живых корней в почве. В России это бюрократы-временщики, в мусульманском мире — постколониальные псевдоэлиты, глубоко враждебные исламской общине, «мусульманской умме». Это делает как «ислам», так и Россию слабо структурированными, плохо управляемыми образованиями. Но это же является их наиболее опасной чертой с точки зрения США: они могут стать площадкой для развития новой альтернативной тенденции, которая окажется способной придать Старому Свету неожиданное, далеко идущее измерение. С другой стороны, именно фактор неопределенности, связанный как с Россией, так и с мусульманским геополитическим пространством, дает Старому Свету своеобразную глубину и устойчивость, является особым надысторическим ресурсом. Именно поэтому по сравнению со Старым Светом Америка выглядит плоской двумерной проекцией, комиксовой пародией на настоящую «объемную цивилизацию».