Шлюха-2 (СИ) - Леннокс Нина - Страница 24

• Предыдущая
• 24/47
• Следующая

другого мужчины сейчас резали керамическим ножом её душу, кровь окрашивала пол.

«— Тогда проваливай отсюда к черту, дрянь! Надеюсь, ты никогда не сможешь родить

такое же, никому не нужное, отродье, каким являешься сама!»

Он сказал, что это она убила малыша… Подонок. Взгляд переместился на Джека, корчившегося от боли. Таблетки… внутри пиджака… Нет. Она подняла глаза на него, завороженно следя за мучениями пожилого человека. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь.

— Дай таблетки, дочка… — прохрипел Джек, протягивая к ней руки.

Она отстранилась назад и покачала головой. Нет. Его рука упала, он перестал издавать

звуки боли и просто посмотрел на неё. Это был конец, он ясно понял, что она не спасет

его. Сын убил ребёнка этой женщины… Мужчина сделал легкий, почти невесомый качок

головой, в глазах — понимание мотива её поступков и раскаяние за поступки сына. Боль

давила прессом, плюща кровеносные сосуды, но было плевать. Перед смертью узнать, что

его любимый сын запачкал свои руки кровью… «Как же так, Макс?» — последняя мысль

проскочила в хаосе мыслей, вызванном болевым шоком перед тем, как боль взяла верх над

разумом, и Джек закрыл глаза навсегда.

— Ирина Валерьевна, так, где же, всё-таки, ваш муж… — Макс, радостный и в

приподнятом настроении, появился в дверях. — Отец!!! — Кинулся к нему. — Что с ним?!

Ирина смотрела в одну точку, застыв, словно изваяние. Джек умер. Долг мести был отдан.

Она не слышала, как Макс обращался к ней, звал её и непрерывно щупал пульс отца. Око

за око. Жизнь за жизнь. И снова её душа была забрызгана кровью… На заднем плане

раздавался срывающийся голос Макса: «Отец, твою мать, отец! Где эти гребаные

таблетки?! Твою мать!!! Держись… Держись… Держись! Дыши! Господи… Дыши… »

Что он там делал?.. Внезапно его сильная рука рванула ее, вырывая из транса.

— Если он умрет, я убью тебя, тварь!

Глава 9.

Холод забирался под кожу, которая вся была покрыта мурашками. Теплая ткань пальто не

согревала, лишь раздражала ещё больше. Ирина потёрла руки через рукава пальто, тем

самым справляясь с эмоциями. Как же она была слаба внутри. Уверенная поступь, цокот

высоких каблуков, высокомерный взгляд из-под густо накрашенных ресниц и пустота в

глазах, что была замаскирована обманчивым блеском линз. Давно ли она видела свои

настоящие глаза? Глаза убийцы… Тряхнув головой, девушка взялась за ручку дверцы

автомобиля, но не хватало сил её открыть. Нужно выстоять. Следующий ход. Чертова

дрожь! Она коснулась ключей в руке. Может, завести машину и уехать, ко всем чертям, отсюда? Плясать на могиле старика было неправильно. Не по-человечески. Но ударить

ещё раз по Максу хотелось так сильно, что все моральные принципы и установки летели в

Тартары.

Рука сжала ключи и открыла одним уверенным движением дверцу. Резкий порыв осеннего

ветра ударил в лицо, словно давая ей пощечины. Листья под ногами взметали вихри и

опадали в лужи. Она закрыла машину и, ещё раз поправив меховой ворот пальто, двинулась вперед. Людей было мало. Звенящая тишина стала погребальной мелодией

этого дня. Лишь свистящие стоны ветра заполняли её душу, смешиваясь с надрывной

скрипкой и плачущим фортепиано. Мелодия боли и грусти, липкой ненависти и

безразличного сожаления.

Он стоял к ней спиной. Следил за процессом выкапывания могилы. Один. О чём он

думал? Об отце, конечно… Как сильно ему было больно? Так же больно, как было ей, когда он убил её малыша? Если да, то жаль ей не было. Или, всё же, чуть-чуть…

— Что ты здесь делаешь?! — злой голос выдернул её из мыслей. — Я спрашиваю, что ты

здесь делаешь, убийца?! — Макс протянул к ней руку, желая схватить её и просто

задушить, но вовремя остановился.

— Пришла выразить свои соболезнования, — ехидно ответила она, проглатывая ком в

горле. Дышать становилось всё трудней. Он же был рядом. Такой несчастный…

— Сдохни, сука, — прошипел ей, наклоняясь ближе к лицу. — Сдохни в адских мучениях.

— В каких сдох твой отец? — нервно рассмеялась.

— Это правда… Ты могла спасти его. Просто не захотела этого сделать.

Его голос был насквозь пропитан скупыми мужскими слезами, которые навсегда остались

в нём и умерли. Глаза сияли ярчайшей пустотой, её отблески придавали зрачкам мужчины

зловещий свет. На что способен человек, лишившийся всего?

— Я не могла. У него отказало сердце. Всё. Я не Бог, чтобы вытаскивать с того света

больных стариков. Не Мать Тереза, понимаешь?

— Как ты смеешь говорить о Боге, убийца? — Он повторял это слово снова, чтобы она

прочувствовала в себе то злобное существо, которым она стала. — Я до последнего

надеялся, что он выживет. До последнего верил, что ты не могла ничего сделать, не

успела. Но никакие деньги не спасли его…

— Теперь ты понял, что жизнь бесценна? — перебила его и подошла ближе. — Понял, что

жизнь дается нам свыше, и мы не вправе её забирать? — Её губы почти касались его. —Узнал, каково это, лишиться жизни?

— Узнал. Мы оба остались ни с чем, да? Мы оба потеряли частичку себя в этой жизни.

Теперь ты успокоишься?

— Я и так спокойна.

— Вижу. В душе светло и радостно от осознания убийства моего отца?

— Я не убивала его…

— Заткнись, тварь. — Он сжал пальцами её подбородок. Обрывки души сейчас догорали в

адском пламени боли, издавая смрадный запах по всей брюшной полости. — Или я убью

тебя собственными руками, разорву на части, придушу! — Отпустил её, делая шаг назад.

Ирина часто дышала, пораженная его поступком. Тут же были люди…

— Придуши, подонок! Надеюсь, твой папаша горит в преисподней, платит за все грехи! И

за твои тоже.

Желваки на лице Макса заходили, руки сжались в кулаки.

— Надеюсь, твоё не родившееся отродье — тоже! Пусть горит в аду за мать-шлюху!

Пощечина не заставила себя ждать. Она опять занесла руку, желая расцарапать его лицо, но её остановил Стефан. Он выглядел ещё более несчастным. Постарел на несколько лет…

Её сердце ёкнуло. Ему она не хотела причинить боль.

— Убери свои руки, сучья дочь! — Он сжал её запястье до боли. — Ты должна быть

сейчас на его месте! На месте моего отца!

— Отпусти! — Пихнула его, отходя от братьев. Они хотели её крови, это было видно по их

глазам. Но и она так просто не отступит.

— Ваш папаша поплатился за то, что сделал ошибку в прошлом! Усыновил вас — уродов!

Одного, так точно, — метнула взглядом искры в Макса.

— Заткнись, ради бога. Заткнись! — проревел он. — Отойди, Стефан. Всё равно

похороны, места и ей хватит.

— Тогда ты умрёшь вместе со мной, сволочь! Встретишься там со своим папашкой. И

мамашей. Шлюхой! Ненавижу тебя! И не жалею, что не дала таблетки твоему отцу. Туда

ему и дорога.

— Тогда какого черта ты тут делаешь? — спросил Стефан, мрачнея на глазах. — Какого

чёрта твоя нога сейчас наступает на эту землю? Где скоро будет похоронен мой отец?!

— А такого! Хотела посмотреть, как твой ублюдок-брат будет плакать. Хотя, нет, простите.

Монстры плакать не умеют!

Ирину опять кто-то потянул за руку. Марина. Что она-то здесь делала?

— Замолчи, — твердо сказала та, оттаскивая её от Стефана и Макса.

— Что ты делаешь, Марина?

— Закрой рот. Во что ты превратилась? Это ПОХОРОНЫ. Понимаешь? Ты понимаешь, что творишь?!

Она уволокла её подальше от разъяренных мужчин.

— Понимаю! И…

— Замолчи. Умер человек. И врачи говорят, что ты могла его спасти. Что было время, таблетки могли помочь. — Она ткнула пальцем в девушку. — Ты могла помочь.

— Тебе-то что? Это из-за Стефана, да? Спишь с ним, теперь меня отчитываешь?

Марина отшатнулась от неё. Где была её Зара? Что эта дьяволица сделала с ней?

— Умер человек, — прошептала она. — Умер. Пойми, он умер. Его убила ты. Причем тут

• Предыдущая
• 24/47
• Следующая