Похищение столицы - Дроздов Иван Владимирович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/86
• Следующая

— Пусть встречают. Им-то откуда знать, что за мной охотятся. Скоро в Москву приедут два приятеля из Штатов. Они мне с военной базы бежать помогли. Я им за молчание деньги даю, так они сами боятся, как бы обо мне кто другой не прознал. А кроме того, у меня уже здесь появилась защита из милицейских чинов. Так что, думаю, еще похожу на свободе.

Директор сказал:

— Группу вашу в конструкторском бюро так засекретим, что и ФСБ не пронюхает. Оборудуем помещение с тайными ходами.

— Ну, а уж если меня раскроют, так я скажу, что выполнять заказы могу лишь у вас в заводских условиях. С государством, конечно, шутки плохи, с властями не поспоришь, и я, конечно, выполнять заказы буду, но лишь те из них, которые на Россию работают. А эту машинку...

Он показал рукой на карманчик с часами:

— ... я им долго раскрывать не стану. Секрет устройства останется у меня, до тех пор, пока к власти над страной не придут русские люди.

Олег оглядел друзей плутоватыми глазами:

— А там, дальше — посмотрим; может, я и вам все свои секреты передам.

— Это совершенно необходимо,— забубнил тоном государственного человека директор.— Россию ослабили, она задыхается в предсмертных судорогах. При Советском Союзе вся Европа производила две трети нашего валового продукта, сейчас же мы производим две трети от европейского валового продукта. Вот как мы опрокинулись с этими реформами.

— Уж это так,— согласился Олег.— Мы там, в Америке, только и смотрели русские программы. Обрадовались, когда Гусинского в Бутырку сунули. Новый наш президент хочет вернуть триллионы рублей, уплывшие за границу. Схватил за жабры всего лишь одного олигарха, но ишь как зашипела вся рать иудейская! Забыл, видно, президент, что евреи у нас неподсудны. Прокуратура и суды ими схвачены. Какое бы преступление иудей ни совершил, его все равно отпустят. Мы же будем действовать тихой сапой. Понемногу дергать с их счетов.

— Но ты подпись ставишь: «Вася с Кергелена»?

— Ставлю, но редко. Это уж когда подшутить над банкиром захочу. Пусть он тогда и летит на остров Кергелен. А он, этот островок, из одних голых скал состоит и торчит, как больной зуб планеты — там, где у берегов Антарктиды громоздятся ледяные горы айсбергов. И живут два-три десятка рыбаков. Пусть они и едут на этот остров, ищут там русского шутника.

И Олег рассмеялся, да так громко, что официант, проходивший мимо, остановился и посмотрел на него. А Олег, заходясь от смеха, повторял: «Нет, нет — Вася это хорошо. Пусть знают наших! Я им мстить буду за Россию!»

Вышли из ресторана. И Олег, расставаясь с друзьями, подарил каждому из них волшебные часы. И сказал:

— Хочу, чтобы вы были сильными. Не пытайтесь разгадать тайну их устройства. Там сверхчистые проводники и почти невидимая глазом микропроцессорная схема. При ее расчетах я применил последние достижения питерских математиков. Мы потом вместе решим, как распорядиться этой чудо-машинкой, а пока пользуйтесь в своих интересах.

Он обратился к Сергею:

— Ты подбери для меня два компьютера — самые современные, и все необходимые к ним приставки, и завтра же мы с тобой их установим. Я тебе позвоню, и мы условимся о встрече. Мне сейчас неловко звать вас к себе в гости. Я остановился у знакомого писателя и еще не успел с ним коротко сойтись. Сейчас пойду закупать продукты.

Они обнялись, обещая теперь уж надолго не расставаться.

Олег сел в свою машину и поехал в «Стекляшку» — так тут назывался главный продовольственный магазин. Намеревался он заехать и на рынок, чтобы купить клубники, абрикосов и парного мяса.

Домой он приехал к обеду; Трофимыч не узнал его: ни длинных волос, ни бороды — чисто выбрит, молод и красив, как Аполлон. На кухне над приготовлением обеда хлопотали Таня и Регина. На открытой веранде в плетеном кресле читал газету Аркадий. Он всегда был недоволен своими женщинами, которые дом Трофимыча считали и своим домом. Слышал сердцем, что Регина тянется к Трофимычу, а Татьяна к Артуру, со временем смирился, и сам стал скучать и по Трофимычу, и по его дому, где в отличие от их собственной дачи было уютно, стоял хороший телевизор, а хозяин был такой простой и веселый.

Аркадий первым встретил поднимающегося по приступкам Олега:

— А-а-а, племянничек Петра Трофимыча! Позвольте представиться: сосед по даче член Союза писателей России, поэт Аркадий Халиф.

На его голос поспешила Регина. И тут же оговорила мужа:

— Кому нужно твое писательское членство?..

И, поклонившись гостю:

— Регина. Соседка Петра Трофимыча.

Спустился со второго этажа Трофимыч, долго и с нескрываемым удивлением смотрел на «племянника», которого словно подменили: он стал нормальным молодым человеком, синеглазым, русоволосым, с круглой, коротко остриженной головой.

Занимая свое место за столом, сказал:

— Не подозревал, что борода и длинные волосы могут так старить человека. У меня никогда не появлялось желания отрастить усы или бороду.

Оглядев стол, продолжал:

— Давно уж не видел на своем столе ничего подобного.

Регина повела плечом и ничего не сказала. У нее было плохое настроение; денег не было, и она не знала, на что жить. Рассчитывала на олигарха, но Таня, пообщавшись с ним в офисе и познакомившись с его юристами и помощниками, уладила дела с изданием книг матери и Трофимыча,— там для этой цели даже выделили чиновника,— он будет вроде редактора или составителя,— но наличными ничего не получила. Ехала зайцем в электричке и едва не расплакалась от досады.

Трофимыч, видя настроение Регины и Тани, старался их успокоить. Он тайком отдал Регине ту сотню рублей, которую вернул ему Олег. Трофимыч, конечно, мог бы взять сотню-другую долларов из тех, которые дал ему Артур, но те деньги он не трогал, выжидая время, когда они хорошо «улягутся», то есть когда станет ясно, что они действительно добыты праведным путем и Артуру не потребуются.

— Хорошо, что олигарх повелел издать наши книги,— говорил он сейчас Регине.— Надеюсь, будет же нам от них какой-то навар?

Регина его охладила:

— Во-первых, неизвестно, когда издадут наши книги. А во- вторых, я не очень-то на них и надеюсь. Тот чиновник, которого олигарх назначил нам в редакторы, непременно из демократов; он как прочтет твой роман, так и позеленеет от злости; увидит, какой шиш ты суешь им под нос. А от моих детских прок невелик. Сами издадут и сами же будут продавать. Сейчас время такое: писателей голодом вымаривают. Мне ли тебе говорить об этом.

Олег хотя и завтракал недавно в ресторане, но фруктов там не ел и сейчас с наслаждением поглощал клубнику, которую в этом году он еще не пробовал. Но особенно налегал на фрукты Аркадий. Он без церемоний накладывал себе в тарелку, оставляя для других самую малость. И Регина, боясь, что муженек сожрет и все остальное, положила в тарелку Трофимыча и клубнику, и абрикосы. Олег заметил ее недовольство мужем и пожалел, что купил мало фруктов. В силу своей деликатности и еще каких-то самому ему непонятных свойств собственного характера, он не хотел привлекать к себе внимания большой тратой денег. Знал, что люди настораживаются при виде богачей. И это явление считал нормальным. Русские совестливы, и мошенника среди них встретишь редко, здесь же он находился в обществе знаменитых писателей,— они-то уж, конечно, являют собой образец порядочности и моральной чистоты.

Аркадий узнал, что племянник Трофимыча несколько лет жил в Америке, и все время порывался завести разговор: как там и почему он в Штатах не закрепился. Аркадий относился к тому роду людей, которые Америку считают раем земным и готовы были всех в этом убеждать. Расправившись с клубникой, он через весь стол обратился к Олегу:

— Вы, надо полагать, поправили там свои денежные дела, но, как мне сказал Трофимыч, вернулись на Родину навсегда?

— Да, я больше из России никуда не поеду. Там, вдалеке от Родины, меня тоска заедает.

— О! Это мне странно слышать: быть в Америке и еще тосковать по ком-то.

• Предыдущая
• 32/86
• Следующая