Куртизанка и джентльмен - Росс Джулия - Страница 33

• Предыдущая
• 33/69
• Следующая

– Горацио томится в винном погребе постоялого двора, где его запер хозяин гостиницы. Они с Горацио крупно поссорились.

– А Офелия?

– Только что родила седьмого ребенка, – ответил молодой человек.

Райдер едва сдержал эмоции, которые совершенно не соответствовали сложившимся обстоятельствам.

– Дама на девятом месяце беременности играла Офелию?

– Пегги на трезвую голову великолепно играет Офелию, не важно, сколько у нее детей. В ее костюме много складок. Но теперь у нас нет дублеров. Сэм… – возница кивнул на молодого человека, – …единственный из парней, кто, когда нужда подопрет, может сыграть женскую роль, но он уже занят в роли Гамлета. И вот нет спектакля – нет денег, и до следующего плотного обеда еще далеко.

Миракл, обойдя лошадей, подошла и встала прямо под фонарями. Глядя снизу вверх, она ослепительно улыбнулась вознице. Черты ее были чисты, как у очень молоденькой девушки.

– «Только, милый брат, не будь как грешный пастырь, что другим указывает к небу путь тернистый…»[22]

– Силы небесные! – воскликнул человек с ружьем. Изменившееся внезапно лицо Миракл выдавало такую искреннюю сердечную муку, что Райдер почувствовал ужас. Миракл вытащила застрявшие в волосах листики и травинки и продолжила читать строки другого монолога:

– «Говорят, у совы был отец хлебник. Господи, мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать». – Миракл снова сделала реверанс. Все взгляды были обращены на нее. – Если вы поможете нам, мистер Фейбер, я смогу сыграть Офелию.

– Ну, я!.. – произнес возница среди внезапно воцарившегося молчания. – Да это даже лучше, чем на лондонских подмостках.

– Именно там я этому и научилась, – отвечала Миракл.

– А ваш супруг?

– Мы не женаты, – ответила она. – Это мой кузен, мистер Девон. Он может помочь вам с реквизитом и…

– …сыграть Фортинбраса, конечно, – закончил Райдер. – А возможно, и разных других благородных господ, хотя роль Горацио, боюсь, я не смогу выучить за столь короткий срок.

Некоторые члены труппы захлопали в ладоши.

Пытаясь не показать, насколько абсурдным кажется ему происходящее, Райдер припомнил несколько фраз Фортинбраса из последнего акта пьесы:

– «А я, скорбя, свое приемлю счастье…»

Кучер снова присвистнул:

– Из вас выйдет чертовски хороший принц Норвежский, сэр. Вы буквально рождены для этой роли.

Миракл посмотрела на Райдера, не скрывая своего удивления.

Райдер наклонился к ней ближе, спеша ответить на ее безмолвный вопрос.

– Мы с Джеком в детстве, бывало, забавы ради разыгрывали пьесы. Я, наверное, могу подготовиться и припомнить большую часть текста.

Гамлет вылез из фургона и протянул ему руку. Юноша оказался хорош собой, с ярко-голубыми глазами и многозначительной улыбкой.

– Значит, нам улыбнулась удача, сэр! Хозяин постоялого двора завтра отпустит нашего Горацио, и к завтрашнему спектаклю он поспеет.

– Стало быть, вы нас берете? – спросила Миракл.

Юноша улыбнулся ей, затем снова обратился к Райдеру:

– Позволено ли мне поцеловать вашу очаровательную кузину, мистер Девон?

Райдер с неподдельным удивлением воззрился на молодого человека.

– Не помню, чтобы Гамлет в пьесе целовал Офелию.

– В нашей постановке он ее целует. Публике это нравится.

– Наш театр не для джентри[23], – пояснила женщина. – Мы выступаем перед простым людом в амбарах, на постоялых дворах и на зеленых полях. Этой публике нравится, когда их заставляют забыть о том, кто они такие.

– Тогда зачем вы выбрали «Гамлета»? – спросил Райдер. – Почему бы не взять какую-нибудь комедию?

– Потому что в «Гамлете» есть все, – сказала Миракл. – Страсть, трагедия, буффонада, любовь, психологические хитросплетения и призрак, и в конце почти все умирают. Поэтому я буду только рада поцеловать Гамлета. За постель, еду и возможность двигаться на север я готова поцеловать даже призрака.

Молодой человек рассмеялся, обнял ее за талию и поцеловал. Миракл обвила его шею руками и ответила на поцелуй.

Все у Райдера внутри перевернулось, как будто он получил удар. Он заставил себя разжать руки и смотреть в сторону, но в его крови кипела холодная ярость.

– Забирайтесь к нам в фургон, мистер Девон, – сказал возница, проницательно глядя на Райдера. – У вас лицо честного человека, сэр, и благодаря вашей кузине публика на наши спектакли повалит валом.

Если избить Гамлета до полусмерти, ничего хорошего из этого не выйдет. Призвав на помощь всю свою надменность аристократа, Райдер повернулся спиной к неверной Офелии и решительно двинулся к фургону.

Кучер протянул ему руку:

– Роберт Б. Фейбер, сэр, рад знакомству с вами. Этот парень с ружьем – мой брат, Уильям Б. Фейбер. Билл играет Полония, а я Клавдий. – Темные глаза мужчины сверкнули. – Мне, видите ли, нравится играть злодеев. А Гамлет – это мой сын, Сэм, то есть Сэмюел Б. Фейбер, – Мужчина указал большим пальцем через плечо. – А там, позади, сидит моя жена, миссис Фейбер, но ребята зовут ее Гертрудой.

– Вы очень добры, мистер Фейбер. – Райдер пожал протянутую ему руку и забрался в фургон. – Ларри Девон к вашим услугам.

Кучер оглянулся на своего сына рядом с Миракл.

– Давай скорее, Сэм! – позвал мистер Фейбер. – Оставь девушку!

Райдер прикинулся совершенно равнодушным. Но когда Сэм взял Миракл за руку и повел ко второму фургону, в котором они оба исчезли, невыносимая боль сдавила Райдеру горло.

Проехав еще миль пять по дороге, бродячие актеры мистера Фейбера разбили лагерь в открытом поле возле деревни. С привычной ловкостью труппа расставила палатки и натянула тенты. Райдеру отвели угол в замке из холстины. Спящий рядом артист громко храпел. Актеры к тому времени уже подкрепились, однако миссис Фейбер – известная как Гертруда, мать Гамлета – раздобыла где-то немного хлеба с сыром и передала их Райдеру вместе с кружкой эля. Взбешенному нанесенной обидой Райдеру столь щедрое гостеприимство было в тягость. Как только в лагере воцарилась тишина, Райдер незаметно выполз из фургона и зашагал прочь. В отдалении маячили темные деревья, нависавшие над чернильным глазом маленького прудика. Райдер двинулся вдоль грязного берега.

Он чуть было не уткнулся в деревянный перелаз, загораживавший прореху в живой изгороди. Райдер положил руки на перила перелаза и устремил взгляд ввысь, в далекое мерцание ночного неба. Горизонт был подернут завесой облаков, однако необычайно яркий свет некоторых звезд прямо над головой пробивался сквозь дымку. Самая яркая из них, должно быть, Бега из созвездия Лиры.

– Я как будто вижу Альтаир, – вдруг послышался тихий голос Миракл. – Глаз созвездия Орла, вечно стремящегося домой по Млечному Пути. Видите, там, у него на крыле, горит звезда, которая в начале каждой недели то становится ярче, то тускнеет, будто он то улыбается, то хмурится, взирая на нас с высоты. Не знаю, есть ли у нее свое имя.

Райдер, потрясенный, резко обернулся. Она стояла в тени живой изгороди. Ее лицо, прекрасное и вероломное, в облаке черных волос тускло мерцало, как лицо мифической дриады.

– Черт! – воскликнул Райдер. – Черт вас возьми!

– А, – отозвалась Миракл, – осудили, не выслушав оправданий, как Дездемону?

– Вы ошиблись пьесой. Мы разыгрываем фарс, а не трагедию. Но если мне предназначена роль шута, то избавьте меня хотя бы от роли ничтожества.

– Только рискуя сгореть.

Райдер вспыхнул от гнева:

– И вы та, кто подливает масла в огонь.

– Вот как? Тогда давайте гореть!

Она дерзко и вызывающе рассмеялась, прижимаясь к его груди своим мягким, нежным и таким желанным телом: Ее гибкая спина прогнулась под его руками. Шея и подбородок легли в его ладонь. Измученный ревностью, Райдер впился в ее губы, словно старался заглушить боль нанесенной ему обиды.

• Предыдущая
• 33/69
• Следующая