Грешный любовник - Росс Джулия - Страница 14

• Предыдущая
• 14/79
• Следующая

– В таком случае, сэр, вы пришли как раз по адресу. На подгибающихся ногах Сильвия вошла внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной. Дав тут же отошел с мистером Финчем, с которым он перекинулся парой слов.

Подмастерья сновали туда-сюда, таскали уголь, месили и раскатывали тесто, рубили на начинку яблоки, почечное сало, баранину, лук. Угли горели красным. Возле кирпичных печей решетчатые полки гнулись под тяжестью великого множества уже испеченных хлебов и пирогов с хрустящей, зажаристой корочкой. Все запахи смешивались в единое чудное благоухание, от которого текли слюнки.

Сильвия стояла, промокшая до нитки, посреди шума и гомона пекарни и не могла отвести глаз от своего нового хозяина: высокого, худого, внушающего ужас.

Ей страшно хотелось есть.

– Сядь же, – распорядился Дав, вернувшийся, чтобы повесить свой мокрый плащ на крючок возле двери. – Вон туда, на ту бочку подле огня.

Она села там, куда он показал, придвинула ноги поближе к пылающему огню. От сапог ее шел пар. Мистер Финч вручил ей горячий, только вынутый из печи пирог на маленькой деревянной лопатке. Корочка пирога сверкала сахарной глазурью. Ледяными пальцами она неловко отламывала кусочки – приходилось ждать, пока весь пирог немного остынет. Наконец зубы ее впились в теплую cмесь изюма и яблок. Язык ощутил восхитительный вкус пряностей и меда.

– Это минс-пай, – улыбаясь, сказал Дав. – Мой друг Мэтью Финч славится такими пирогами.

– И заслуженно, – проговорила Сильвия. Без особых к тому причин ей вдруг захотелось плакать или смеяться.

– Скоро появятся разносчики-пирожники, – объяснил мистер Финч. – Мы печем всю ночь. Мальчишки продают весь день.

Африканец ухмыльнулся, сверкнув зубами, белыми, как его передник, и пошел приглядеть за новой порцией хлебов.

Сильвия слизнула одинокую изюминку, прилипшую к уголку ее рта, затем без всякого стыда облизала пальцы. Простая благодарность переполняла ее сердце. В этой жаркой, засыпанной мукой пекарне она вдруг почувствовала себя свободной от герцога Ившира, поручавшего своим агентам задания, от которых немудрено лишиться присутствия духа. Свободной, как в детстве.

– Мэтью Финч... – протянула она. – Как же вы познакомились с такой выдающейся личностью?

– Он пекарь, – объяснил Дав.

– Чепуха! Он волшебник. Его пирог просто божествен. А вы не голодны?

– Вчера мы с тобой вместе поужинали в девять. Позже, пока ты дрых в кабинете, обходясь без пищи, я отужинал еще раз с леди Шарлоттой. Я не голоден.

– Неужели вы зашли сюда только ради меня?

– А почему бы и нет? – спросил он. – Ты считаешь меня чудовищем, Джордж?

Кусок пирога едва не застрял у нее в горле. Он употребил именно то слово, которым его назвал Ившир.

– Чудовищем? Отчего же я должен считать вас чудовищем?

– В глазах у тебя сегодня утром появилось что-то такое, словно ты боишься меня.

– Я не боюсь. Я в ужасе от вас.

– Ты считаещь, что я слишком легкомысленно отношусь к женщинам, с которыми сплю?

Чтобы избежать его взгляда, она снова принялась за пирог.

– Леди Шарлотта, может, и сама не прочь. Я даже уверен, что так, но теперь она же совершенно одурела от любви!

Он захохотал, да так, что подмастерья стали оглядываться на них. Она подняла на него взгляд, стараясь не позволить сердцу забиться быстрее. Он выглядел убийственно обаятельным!

– Господи, Джордж! Какое же чувствительное, хоть и непоследовательное, сердечко бьется под твоим промокшим камзолом! Вчера ты утверждал, что женщины менее уязвимы, чем мужчины. И, по-моему, искренне. А теперь ты пытаешься меня уверить, что одного совместного ужина и нескольких карточных партий достаточно для того, чтобы способствовать падению дамы. – И глаза его улыбнулись ей самым безнравственным образом. – Не может быть, чтоб ты и вправду решил, будто один вечер в моем обществе погубил леди Шарлотту Рэмпол безвозвратно!

– Совместный ужин и несколько карточных партий? Вы считаете, что от карточных партий она смотрела на вас сегодня утром так, будто рядом с ней стоит сэр Ланселот собственной персоной?

– Так вот как она на меня смотрела? – Он провел ладонью по деревянной лопатке, собирая осыпавшийся сахар и толченый миндаль, и слизнул его с пальцев. Чувственно. Неспешно. – Странный ты парень, Джордж. Так беспокоишься о нежных чувствах леди Шарлотты, а сам собирался без всякого сожаления ограбить ее на двести гиней.

– Лучше облегчить кошелек, выиграв совершенно честно пари, – не сдавалась Сильвия, – чем, воспользовавшись ее слабостью, затащить в постель и разбить ей сердце.

– Воспользовавшись ее слабостью?

Он забрал у нее деревянную лопаточку и положил на полку. Внезапно ей представилась картина – его сильная ладонь на белой коже леди Шарлотты. Боже, да ведь ей и правда небезразлично все, что связано с ним, и Сильвия встревожилась еще сильнее.

– А как это следует называть?

– Позволь мне успокоить тебя. Я счел за благо не допустить, чтобы ты обманом выманивал у нее деньги, но ее милость наделена не столь уж чувствительным сердцем.

– Откуда вы знаете? Переспали с ней, а теперь в грош не ставите ее чувства?

– Мои решения относительно того, спать ли мне с какой-нибудь дамой или нет, совершенно, как я уже говорил, Джордж, тебя не касаются. Откровенно говоря, я несколько удивлен, что ты оказался не в силах сдержать свое любопытство. – Он снова повернулся к ней, в карих глазах его горело веселье. – Уж не ревнуешь ли ты, Джордж?

– Ну разумеется, нет!

– Вы много потеряли, сэр. Леди Шарлотта просто накинулась бы на такого хорошенького юношу! И какими бы романтическими фантазиями ни была набита твоя голова, опыт оказался бы очень поучительным для тебя. Да ты, часом, не девственник ли, а, Джордж?

Она посмотрела ему прямо в глаза и встала, чувствуя себя полной дурой. Губы ее горели и обрели вдруг такую чувствительность, что, казалось, не смогут сложиться как надо, чтобы произнести даже слово.

– А вот это, – подчеркнула она, – вас не касается.

– Итак, ты дал сдачи и теперь доволен? – Очень живое веселье притаилось в уголках его рта. – Ты согрелся? Ты утолил свой голод?

Она кивнула.

– Тогда пошли домой, сэр, – приказал он. – Я не хочу есть, но после целой ночи, проведенной за очень азартными играми в обществе леди Шарлотты, я не прочь выпить кофе.

Молитвенника уже не оказалось в той комнате подле его спальни, где вчера она находилась в качестве пленницы. И на сей раз здесь было тепло от разожженного камина и ванны с горячей водой.

– Ну, – губки Берта, – хорошую же историю мы вляпались.

– Унас есть крыша над головой. – отбросила свой парик и принялась вынимать шпильки из волос. – У нас есть камин. Ты получишь честную работу, за которую тебе будут платить. Я очень благодарна тебе за то, что ты так хорошо исполнила свою роль вчера, но моя благодарность будет просто безграничной, если ты поможешь мне сейчас стянуть сапоги.

Берта опустилась на колени и стянула с Сильвии сапоги, затем занялась полотенцами, в то время как ее хозяйка снимала с себя один за другим промокшие предметы мужского туалета. Наконец она добралась до повязки, перетягивавшей ее грудь.

– Боже, – произнесла Сильвия, – какое счастье, что природа оделила меня не слишком щедро в этом отношении.

– Ну, все же достаточно, – засмеялась Берта.

Сильвия погрузилась в горячую воду. Ей удалось осуществить первую часть своего плана. Она будет жить в доме Давенби в качестве его личного секретаря. Она завоюет уважение и доверие хозяина. Затем понемногу раскроет все его тайны и передаст герцогу Ивширу все, что необходимо для уничтожения Роберта Давенби.

Он очарователен. Привлекателен. Интересен. Остроумен. Храбр. Умен. Обладает безупречными манерами. Само собой разумеется. Но обаяние и привлекательность суть атрибуты дьявола, причем едва ли не самые полезные для него.

• Предыдущая
• 14/79
• Следующая