Томас Мор - Осиновский Игорь Николаевич - Страница 17

Для гуманиста XV–XVI вв. труд для обеспечения средств существования — это «телесное рабство», которому противопоставлялась духовная, интеллектуальная деятельность. Ни у одного гуманиста при всем его уважении и сочувственном отношении к простым людям труда мы не встретим апологии труда как такового. Достойным человека гуманист считает лишь умственный труд, которому только и должно отдавать свой досуг. В понимании физического труда лишь как телесного бремени мы находим объяснение многих сторон утопического идеала Мора. Мор предпочитает всеобщую трудовую повинность и скромную, но обеспеченную всем необходимым жизнь на началах равенства, нежели осуществление порочного принципа неограниченного досуга для избранных за счет эксплуатации остальных членов общества.

Основная хозяйственная единица Утопии — семья. При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что семья утопийцев необычная и формируется она не только по принципу родства. «Семья» утопийцев представляет собой в значительной мере искусственное образование, создаваемое на основе профессиональной принадлежности ее членов. «По большей части каждого выучивают ремеслу старших. Ибо к этому чаще всего влекутся они от природы. Если же кого-либо привлекает к себе иное занятие, то его принимает другое хозяйство (семейство. — И. О.), ремеслу которого он хотел бы обучиться» (6, 183–184). Отношения в семье строго патриархальные. Во главе семьи стоит старейший. «Жены услужают мужьям, дети — родителям и вообще младшие… старшим» (6, 192–193). В Утопии распространено почитание предков. Патриархальные отношения в семье, а также ярко выраженный ее ремесленный, профессиональный признак живо напоминают реальный прототип семейной общины утопийцев — идеализированную ремесленную общину средних веков.

В отличие от традиционного порядка вещей, когда город выступал по отношению к деревне как эксплуататор, горожане-ремесленники Утопии одновременно являются и земледельцами. Граждане по очереди переселяются в прилегающие к городу сельские округа, где работают в течение двух лет, а по истечении срока возвращаются обратно в города, к ремесленному труду. Жители города считают себя по отношению к деревенской округе «скорее держателями, чем владельцами этих земель» (6, 174). Искусственно созданный семейнопатриархальный коллектив Мор считает наиболее приемлемой формой организации труда как в ремесле, так и в земледелии. Главная производственная ячейка в сельском хозяйстве Утопии также большая община, насчитывающая не менее сорока членов — мужчин и женщин — и вдобавок еще двух прикрепленных к ней рабов. Во главе такого сельского «семейства» стоят «хозяин и хозяйка, почтенные и в летах» (см. 6, 174–175).

Автор «Утопии» пытался по-своему преодолеть исторически сложившееся противоречие между городом и деревней, однако он делал это слишком упрощенно, заставляя своих утопийцев время от времени переселяться на два года из города в деревню. Мор видел, что земледельческий труд, особенно в условиях Англии XVI в., при тогдашней технике сельского хозяйства, был тяжелым бременем для тех, кто занимался им всю жизнь. Стремясь облегчить труд земледельца в своем идеальном обществе, Мор превращает земледелие в обязательную, хотя и временную повинность для всех граждан.

Социально-политическому строю Утопии соответствуют принципы ее внешней политики. В противоположность феодально-рыцарской морали, считавшей военное ремесло делом чести и славы, утопийцы решительно осуждают войну как род деятельности, недостойный человека. Для них «нет ничего бесславнее славы, добытой на войне» (6, 242). Сурово осудив в «Утопии» политику феодальной агрессии, Мор, однако, далек от пацифизма. При всей ненависти утопийцев к войне они опытные и храбрые солдаты, которые не только готовы с оружием в руках защищать свой остров от любого захватчика, но и всегда рады помочь дружественным народам «защитить свои пределы». Столь же охотно жители Утопии помогают любому народу свергнуть ненавистное иго тирана. При этом, ведя войну, утопийцы стремятся избежать кровопролития, дабы народ враждебной страны не страдал из-за безумной политики своих правителей. Они предпочитают побеждать врага искусством и хитростью. Даже тогда, когда их побуждают к войне, утопийцы преследуют одну цель — любым путем сделать войну излишней. В такой форме Томас Мор — гуманист высказал свое отношение к феодальным войнам, сопровождавшимся массовыми убийствами, разрушениями городов и опустошениями.

Для понимания гуманистической концепции Мора необходимо наряду с социально-политическими проблемами «Утопии» исследовать также ее этический и религиозный аспекты.

Нетрудно заметить, что главное в утопийской этике — это проблема счастья. Как полагают жители «Утопии», человеческое счастье заключается в удовольствии, наслаждении, но не во всяком, а лишь в «честном и добропорядочном», основанном на добродетели и устремленном в конечном итоге к высшему благу (см. 6, 210; 212). Ставя и решая эти «вечные» проблемы, Мор обнаруживает основательное знакомство с древнегреческой философией, в частности с Платоном и Аристотелем. Об этом свидетельствует не только общность поставленных проблем и общность терминологии, но и многочисленные почти текстуальные совпадения «Утопии» с диалогами Платона «Филеб», «Государство», а также «Этикой» Аристотеля.

Речь идет о глубоком понимании существа этической философии Платона, без искажений и христианской тенденциозности, которую было бы естественно предположить у католика Мора. Прежде всего это обнаруживается, когда Мор рассматривает такие важнейшие категории, как «удовольствие» и «наслаждение». «Удовольствие» в этике утопийцев определяется как «всякое движение и состояние тела и души, пребывая в которых под водительством природы, человек наслаждается» (6, 215). Так же как и в диалоге Платона «Филеб», в «Утопии» дается тщательная классификация родов и видов удовольствий, которые подразделяются на истинные и ложные. Истинные удовольствия — это в первую очередь духовные, и в особенности «та сладость, которую порождает созерцание истины» (6, 220). К истинным относятся также телесные удовольствия, отвечающие здоровой человеческой природе и не причиняющие вреда окружающим. Само здоровье утопийцы признают величайшим удовольствием и основой всего. При всем жизнеутверждающем характере этики «Утопии», отвергающей аскетизм и прославляющей неотъемлемое право человека на счастье и земные радости, Мор далек от проповеди плоского гедонизма. Напротив, подобно Сократу в диалоге Платона «Филеб», автор «Утопии» убийственно иронически относится к самой идее, что человек способен испытать полное удовлетворение, наслаждаясь физическими удовольствиями (см. 6, 223).

«Первыми и самыми главными» утопийцы считают удовольствия, связанные с упражнением в добродетели и сознанием праведной жизни (см. 6, 222). При этом в духе учения стоиков под добродетелью подразумевается «жизнь в соответствии с природой», к которой, по мнению утопийцев, люди предназначены самим творцом (см. 6, 212). Но если природа внушает человеку быть добрым к другим, то она не велит ему «быть суровым и беспощадным к себе самому», напротив, сама природа предписывает нам наслаждение «как предел всех наших деяний…» (6, 213). Иными словами, автор «Утопии» исходит из убеждения, что аскетизм противоречит человеческой природе. Такова реакция гуманиста на феодально-католическую этику.

Утопийцы любят и ценят красоту тела, силу, проворство. Им присуще чувство благоговения перед красотой мира. Они считают, что «презирать красоту, ослаблять силы, обращать проворство в лень, истощать тело постами, причинять вред здоровью и отвергать прочие благодеяния природы в высшей степени безумно» (6, 224). Исключение, согласно этике утопийцев, допустимо лишь тогда, когда человек добровольно пренебрегает своим благом ради пламенной заботы о других и об обществе, «ожидая взамен этого своего труда от Бога большего удовольствия» (6, 224).

Жители счастливого острова с радостью и благодарностью признают милость «матери-природы», одарившей человека способностью наслаждаться душой и телом. Впрочем, они убеждены, что следовать надо не всякому влечению природы, а лишь тому, которое повинуется разуму. «…Разум возжигает у смертных… любовь и почитание величия Божьего, которому мы обязаны и тем, что существуем, и тем, что способны обладать счастьем… он наставляет и побуждает, чтобы мы жили в наименьшей тревоге и наибольшей радости и прочим всем помогали в достижении того же» (6, 212). Этика утопийцев обосновывается и аргументируется прежде всего доводами разума. Утопийцы считают свою этику наиболее разумной прежде всего потому, что она полезна для общества в целом и для каждого члена общества в отдельности.