Радости и тяготы личной жизни - Росс Джоу Энн - Страница 42

• Предыдущая
• 42/86
• Следующая

Но какими бы чудесными ни казались дни близости с Рорком, Джейд понимала, что прошлое так просто не отступит. Сама Джейд уже далеко не та, что была раньше, да и Рорк тоже.

Им обоим нужно время. Время, чтобы выяснить, а не были ли их чувства спровоцированы романтической атмосферой острова.

Несмотря на всю свою мечтательность, Джейд всегда била прагматиком. Жизнь бок о бок с Белл едва ли не с детства научила ее, что чем больше мечтаешь о счастье, тем меньше его получаешь. Но сейчас... сейчас, когда волшебные силы свели ее с Рорком вновь, она узнала, как же соблазнительны мечты о счастье и вечной любви. И это испугало ее.

– Видит Бог, не хочу я никуда ехать, – сказал Рорк. Они лежали в постели – сплетенье рук, сплетенье ног...

Джейд в душе была даже рада, когда Рорк впервые упомянул о необходимости его скорого отъезда в Сан-Франциско. Ей самой пора было домой, хоть и мучительно было расставаться с Горком Но спектакль с участием Эми будет буквально через несколько дней, а пропустить «театральный дебют» дочки она просто не имеет права.

– Ты же не можешь пренебречь своей работой.

– Я должен закончить все за неделю. В крайнем случае дней за десять, – сказал Рорк. – Потом я прилечу в Нью-Йорк – уладить одно личное дело Как солнечным светом наслаждаясь теплотой его улыбки, Джейд не могла отделаться от предчувствия, что нечто ужасное подстерегает ее в глубинах этого океана любви. С трудом отогнав тревожные думы, она обратила свое лицо к Рорку и погрузилась в бездну мечтаний.

На следующее утро он улетел. Глядя как растворяется в яркой голубизне неба маленькая точка самолета, Джейд неожиданно приняла важное решение: когда Рорк появится в Нью-Йорке, она скажет ему об Эми. Потому что какое бы будущее ни ждало их, Рорк имеет право знать о дочери.

Сцена для спектакля «Красная Шапочка» Детского театра глухих была предоставлена в квартале Сохо, на верхнем этаже огромного здания на Грин-стрит. Изначально здание использовалось как складское помещение, но это еще в девятнадцатом веке, когда оно было построено; сейчас на первом этаже его располагалась галерея современного искусства. Строение это славилось своим фасадом с коринфскими колоннами, которые хоть и казались внешне каменными, на самом деле были чугунными.

Зрительный зал был в основном заполнен родственниками и друзьями «артистов». Юные актеры были трогательны и доверчивы. Невинные души, они не подозревали о безжалостной жизни, которая царит всюду, и Джейд даже с беспокойством подумала, смогут ли они существовать, когда им придет время покинуть безопасные и надежные стены их мира неслышащих.

Несмотря на то, что еще двое ребятишек из «школы» Кингов вышли уже в большой мир, Джейд не была полностью уверена, смогут ли они полноценно жить там, где поблажек не будет.

Сценическое освещение – красные, желтые, белые прожекторы – щедро использовались во всех мизансценах; когда необходимо, из-за кулис показывались и педагоги-помощники. Пусть не профессионально, но актеры играли от души и вдохновенно.

Эми, конечно, была слишком юна, чтобы получить большую роль в спектакле. Но это отнюдь не лишило ее зрительского внимания. Джейд трепетала от гордости и волнения за дочку, когда ее девочка, одетая в костюм «дерева» – коричневый комбинезончик и пышное зеленое платьице, покорила аудиторию. Не в состоянии спокойно справиться со статичной ролью «дерева», Эми мимикой выражала свои эмоции: страх, когда появлялся на сцене Волк, всепоглощающий ужас, когда он съел Бабушку, недоверчивость, когда Красная Шапочка вошла в бабушкину избушку, отчаянную радость, когда наконец пришел дровосекизбавитель.

Когда мальчик-»Дровосек» начал выгонять из избушки опозоренного Волка, Эми, вся во власти необузданных чувств, вышла из роли и тоже принялась выгонять злодея со сцены, отчаянно махая на кровожадного Волка своими руками-цветками».

– Ты была бесподобна! – воскликнула Джейд, когда после оваций они с дочкой встретились за кулисами, где устроили угощение с соками и выпечкой. Пальцами Джейд делала выразительные знаки. – Я так горжусь тобой!

Личико Эми сияло от счастья, горели возбуждением сапфировые глазенки.

– Ты видела? Видела, как все флопали?

Не все звуки, особенно шипящие, свистящие, шумовые, давались Эми идеально, но врачи и педагоги уверяли Джейд, что речь девочки развивается прекрасно.

– Видела, конечно.

– Мне так это нлавитта, – призналась Эми. – Отень. Когда я выласту, я буду алтисткой. Злители будут все флопать мне. Плавда?

Живое, буйное воображение Эми открыло перед нею такие просторы, такие возможности, о которых она не подозревала, обитая в спокойном мире сверстников – товарищей по несчастью.

И вот сейчас Джейд, глядя на свою гордую, сияющую дочку, поняла, что так же, как ей самой удалось избежать убогого, бессмысленного прозябания в Гэллахер-сити, так же и Эми, несмотря на глухоту, удастся достичь в жизни всего, чего она захочет.

– Конечно, все будут тебе хлопать, – согласилась Джейд и захлопала в ладоши сама. – Вот так хлопать, вот так, вот так.

Эми взяла ее за руки.

– Фатит флопать, – сказала она, – а то длугие лебята подумают, фто я больфе, фем они, понлавилась.

Эми была чутким, смышленым ребенком, с интуитивно развитым чувством справедливости и очень-очень добрым. Как рассказывала Джин Кинг, на прошлой неделе они всей «школой» отправились за мороженым, и, выходя из магазина, Эми увидела женщину, склонившуюся у пустого картонного ящика на другой стороне улицы. Женщина неожиданно начала выкрикивать обидные слова в адрес ребят. Эми, которая, естественно, не слышала этих оскорблений, перебежала через улицу и протянула бездомной фунтик клубнично-сливочного мороженого. Та оцепенела, сначала молчала, а потом взялась быстро копаться в огромном потрепанном пакете со своим скарбом.

Через минуту Эми вернулась к своим товарищам и, сияя от удовольствия, показала всем пустой пластиковый стаканчик, который та женщина подарила ей в благодарность за мороженое.

Усевшись с дочкой за малюсеньким столиком, уплетая вместе со всеми домашние кексы, прихлебывая фруктовый морс, Джейд подумала о Рорке, о том, как она приведет его на встречу с Эми. Она была уверена, что он с первого взгляда полюбит свою дочь.

– Выглядишь чудесно, – сказала Нина на следующий день после спектакля. – Греция явно пошла тебе на пользу.

Джейд таинственно улыбнулась.

– Точно.

– И кто же это за таинственный и сексуальный рыбак-островитянин?

– Как тебе понравилось вчерашнее представление? – намеренно переменила тему Джейд.

– Я сожалею, что мне пришлось уйти с праздника, который устроили после спектакля, но само действо – просто потрясающе! Эми – очаровательна. Развивается как сорняк на огороде.

А сколько вдохновения! Я уж не говорю о способностях к импровизации на сцене... Ладно, ты от вопросов-то не уходи. Кто же этот мужчина?

– А ведь она, правда, делает успехи, – с горделивой улыбкой сказала Джейд. – После спектакля она сообщила мне, что собирается стать актрисой, когда вырастет.

– Неужели? – Нина явно была сбита с толку.

– Ее педагог говорит, что в стране есть несколько театральных трупп с глухими артистами, – продолжала Джейд. – Но даже если бы их и не было, Эми, возможно, организовала бы их.

– Упорство она унаследовала от матери, – заметила Нина.

– Предпочитаю называть это целеустремленностью, – засмеялась Джейд и налила себе и Нине еще по чашке кофе. – Я видела Рорка.

Нина чуть не уронила свою чашку.

– В Греции?

– В Греции, – подтвердила Джейд.

– Ну, вот и объяснение, откуда у тебя эта улыбка Моны Лизы. И что, все сложилось неплохо, как я понимаю?

– Лучше, чем неплохо. Чудесно. Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что влюбилась?

– Скажу – наконец-то. Расскажи-ка все по порядку. Что Рорк сказал, узнав о том, что он – отец девочки?

• Предыдущая
• 42/86
• Следующая