Призрак счастья - Рощина Наталия - Страница 65

• Предыдущая
• 65/85
• Следующая

Мартова видела, что та волнуется. Уже тронутые возрастом руки дрожали, когда Кристина Валентиновна прикуривала длинную белую сигару в мундштуке. С удовольствием выпустив дым, женщина подняла брови и на мгновение застыла. Ее позу можно было назвать наигранной, слишком она была неестественной. А может, впечатление складывалось оттого, что Тарасова прямо держала спину, вместо того, чтобы, расслабившись, утонуть в глубоком кресле.

— Знаете, в жизни Георгия до вас было две женщины, любивших его безгранично. Я имела в виду двух — его мать и его первую жену. Мать он навсегда вычеркнул из своей жизни, не приняв ее решения выйти замуж после смерти отца. Вы знали об этом?

— Георгий говорил, что его родители давно умерли, и показывал мне гитару, которую когда-то купил ему отец. Он очень дорожил ею. Я считала, что он — хороший сын, — медленно выговаривая слова, перебила Тарасову Лита.

— Да, конечно, умерли. Только мать прожила бы гораздо больше, если бы родной сын не вычеркнул ее из жизни за предательство, которого она не совершала. По сути, он не смог перебороть ревности к другому мужчине, который хотел сделать его мать счастливой. Это был замечательный человек, культурный человек. Олег Викторович Раздольский приложил немало усилий, чтобы наладить отношения с Георгием. Но тот был непреклонным. Я знаю некоторые подробности, которые стали мне известны несколько лет назад от самого Олега Викторовича. Мы случайно познакомились на одной выставке, разговорились, и старик открыл свою душу. Выложил все, что столько лет не давало ему покоя. Мне было жалко смотреть на него. Ведь он во всем обвинил себя. Якобы ему нужно было просто уйти и не ставить Нину Петровну перед выбором.

— Ваш лимит скоро закончится. — Лита почувствовала, что на нее давит невидимая сила. Она прижимает ее к креслу, не дает подняться, подойти к окну и пошире распахнуть его. В кабинете стало трудно дышать. Лита смогла только протянуть руку и включить стоящий рядом вентилятор.

— Георгий ушел из дома и был принят семьей Светланы. Та любила его, как любила все прекрасное. Что говорить, Георгий был необыкновенно красивым. Даже возраст не уменьшил его обаяния, магии черных глаз. Сколько девчонок тщетно пытались заполучить его. Нет, ему не нужна была просто любовь. Он шел только по своему сценарию. Светлана больше всех подходила на роль спутницы жизни: нескрываемый достаток, родители за границей. Кто еще сможет подтолкнуть, придать небольшое ускорение честолюбивым планам юноши? Он не любил ее. Он никогда не признавался в чувствах, он хотел быть честным.

Она все понимала, но боялась потерять его. Светлана была мало приспособлена к жизни. С нею рядом должен был находиться мужчина, с которым можно не беспокоиться за будущее. Мартов тоже идеально подходил для нее. Природная красота сочеталась у него с недюжинным умом. Не хватало связей, денег, пропуска в высшее общество. Все это он получил, женившись на Светлане. Они хорошо играли свои роли до поры до времени. Наверное, Светлана надеялась, что это легко — жить с любимым человеком, который равнодушен к женщинам. Она не понимала, на что себя обрекает. Доказав всем, что только ей удалось заполучить Мартова, она прожила в браке более тридцати лет. На руках хватит пальцев, чтобы сосчитать ее счастливые дни.

Георгий никогда не изменял ей — ему это было не нужно. Он поднимался по крутым ступеням карьеры, которые становились все более пологими, пока не превратились в ровную, мягкую дорожку. А Светлана была рядом: блистала бриллиантами, супермодными нарядами. Но никакой достаток не мог компенсировать пустоту в душе. Они словно заключили контракт и исправно придерживались его условий. Я удивляюсь, что у них появилось двое детей. Ну, с Иваном понятно… Их отчуждение от отца — бумеранг, который сбил его с ног. Все вернулось сторицей — ни больше ни меньше. Дети тоже не захотели видеть рядом с отцом другую женщину, какой бы прекрасной она ни была.

Тарасова закурила следующую сигарету. Лита молча наблюдала за нею, чувствуя, как тело занемело. Все вокруг перестало существовать. Только грудной голос звучал везде. Клубы дыма окутали собеседницу и казались серым облаком, предвещающим грозу. Каждое слово резало ножом. Слушать было невозможно, но и останавливать рассказчицу Мартова не хотела. В конце концов, теперь будет кому задать свои вопросы. Стеблова с Иваном темнят, играют в благородство, а этой даме, похоже, не до него.

— Вы заблуждаетесь, — тихо сказала Лита, подставляя лицо холодным потокам воздуха от вентилятора. Она закрыла глаза и, не глядя на Тарасову, говорила. — Вы ошибаетесь. Вы говорите словно не о человеке, а о роботе с заданной программой.

— Я хочу сказать, что он бы постепенно вычеркнул и вас из жизни, как и женщину, подарившему ему жизнь.

— Вы плохой психолог, — голос Литы дрожал, но негодовать у нее не было сил. — Не знаю, какую цель вы преследовали, но вам ничего не удалось.

— Нет ничего более глупого, чем отрицать очевидное, — невозмутимо продолжала Кристина Валентиновна. — Я была далеко отсюда, когда со Светланой произошел тот роковой несчастный случай. Почти сразу после окончания института я уехала с мужем в Канаду. У нас не было секретов друг от друга. Знаете, в начале ее романа с Мартовым я сама заглядывалась на него, ожидая, когда же все закончится. Он обладал удивительным свойством завораживать и заставлять желать себя. Потом я поняла, что ему нужна только Борзова… Мы расстались и стали переписываться. Сначала часто, потом реже. Ее последние письма были так горьки. Она осталась одна, совсем одна. Взрослые дети устраивали свою жизнь за границей, а муж занимался исключительно работой. Она не смогла справиться с душевной пустотой, которую некому было заполнить.

— И что же случилось? — [ — впервые за время беседы Лита задала вопрос, который давно волновал ее. Когда-то Георгий не захотел вдаваться в подробности, а мама вообще предположила страшную вещь. — Ее убили?

— Зачем убивать труп? Она давно умерла и реально существовала только ее красивая, сверкающая оболочка Внутри все прогнило. Она заливала свои переживания коньяком, но от этого не становилось легче. Начала курить… Я никогда не видела ее с сигаретой. Ей это наверняка не шло. Я писала ей, чтобы не баловалась, чтобы шла к психоаналитику. Развелась, в конце концов! Но она не могла, Мартов был для нее наркотиком, добровольно отказаться от которого она не могла. Ей нужно было все рассказать врачу, чужому человеку… Но она не слушалась. Ей было уже все равно. К тому же она боялась доставить неприятности мужу своими излияниями перед психоаналитиком. Она была на виду и не хотела показать, что в ее семье давно нет покоя.

• Предыдущая
• 65/85
• Следующая